Гладиаторы - Ерохин Олег. Страница 73

Марк увидел, как два человека в простых тогах, сидевшие не среди сенаторов, а на отдельной скамье, поднялись, пересекли зал курии и быстро прошли мимо него: то были народные трибуны Вераний и Брокх, их сенат направил к Клавдию, то есть на Виминал (лагерь преторианцев, в котором находился Клавдий, был расположен на Виминале), поручив добиться от Клавдия подчинения, используя для этого и посулы, и угрозы.

За консулом слово взял мрачный римлянин средних лет.

— Это Виниций, — шепнул сосед Марку. — Я сам видел, как сенаторы прятали глаза и испуганно морщились, когда шли вместе с Калигулой из театра, — никто не решался нанести первый удар, только на лице Виниция не было страха, он и ударил первым.

Марк Виниций сказал:

— А что, отцы-сенаторы, если Клавдий не поддастся на уговоры и не испугается угроз? Тогда нам останется только одно: попытаться вразумить его силой. Но несколько сот уважаемых граждан, которые сидят здесь, не смогут командовать войском: командир должен быть один. По обычаю предков, в это тяжелое для государства время нам следует избрать диктатора!

Сенаторы одобрительно зашумели: видимо, многие подумывали об этом. Марк Виниций сел на свое место, а Сентий Сатурнин сказал:

— Раз сенату угодно избрание диктатора, так изберем же его! Вот, к примеру, Валерий Азиатик: все знают, как много сделал он для государства, все знают, как много сделал он для того, чтобы мы собрались сегодня здесь. Пожалуй, он справился бы…

— Виниция! — закричали тут сразу несколько сенаторов — те, которые сидели на одной скамье с Марком Виницием. — Азиатик слишком мягок: все, кому посчастливилось погрузить свой кинжал в Калигулу, видели, как дрожала его рука, которой он пытался нанести несколько царапин императору — уже трупу, тогда как Виниций ударил первым, рискуя в случае неудачи покушения свести знакомство с палачом!

— Виниций слишком глуп! — раздалось рядом с Валерием Азиатиком. — Он и в самом деле хорошо орудует и мечом, и кинжалом, но не в единоборстве же придется доказывать Клавдию нашу правоту!

Сенаторы заговорили все разом. Похоже, и у Виниция, и у Азиатика противников было не меньше, чем сторонников, — с одних скамей кричали одно, с других — другое, верх не одерживал никто. И странным показалось Марку, что ни Виниций, ни Азиатик не пытались призвать своих приверженцев к тишине, наоборот: поднявшись, они бросали милостивые взоры и что-то одобрительное своим друзьям, грозно хмурясь на своих врагов.

Вдруг скамьи, на которых сидели сенаторы, превратились в раскаленные сковородки — именно так можно было подумать, глядя, как дружно все они повскакивали, оживленно жестикулируя. Впрочем, дальнейшее наблюдение показало весьма ограниченную состоятельность данной аналогии: вместо того, чтобы, подобно скинутому со сковородки жаркому, начать остывать, сенаторы все больше распалялись. Все возбужденнее они махали руками, сминая красивые складки краснополосых тог; все шире они раскрывали рты, давая простор горлу; и вот где-то уже послышалась плюха…

На этот раз разногласию не удалось перейти в потасовку, что случалось в сенате не единожды: сенаторы были отвлечены сильным шумом у входа — то заволновались, заворчали глухо воины, пропуская к курии невысокого худощавого человека в плаще, курчавые волосы которого поблескивали сединой.

«Агриппа, Агриппа…» — услышал Марк негромкие голоса солдат. Это был Агриппа, царь Иудеи. Посланец Клавдия, он уже второй раз за этот день оказывался на римском Форуме. В первый раз он известил сенат о провозглашении Клавдия императором, на что сенат ответил угрозами, что же теперь скажет Клавдий его устами? Впереди Агриппы шел Кассий Херея, расчищая ему дорогу, а позади — Лузий Гета, префект претория.

С бесстрашным выражением лица Агриппа прошел в курию, и на площади перед курией установилась относительная тишина: каждому хотелось узнать, что скажет Агриппа, но отчетливо слышать его могли лишь те, кто стоял рядом со входом, в том числе и Марк.

— Сенаторы! — начал Агриппа. — Вот вам ответ государя: Клавдий не может оставить тех, кто пошел за ним, тех, кто присягнул ему, и поэтому он предлагает вам и тем, кто с вами, в честном бою доказать свое право на власть. И бой этот надлежит провести за городской чертой, дабы не осквернять город междуусобицей граждан…

Агриппа продолжал говорить, внимание же Марка было привлечено к Лузию Гете, префекту претория, который, оставшись снаружи (военным было запрещено заходить в курию), сперва о чем-то ругался с Кассием Хереей, а затем, махнув на Херею рукой, быстро прошел в самую гущу преторианцев (они по старой памяти расступались перед ним) и громко произнес:

— Воины! Калигулы больше нет — у вас новый цезарь! Клавдий из рода Юлиев теперь император вам, так неужели вы не встанете плечом к плечу со своими товарищами, которые поддержали его? Воины гвардии и вы, воины городских когорт! Какой вам прок от сенаторов, трясущихся над своими виллами, домами, сундуками с золотом? Им не нужен император, потому что они боятся, как бы император не наделил их богатствами вас! Цезарь обещает по пятнадцать тысяч сестерциев тем из вас, кто пойдет за ним, думайте, воины!

Солдаты заволновались.

Корнелий Сабин воскликнул:

— Не верьте, воины, посулам Клавдия! Вспомните, что вы не только солдаты, но и граждане, — граждане, а не подданные, так не отдавайте же Клавдию свою свободу! Вместо свободы Клавдий обещает вам деньги, но подумайте: как легко отнять у раба завтра то, что дано сегодня! Подумайте…

Множество голосов прервало речь преторианского трибуна:

— Интересно, как это у нас отнимут завтра то, что мы пропьем и проедим уже сегодня? Только цезарь сможет хорошо платить нам: он возьмет деньги у богачей, которые сами вряд ли когда раскошелятся!

— Если бы у меня было десять гражданств, все бы я променял на один сестерций!

Вмешался Кассий Херея:

— Тише, воины! У нас не сходка: вы стоите на страже, вы должны молчать!

Ответом Херее было грозное ворчание, быстро переросшее во всеобщие крики:

— Ты обманул, Херея: гвардия не поддержала нас!

— На шута нам республика!

— Идем к цезарю!

— Кто за республику — ко мне! — натуженно крикнул Херея, стараясь перекричать уже не воинов, а толпу. С десяток преторианцев кинулись к нему, остальные же, хотя и воздерживаясь от ругательств (впрочем, не строю воздерживаясь), неспешно отошли от него и от входа в курию, у которого он стоял.

Шум, поднятый преторианцами и солдатами городских когорт, не остался незамеченным в курии: несколько сенаторов высунулись наружу и тут же отпрянули внутрь. Мгновения было достаточно, чтобы заостренные страхом чувства дали им знать: воины уже не с ними, определенно не с ними…

Солдаты продолжали шуметь, голоса Кассия Хереи и Корнелия Сабина в общем гвалте не были слышны. Марк все еще стоял на своем месте у входа в курию, не решаясь подойти ни к Кассию Херее, ни к его противникам, только что бывшим его сторонниками, когда из курии натянулись сенаторы. Впереди шли два консула и Агриппа, за ними — остальные.

Солдаты примолкли.

— Сенат решил обратиться к Клавдию лично. Мы попытаемся вразумить его, — громко сказал Сентий Сатурнин, усиленно пытаясь держаться с важностью.

Кто-то хрипло, надрывно крикнул, будто с хрипом этим выхаркивал легкие:

— Как?!

И все оглянулись на голос.

То был Кассий Херея.

И все увидели, как дергалась у Хереи голова — в толпе сенаторов он искал кого-то. И все увидели, когда он нашел, — бледный, как полотно, Валерий Азиатик только развел руками.

— Постойте! — крикнул Корнелий Сабин. Обычно довольно наблюдательный, он, единственный из всех, ни Херею, ни Азиатика не заметил. — Куда вы идете? В преторианский лагерь? Но вы станете заложниками Клавдия! Или, может, вы решили присягнуть Клавдию? Да вы…

Рев сотен солдатских глоток заглушил голос Корнелия Сабина. Сенаторы, будто не расслышав трибуна, медленно побрели от курии к Виминалу. Когорты смешались. Помедлив самую малость, море голов, закупоренных шлемами, всплеснулось и потекло за сенаторами.