Сплошной разврат - Малышева Анна Жановна. Страница 48

Леонид занял наблюдательный пост в мужском туалете, неизвестно зачем наличествующем в этом женском царстве, и, высунув нос в приоткрытую дверь, предался напряженным раздумьям. То, что Саня что-то задумала, сомнений не вызывало, равно как и то, что задумала она нечто рискованное, иначе не стала бы скрывать свою затею от дружественного убойного отдела. А значит, Леонида с Василием ждали тяжелые времена. Все, без исключения, Санины авантюры выходили им боком. Между тем через пару минут после того, как Саня зашла в кабинет исполнительного редактора, туда же прошествовали две солидные дамы (вероятно, из руководящего состава редакции) и уже знакомая Леониду заведующая отделом рекламы.

Саня появилась в коридоре через полчаса, поправила перед стеклянной дверью съехавший набок парик и, довольно улыбаясь, зашагала к лифтам.

— Стоять! — рявкнул Леонид из своего укрытия. — Руки за голову, ноги расставить.

— Фу, какая пошлятина, — томно отмахнулась Саня. — Где ты набрался этой дряни, Ленечка?

— Тебе идет новый прикид, — с отвращением процедил Леонид сквозь зубы. — Цвета веселенькие, как у дорожных рабочих — издалека видать, чтобы пьяный водитель самосвала при виде тебя в панике сворачивал в кювет. Паричок такой гаденький. Красота, конечно, страшная сила и, соответственно, требует жертв, но голова-то небось потеет?

— Что там может потеть? — удивилась Саня. — Там же кость.

— Я жду объяснений, — потребовал Леонид. — Немедленно!

— Видите ли, коллега, — начала Саня (она тоже, как и вся редакция «Вечернего курьера», освоила новое вежливое обращение к собеседнику), — в силу собственного совершеннолетия, которое, увы, минуло уже давно, а также в соответствии с важнейшей статьей Конституции о праве граждан на передвижение я могу самостоятельно выбирать маршруты следования. Вот так. А в соответствии с другой статьей Конституции о праве на выбор одежды…

— Да. — Леонид кровожадно прищурился. — Хорошая статья, я тоже ее люблю. Раз ты так хорошо знаешь Конституцию, то помнишь, наверное, что там есть еще одна замечательная статья — о праве…

— …на выбор спиртных напитков? — пискнула Саша.

— Не-е-ет. О праве немедленно доложить о встреченных безобразиях товарищу капитану Коновалову.

— Леня! Я пошутила! — взмолилась Саня. — Не надо! Не ябедничай.

— Тогда рассказывай, и поподробней.

— Ладно, — неожиданно легко согласилась Саня. — Пойдем отсюда, я тебе по дороге все расскажу.

Далеко уйти они не успели. Из кабинета исполнительного редактора выплыла заведующая отделом рекламы и, увидев Леонида с Саней, страшно обрадовалась:

— Вы уже все знаете? Вот и прекрасно, а то я собиралась вам звонить.

— Что — все? — не понял Леонид.

— Что мадемуазель Резвушкина, — заведующая ткнула пальцем в Саню, — намерена продолжать сотрудничество с нашим журналом. И в ближайших номерах планируются ее статьи о двух ведущих политиках. Так что к подписанию контракта с вашей фирмой мы готовы.

Леонид сначала онемел и на лице его застыла кривая глупая улыбка, а затем крепко схватил «мадемуазель Резвушкину» за локоть и поволок ее к лифту.

Глава 18

ТРОШКИН

Семен приехал поздно вечером, и Трошкин уже порядком извелся, дожидаясь его. Выражение лица адвоката не предвещало ничего хорошего.

— Что? — выдохнул Трошкин. — Что еще?

— Девочка работает на милицию, — жестко сказал Семен. — Засланный казачок.

— Да я же сам ее заманил, — попробовал возразить Трошкин. — Сам. Еще и уговаривал.

— Ты ей подыграл, не более того. Точнее, она воспользовалась твоим вниманием. Девчонка хитрая и умелая. Вот так-то, Саша.

— Подожди! — Трошкин вскочил и начал расхаживать по кабинету. — Подожди. А ты не ошибаешься?

Семен с оскорбленным видом пожал плечами.

— Расскажи мне все по порядку, — попросил Трошкин. — Нет, я тебе полностью доверяю, но все-таки…

— Пожалуйста. — Семен достал из портфеля блокнот. — Слушай, Фома неверующий. Итак, мы же знали, что после нашей анонимки менты приедут в «Рощу». Замаскируются и приедут. Ты сам говорил, что появление твоей распрекрасной девочки не вписывалось в схему — она не из тусовки, не начальник, не ведущий журналист — никто.

— Мы предполагали, — возразил Трошкин. — Анонимная угроза накануне выборов — не новость. Они легко могли не поверить в то, что Иратова собираются убивать. Они легко могли счесть анонимку за предвыборный трюк.

— Допустим, — согласился Семен. — Но я продолжу. Был в «Роще» еще один забавный тип, ты сам мне рассказывал — некто Манукян. Якобы политтехнолог.

— Якобы? — Трошкин заинтересовался.

— Нет такого политтехнолога, не существует в природе. Уж тебе-то это должно быть известно. Или есть на свете крупные, я подчеркиваю, крупные политтехнологи, о которых ты ничего не знаешь?

— Да, вряд ли…

— Так вот, я все проверил — такого Манукяна не существует. Чистый блеф, игра на дурачка. Подыгрывала этому мифическому персонажу твоя девушка. Я опросил сегодня кучу очевидцев — все так говорят. Вспоминай, дорогой, вспоминай. Это была классическая, хорошо исполненная партия на двоих: «Ах, великий Манукян, ах, мне велено взять у него интервью…» Если девочка — не засланный казачок, то зачем ей наигрывать самозванцу очки? Правильно? Идем дальше: в «Роще» вам старательно демонстрировали, как руководитель опергруппы угнетает твою девочку, орет на нее, подозревает и прочая, прочая. Об этом мне тоже сегодня многие рассказали. Между тем девочка и этот мент давно знакомы, если не сказать откровенней. По моим данным, они чуть ли не любовники.

— Да что ты? — расстроился Трошкин. — Не может быть. С таким… таким… идиотом?

— Положим, он не идиот, а только строит из себя. Кроме того, любовь зла. Девочка, когда я вез ее на показательный, специально для меня организованный допрос в МУР, звонила по моему мобильному маме. Номерок я из памяти телефона потом вытащил. Удивительным образом телефонный номер мамы совпал с телефоном отдела по расследованию убийств МУРа. Одно из двух — или ее мама работает опером в МУРе, что вряд ли, потому что мама у нас профессор филологии на пенсии, или под прикрытием мамы она звонила этому Коновалову. Убедил?

— Вполне, — сказал Трошкин убитым голосом. — Хотя верить в то, что она с этим ментом…

— Ты не о том думаешь, Саша! — повысил голос Семен. — Опомнись!

— Да, я понимаю.

— Все к лучшему. Просто нужно грамотно разыграть карту. — Семен достал из бара бутылку коньяку и глотнул прямо из горлышка. Трошкин поморщился — он терпеть не мог плебейских замашек и пренебрежения этикетом. — Девочке кажется, что ты у нее под присмотром и что ты у нее на крючке. Отлично. Ухаживай за ней, тоскуй, моли о взаимности, изображай пылкую влюбленность, впрочем, я вижу, тебе здесь притворства и не понадобится. А под этим сладким соусом подкидывай ей нужные факты. Засланные казачки страшны лишь до тех пор, пока им доверяешь.

Семен опять поднес бутылку к губам:

— Ну, за наше безнадежное дело. Рисковую игру мы затеяли, Саша. Но кто не рискует, тот не пьет коньяк.

— Я устал, Семен, — вдруг сказал Трошкин. — Как собака.

— Все устали. Всем противно. А что делать?

Адвокат попрощался и ушел, а Трошкин еще долго сидел в темном кабинете, глядя пустыми глазами в одну точку. Из транса его вывела секретарша Марина. Она тихо вошла в кабинет, заперла дверь изнутри, зажгла настольную лампу, задернула шторы и начала раздеваться. Трошкин равнодушно посмотрел на Марину и помотал головой:

— Нет, не хочу, не сегодня.

Марина спокойно и деловито повесила свою одежду на стул, подошла к Трошкину сзади и принялась массировать его шею, затылок, плечи. Он пару раз раздраженно дернулся, выказывая свое неудовольствие непослушанием секретарши, но потом закрыл глаза и расслабленно откинулся на спинку кресла. Марина знала свое дело, она вполне профессионально разминала затекшие мышцы, и накопленное за день напряжение уходило, а тоска отпускала. Трошкин сладко постанывал, и, наконец резко развернувшись к Марине, грубовато, но не больно схватил ее за талию, усадил на стол и принялся снимать рубашку. Марина, с улыбкой глядя на него сверху вниз, как смотрят взрослые на глупых, но любимых детей, засмеялась: