Баллада о кулаке (сборник) - Олди Генри Лайон. Страница 58

— А вы сами как считаете? — поинтересовался в ответ достойный сянъигун.

Ему уже почти не было страшно и даже отчего-то весело.

— Что ж... — задумчиво протянул старший дознатчик. — Тогда нам придется поговорить по-другому. Сейчас мы дадим вам время подумать — ибо у меня еще есть надежда, что вы образумитесь. Но если вы все же решите упорствовать в своем нежелании помочь правосудию... Вы тут очень неплохо описали положенные по канону пытки, но вы ведь остановились где-то на середине, не так ли? Я не столь эрудирован в этом вопросе, как вы, уважаемый Бао, но даже я припоминаю, что там еще предусмотрена дыба с дополнительными растяжками, иголки, раскаленные щипцы и еще много разного. Опять же, как вы понимаете, мы не станем скрупулезно придерживаться сроков, предписанных каноном. И последнее: если вас не слишком пугают пытки (во что я, простите, не верю!), то, возможно, вам стоит задуматься над судьбой собственной семьи?

Бао помимо воли вздрогнул — и это не укрылось от дознатчика.

— Вижу, вы начинаете понимать, — усмехнулся он. — Нам обоим известно, что начальник уезда шантажировал вас, пригрозив расправиться с вашей семьей, и вам поневоле пришлось выполнять его противозаконные приказы. Вам достаточно честно написать об этом в своих показаниях — и с вашей семьёй все будет в порядке. Уж мы-то об этом позаботимся.

«Похоже, Сыном Неба мне не стать», — подумал Бао, пытаясь отгородиться от начавшей захлестывать его холодной волны ужаса. Нет, не за себя! И тем хуже ему было. «Они не посмеют!» — мелькнула мысль, но судья тут же понял, что ему не удастся обмануть самого себя.

Эти — посмеют!

— ...Но если вы будете упорствовать, с вашей семьей может случиться немало всяких неприятностей. Говорят, ваш сын в последнее время связался с нехорошей компанией? Это очень плохо для столь многообещающего молодого человека! Не исключено, что вскоре вы будете иметь возможность встретиться с ним в этой зале. Вы меня понимаете?

И тут пришла злость. Очищающая сердце от тошнотворной накипи; чистая и ледяная, как родниковая вода, злоба. Не вполне понимая, что он делает, судья в упор посмотрел на дознатчика, и чиновник вдруг умолк посередине фразы.

— Вы можете угрожать мне, можете пытать меня и моих близких, можете убить меня — все равно вы не дождетесь, чтобы судья Бао Лунтан по прозвищу Драконова Печать, которым я горжусь по праву, запятнал свою честь ложью, — отчетливо произнес выездной следователь. — Что мне ваши пытки, если после них я все равно попаду в Преисподнюю?! Поверьте, я бывал там — и вы тоже, рано или поздно, там будете! Бойтесь, господин дознатчик, бойтесь встретить в аду Бао Драконову Печать!

Голубой Писец поспешно шепнул что-то на ухо старшему дознатчику, тот согласно кивнул и, опасливо покосившись на судью, громко крикнул:

— Стража!

Почти тотчас же дверь распахнулась, и в допросную залу вбежали два давешних стражника, ожидавшие снаружи; вбежали — и остановились, недоуменно переводя взгляды с чиновника на подследственного и обратно. Арестованный находился на своем месте, явно не предпринимая никаких попыток освободиться или напасть на дознатчика и писца, а потому причина поспешного вызова была стражникам непонятна.

— Позовите палача, — срывающимся голосом бросил дознатчик. — Пусть снимет с него цепи — и уведите, уведите его обратно в камеру! На сегодня хватит.

Один из стражников кивнул и отправился за палачом.

— По-моему, ваш разум несколько помутился, — тихо обратился чиновник к судье. — Надеюсь, что отдых в камере пойдет вам на пользу. До завтра, мой не такой уж милый Бао! Советую в отведенное вам время как следует подумать.

Следовало промолчать и удалиться в сопровождении хмурых конвоиров, но Бао уже понесло. Это случалось с ним крайне редко, но когда случалось — достойный сянъигун не мог остановиться.

— А вам, господин старший дознатчик, я тоже советую подумать, — с нажимом проговорил он. — О том, что генерал Стальной Хребет, как и я, не зря получил свое прозвище! Что он не теряет времени даром; его почтовые соколы с донесением о случившемся в Нинго уже добрались до Столицы. А гонцы генерала разносят во все стороны приказы, написанные черной тушью* [Черной тушью писались указы о призыве войск на помощь.]; уже сегодня у него девять тысяч войска, а через неделю будет двадцать, через две — тридцать! — кричал судья, увлекаемый стражниками к двери. — Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, когда горожане сами откроют ворота Нинго перед Стальным Хребтом!

— А ну-ка постойте! — жестом остановил стражников старший дознатчик. — Откуда тебе все это известно, подлый смутьян?!

Судья Бао прикусил язык, но было поздно. Сказать правду? Так все равно не поверят, а вот пытать начнут наверняка...

И тут на судью снизошло озарение.

— Как — откуда? — Выездной следователь удивленно приподнял брови. — От моего сокамерника и сослуживца сюцая Сингэ Третьего, от кого же еще?! Он всегда все знает!

— Он не мог вам этого сказать, — неуверенно произнес дознатчик.

— Как это не мог?! — в свою очередь, изумился судья. — Еще как мог! И сказал! А откуда бы я все это узнал, по-вашему? В камеру мне докладов о последних событиях не приносили!

— Немыслимо, — пробормотал старший дознатчик. — Хотя... Он-то откуда это узнал? Это просто невозможно!

— Не скажите, не скажите, — доверительно подмигнул судья Бао. — Сколько лет он у меня в судейском приказе служит, а вот оказалось — плохо я его знал! Может, Сингэ — провидец? Волшебник, познавший Безначальное Дао?

Вид дознатчика, окончательно растерявшегося и чувствовавшего себя явно не в своей тарелке, доставил судье несказанное удовольствие.

— Вот сегодня под утро, — судья понизил голос до громкого шепота, однако все находившиеся в допросной зале прекрасно его слышали, — Сингэ поведал мне, что нынешней ночью принц Чжоу занимался любовью со своей новой фавориткой — той, у которой на левом бедре родинка, похожая на бабочку! Так вот, поначалу они сыграли в «ласточку в бурю», потом — в «хромого даоса, укрощающего тигра», ну а во время услады принца прервал начальник охраны Лу А-лунь, явившийся к Чжоу-вану со срочным донесением! Вот я и думаю, господин старший дознатчик: откуда бы Сингэ Третьему все это знать?..

Голубой Писец увлеченно шуршал кисточкой в своем углу.

Сингэ Третьего притащили лишь через час после того, как судья снова оказался в камере. Сюцай был избит до полусмерти и жалобно стонал. Несколько раз он порывался что-то сказать своему бывшему начальнику, но, натыкаясь на хмурый взгляд выездного следователя, давился готовыми вырваться изо рта словами и поспешно отворачивался, глядя в пол.

Правильно делал — ибо у судьи чесалась не только исхлестанная батогами спина, но и кулаки!

Выездной следователь долго ворочался на прелой соломе, стараясь не бередить рубцы от ударов, — и сам не заметил, как заснул еще задолго до того, как стемнело.

Впрочем, в камере, которую он делил с сюцаем, царила вечная ночь.

— Приветствую достойного сянъигуна! — Владыка Янь-ван возник в кабинете сразу после появления в Преисподней самого судьи Бао; за спиной Князя Темного Приказа образовался и его коллега — даосский Владыка Восточного Пика, присоединившийся к приветствиям Янь-вана.

Следующие полчаса выездной следователь только и делал, что кланялся, благодарил Владык за заботу о недостойном канцеляристе — и выслушивал ответные благодарности за успешную работу на поприще предотвращения...

Когда обе стороны утомились и начали слушать вполуха, а славословить вполголоса, Владыка Янь-ван неожиданно поинтересовался, как обстоят у судьи дела наверху.

Несмотря на самый что ни на есть дружелюбный тон Князя Преисподней, выездной следователь мгновенно насторожился и бросил испытующий взгляд на стоявших рядом Владык.