Великий Ганди. Праведник власти - Владимирский Александр Владимирович. Страница 53

Неру считал, что народу нужен вдохновляющий политический идеал, чтобы продолжать борьбу. Ганди согласился, но заметил, что однажды определив целью независимость Индии, незачем говорить о ней постоянно. Достаточно, чтобы в каждый данный момент был сделан один правильный шаг к цели.

Махатма стремился смягчить разногласия со своим любимым учеником. Беседа продолжалась несколько часов. Неру пытался убедить Ганди в своей правоте. «Необходимо, чтобы конгресс уже теперь открыто заявил о своем намерении добиваться после получения Индией независимости перераспределения общественных богатств, ограничения прав привилегированного класса и передачи под контроль государства крупного производства».

Ганди соглашался, что «без пересмотра имущественных интересов положение народа нельзя улучшить». Но перераспределение имущества должно осуществляться на добровольных началах. Неру же не верил, что богатые добровольно поделятся с бедными.

Ганди, понимая, что Неру не вполне удовлетворен беседой, в специальном письме разъяснял ему: «Главное различие между массовым гражданским сопротивлением и индивидуальным заключается в том, что в последнем участвует человек как совершенно независимый субъект и что его неудача не затрагивает других людей. При массовой же кампании неудача одного обычно неблагоприятно отражается на остальных…» Он также подчеркнул, что при массовой сатьяграхе необходимо руководство проведением кампании, а при индивидуальной в нем нет нужды; при коллективных выступлениях государству легче справиться с неповиновением, тогда как иметь дело с индивидуумом ему куда сложнее. При этом Ганди еще раз повторил, что средства, применяемые в борьбе, важнее цели. Письмо не убедило Неру. Средства, по его мнению, безусловно имеют значение, но их не стоит противопоставлять цели.

Неру вспоминал, насколько сильно расходился он тогда во взглядах с Ганди, и не был уверен, что они смогут сотрудничать в будущем. Ему казался отступничеством призыв Ганди ко всем руководящим органам ИНК прекратить работу. Неру же настаивал, чтобы его по-прежнему считали генеральным секретарем конгресса. Уход с постов в партии он расценивал как дезертирство.

В отличии от Ганди, который сосредоточился на оказании помощи хариджанам, Неру написал памфлет «Куда идет Индия?» Там он утверждал: «Главная цель, к которой должна стремиться Индия, может быть сформулирована как уничтожение эксплуатации ее народа. Политически это должно означать достижение независимости и разрыв с англичанами… С точки зрения экономической и социальной это должно означать конец всем особым классовым привилегиям и имущественному неравенству».

Между тем в конгрессе обозначалась соглашательская группа, готовая идти на компромисс с властями и заняться разрешенной конституцией деятельностью в законодательных органах. Но консолидировалось и левое крыло конгресса во главе с Неру и Босом. Ганди, как всегда, не примыкал ни к одной из группировок.

Неру говорил о тех, кто критиковал Ганди: «Было досадно видеть людей, которые сами ничего не сделали, но называют реакционерами тех, кто вынес на себе всю тяжесть борьбы. Эти салонные революционеры особенно яростно нападают на Гандиджи, называя его архиреакционером и выдвигая при этом доводы, довольно последовательные с точки зрения логики. Однако нет сомнений в том, что этот „реакционер“ знает Индию, понимает Индию, олицетворяет крестьянскую Индию, и он встряхнул Индию с такой силой, какой не найти у этих так называемых революционеров… „Реакционер“ он или революционер, но он изменил лицо Индии, вселил гордость и упорство в дотоле покорный и деморализованный народ, вдохнул в массы силу и сознание, сделал индийскую проблему проблемой мирового значения…»

Как бы ни велики были порой разногласия между Ганди и Неру, эти два лидера могли понять друг друга, в их отношениях никогда не было двоедушия.

Правительство Индии, что интересно, в донесениях в Лондон всегда объединяло Ганди и Неру, будучи убежденным, что они действуют заодно. Вот что сообщал, например, в Лондон в 1934 году лорд Уиллингдон: «В настоящий момент для нашего политического будущего существует одна реальная угроза, заключающаяся в том, как бы Джавахарлал Неру не начал пропаганду в селах в чисто социалистическом и коммунистическом духе», результатом чего «может стать то, что в ходе следующей кампании гражданского неповиновения Ганди поднимет огромную армию хариджан, а Джавахарлал поведет за собой войско стойких аграриев».

Разногласия между Ганди и Неру в 30-е годы действительно были, и весьма серьезные. Неру не нравилось, что Ганди оправдывал свои интуитивно принятые и абсолютно верные, как показывало будущее, решения какими-то туманными, метафизическими и мистическими соображениями, походившими на заклинания. Это порой порождало недоверие, но вскоре действительность доказывала правоту Ганди.

Ганди советовал членам ИНК «познать искусство и красоту самоотречения и добровольной бедности. Они должны посвятить себя делу созидания нации; распространению кхаддара (одежды из домотканой ткани. — А.В.), занимаясь ручным прядением и ткачеством; распространению идеи духовного единства членов всех общин посредством безупречного поведения по отношению друг к другу во всех случаях жизни; изгнанию в самом себе неприкасаемости во всех ее проявлениях и формах; распространению идей полного воздержания от алкогольных напитков и наркотиков посредством личного общения с отдельными наркоманами и посредством поддержания личной чистоты. Это позволит жить так, как живут бедняки. Те же, для кого такая жизнь невозможна, должны найти себе место на небольших неорганизованных предприятиях национального значения, которые предоставляют более высокую заработную плату». Далеко не все конгрессисты, многие из которых были людьми высокообразованными, воспринявшими европейскую культуру и имевшими довольно солидные доходы, готовы были принять образ жизни, предлагаемый Ганди.

Неру встретил это заявление Ганди с негодованием. Он подозревал, что учитель зовет их в патриархальное прошлое и отвергает светлое урбанистическое будущее. Однако, проанализировав жизнь Махатмы Ганди, он эту мысль отверг. И снова пришел к выводу о том, «какой удивительный человек Гандиджи с его поразительным и почти неотразимым обаянием и духовной властью над людьми! То, что он писал и говорил, не дает представления о нем как о человеке; как личность, он гораздо более велик, чем это можно думать на основании его высказываний. А сколь огромны его заслуги перед Индией! Он вдохнул мужество и храбрость в ее народ, сделал его дисциплинированным, стойким и способным радостно жертвовать собой во имя общего дела и при всей его скромности придал ему гордость. Мужество, говорил он, — единственная надежная основа характера… Быть может, это лишь слова и благочестивые, несколько банальные фразы, но за этими словами скрывается сила, и Индия знает, что этот маленький человек относился к своему делу серьезно. Он — ярчайший представитель всей Индии и выразитель самого духа этой древней многострадальной страны. Он почти олицетворяет Индию, и даже его недостатки — это недостатки Индии». Но Неру никогда не воспринимал метафизически-религиозный подход Ганди к политическим проблемам и придерживался более рационального, как он полагал, подхода.

Вряд ли Ганди не знал о принудительной коллективизации крестьянских хозяйств в Советском Союзе, что вызвало массовую смертность от голода, о массовых репрессиях 30-х годов. Ведь об этом широко писали европейские газеты, и уже в 30-е годы появилось несколько книг на эту тему. Но Ганди никогда публично не критиковал Сталина и СССР, очевидно, полагая, что такая критика может повредить делу освобождения Индии от британского господства. В то же время он решительно выступал против того, чтобы индийское освободительное движение попало под контроль коммунистов-коминтерновцев. Это косвенно свидетельствует о том, что Ганди не заблуждался насчет моральных качеств Сталина и других советских руководителей, ни насчет того, какая судьба была бы уготована Индии, если бы к власти в стране пришли коммунисты, проповедующие «революционное насилие». Да и Большой террор 1937–1938 годов он осудил, но не изменил отношение к СССР как к естественному союзнику индийцев в борьбе против британского колониализма.