Бери и помни - Булатова Татьяна. Страница 22

– В добрый путь.

Селеверова скептически посмотрела на нее и усмехнулась:

– Не бойся… без куска хлеба не оставим…

– Да что вы! – привычно всплеснула руками Евдокия Петровна. – Разве я об этом?

– Не зна-а-а-аю… – многозначительно протянула Римка и отвернулась.

Селеверов встречал грузовик около подъезда, стоя под ноябрьской моросью в одной рубашке с закатанными рукавами.

– Батюшки! – заохала Евдокия. – Совсем раздетый… Зима на улице… Иззябнет…

– Не скули, – грубо оборвала ее Римка и спрыгнула из кабины на землю.

– Все? – устало поинтересовался Олег Иванович, подозревавший, что придется гонять рабочих еще один раз.

– Все, – подтвердила жена и, не глядя на Дусю, нырнула в пустой пока подъезд: Селеверовы переезжали одни из первых. Откуда-то сверху доносились девчачьи голоса, принадлежность которых Римка определила безошибочно.

– Смотри, мама поднимается, – сообщила сестре Анжела.

– Опять кричать будет… – узнала голос своей любимицы Селеверова.

– Не будет, – пообещала Лика и, вставив ноги в промежутки между прутьями перил, свесилась вниз.

Римка задрала голову и прокричала снизу:

– А ну слезь, пока вниз не свалилась! Живо в квартиру! Кому сказала?!

– Я же говорила, будет, – пробурчала Элона, но перечить матери не решилась и первой испарилась в темном коридоре нового жилья.

– Ну… – по-хозяйски вошла Римка и любовно провела по обоям руками. – Выбрали комнату?

– Это моя! – взвизгнула Лёка и понеслась, скользя по покрытому лакированным паркетом коридору, в комнату, которую мать облюбовала себе под спальню.

– Мимо! – небрежно обронила Римма и поинтересовалась у старшей дочери: – А ты?

Анжелика ткнула наугад в сторону и попала в отнятый у Селеверовой кабинет.

– И ты туда же! – проворчала Римка и вошла в комнату, расположенную между теми, что понравились девочкам. – Вот здесь жить будете…

– Нет! – возмутилась Элона и встала в проходе.

– Это почему это нет?

– Потому что Дуся сказала: у меня будет своя комната.

Селеверова прищурилась, посмотрела на дочь и глухо переспросила:

– А кто такая Дуся?

– Никто, – подсказала ответ сестре Анжела.

– Вот именно, что никто, – согласилась со старшей дочерью Римка, медленно надвигаясь на Элону.

– Сама никто, – не осталась в долгу младшая и на всякий случай ретировалась в коридор.

– Никто, говоришь? – переспросила ее Селеверова и двинулась за ней следом.

Благоразумная Анжелика отодвинулась в сторону.

– Значит, никто?

Лёка молчала, делая вид, что ничего не говорила.

– А ну иди сюда!

Девочка, опустив голову, подошла к матери.

– Никто, значит? – еще раз угрожающе тихо повторила Селеверова. – А вот раз я никто (обняла она дочь за плечи), то и топай отсюда… Во-о-он в ту сторону. На выход…

Элона даже не тронулась с места, чем привела мать в бешенство.

– П-п-пошла во-о-о-н! – заорала Римка и подтолкнула дочь в спину с такой силой, что та чуть не рухнула на пол. – Впере-о-о-од!

Лёка раздумала отстаивать собственную правоту и проворно засеменила ко входной двери.

– И ты то-о-оже! – продолжала кричать Селеверова, теперь обращаясь к старшей дочери.

– Почему? – некстати уточнила Анжела и тут же получила подзатыльник.

– Я перед тобой что, отчитываться буду? Кому сказала?!

– А что случилось? – поинтересовалась входящая в квартиру Дуся именно в тот момент, когда толстая Анжела с непривычной для себя резвостью улепетывала от матери.

– Твое какое дело? – тут же нагрубила Римка и прокричала мужу: – Попробуй их только впусти!

– Там же холодно, – робко напомнила Дуся.

– Ничего! Здоровее будут.

– Му-у-сь, – миролюбиво протянул Олег Иванович. – Ты чего разошлась-то? В подъезде дверь открыта – студено. Потом же сама жалеть будешь.

– Тебя не спросила! – нахамила Римка супругу, перестав соблюдать даже элементарные правила приличия.

Селеверов сдвинул брови. Поставил на пол ящик с инструментами и подошел к жене так близко, что слышала его только она:

– Ошалела от счастья, что ли?

Римка попыталась повернуться к мужу спиной, но тут же была водворена на место властной рукой Хозяина:

– Еще раз рот откроешь…

– И что будет? – не удержалась Селеверова.

– Ничего не будет, – спокойно пояснил Олег Иванович. – И тебя в том числе.

– Напугалась!

– А не надо пугаться, – оборвал жену Селеверов. – Не надо. Ты просто знай. Ррр-а-аз, – Олег Иванович с такой силой саданул по стене кулаком, что хрустнули обои, – и нет…

Римка попробовала было с вызовом посмотреть на мужа, но тут же стушевалась и притихла.

– Поняла меня, Мусь?

Селеверова стиснула зубы.

– Вот и хорошо, – с барской интонацией протянул Олег Иванович и позвал Дусю: – Петро-о-овна! Ну, ты решила, где жить-то будешь?

Ставшая невольной свидетельницей семейной сцены, Ваховская заробела, но ни на секунду не забыла о своей главной миссии – соблюдать интересы девочек – и переспросила Хозяина:

– А как же Лёка с Ликой? Пусть они выбирают…

– Ну уж не-е-ет… – пресек Дусину инициативу Селеверов и подмигнул жене. Та сделала вид, что не заметила. – Без тебя бы этой квартиры не было, тебе и выбирать.

– А как же?.. – снова попыталась вступить в дискуссию Евдокия, но вновь была водворена на место властным взглядом Олега Ивановича. – Здесь тогда, – мяукнула Дуся и указала на ближнюю ко входной двери комнату, причем самую небольшую по метражу.

– Ты, Петровна, не стесняйся. Выбирай ту, какая приглянулась, – вновь с барской интонацией заявил Селеверов.

– Да мне хорошо… Много не надо… И к выходу поближе. Если вдруг выйти, так чтоб не беспокоить… Эту возьму.

Римка Дусиному решению обрадовалась, но этого никак не показала, соблюдая правила игры. Зато девочки, вернувшиеся в квартиру, не преминули заявить Евдокии, что это Ликина комната.

– Вас кто пустил? – грозно спросила мать и шикнула на обеих: – Чего пришли?

Сестры поочередно посмотрели на каждого взрослого в целях выяснения его личной позиции и остановились на отце.

– Я маму не обзывала, – доложила ему Анжелика.

– А кто обзывал? – для проформы уточнил Олег Иванович.

– Я тоже не обзывала, – развела руками Элона. – Я просто сказала, что «сама никто», и все.

– Да как же так? – заохала Дуся, погрозив пальцем воспитаннице.

– Вот видишь, – усмехнулся Селеверов. – Я же сказал.

– Что? – сверкнула глазами Римка.

– Ничего, – ушел от ответа Олег Иванович и вышел из квартиры, чтобы руководить такелажниками.

Остаток дня провели в хлопотах, перемещаясь из одной комнаты в другую. Ужинали наспех, разговор не вязался. Девочки капризничали; Дуся увела их в комнату, вполголоса уговаривая лечь спать. Перевозбуждение взрослых передалось двойняшкам, как вирус ветрянки в детсадовской группе.

– Я есть хочу, – пожаловалась Лёка, свернувшаяся калачиком на своей раскладушке.

– Так что ж ты не ела? – удивилась Ваховская, подозрительно посмотрев на Элону.

– Я блинчики хочу… – выламывала коленца девочка, проверяя Дусю на вшивость: побежит, не побежит?

– Какие же блинчики на ночь глядя? – расстроилась Дуся, в другое время бросившаяся бы на кухню, только чтобы ее любимица насытилась.

– С медом… – ныла Лёка.

– Завтра, моя девочка.

– Сейчас… – торговалась Элона.

В комнату заглянула мать, возмутилась, что дети бодрствуют, пообещала показать им где раки зимуют и подалась восвояси, падая от усталости.

– Спите, Лелёки, – попросила их Ваховская и перекрестила каждую.

– Я с тобой… – завела шарманку Элона и сделала вид, что встает с постели.

– Нельзя! – шикнула на нее Дуся и подоткнула со всех сторон одеяло.

– Мама будет ругаться, – подсказала ответ Анжела и, сняв очки, засунула их под подушку.

– Не спите? – заглянул к дочерям Олег Иванович.

– Спи-и-и-м, – дружно уверили его девочки, скрестив указательный и средний палец на обеих руках.