В дебрях атласа. Пограничный легион - Сальгари Эмилио. Страница 37

Пока Афза перевязывала рану графа, которая, может быть, из-за сильного жара вновь открылась, Энрике, Хасси, Ару и отчасти марабут уложили вокруг каменных стен куббы сухие сучья, наваливая их друг на друга.

Хасси, однако, оставил какое-то количество сучьев про запас.

Во время этой работы все сильнее раздавались рев, рычание, хохот диких зверей. Казалось, что, привлеченные разлагающимися трупами, все звери лесов собирались произвести ужасную расправу и с людьми.

— Граф, — сказал тосканец, увидев прыжки животных на равнине, — уйди в гробницу с женой: здесь тебе не место. Когда будешь здоров, застрелишь сколько хочешь львов, а теперь нельзя. Твоя рука слишком слаба, чтобы держать ружье.

— Да, дети мои, удалитесь и предоставьте нам защищать куббу, — сказал Хасси. — Зарядов у нас довольно, и мы будем стрелять, если звери вздумают напасть на нас. Ару, проводи графа и мою дочь.

Энрике в это время обошел костры, чтобы убедиться, что все в порядке, и составил вместе свои бочонки, превратившиеся в мощные и опасные бомбы, на которые он рассчитывал только в последней крайности.

— Готовы? — спросил он.

— Все, — отвечал Хасси.

— И граф в безопасности?

— Ару уже вернулся.

— Ответим и мы на их музыку. Концерт за концерт. Посмотрим, чей будет лучше.

Последовал выстрел нескольких ружей.

Хасси, видя льва в ста шагах от развалин куббы, дал первый выстрел.

Ужасная ночь, как сказал тосканец, начиналась.

XVII. Осажденные зверями

Стая шакалов и гиен остановилась в пятидесяти метрах от развалин, как бы поджидая прибытия львов.

Тут были триста или четыреста шакалов и дюжины две—три полосатых и пятнистых гиен. Откуда явилось их столько? Вероятно, из лесов Атласа. Хасси никогда не видел их в таком количестве, а между тем он не раз проходил по горам и пустыням Нижнего Алжира.

— Зажигать? — спросил Энрике, заметив льва посреди африканских волков.

— Попробуем прежде, какое впечатление произведут наши ружья, — ответил мавр. — Чем позже мы зажжем хворост, тем лучше, так как долго гореть он не будет.

— Стало быть, артиллерия вперед! — закричал тосканец. — Стреляйте в самых крупных; о шакалах подумаем после, если они не надумают уйти заблаговременно.

Битва началась с большой решимостью со стороны четырех мужчин. Энрике, Хасси и Ару стреляли, а бедный Мулей, не владея правой рукой, заряжал ружья левой.

При выстрелах, валивших много жертв, нападающие останавливались, выражая свою ярость страшным ревом, к которому примешивался громкий, хотя и испуганный рык пяти или шести львов, находившихся еще позади шакалов.

Эта нерешительность голодных и бешеных животных не могла продолжаться долго. И действительно, едва люди успели выпустить тридцать зарядов, стараясь попасть в львов, при подвижности которых это оказывалось трудно, как звери, несмотря на выстрелы, двинулись вперед.

Тосканец, стоявший на коленях на обломке стены, первый заметил их приближение.

— Тут надо сделать что-нибудь решительное, прежде чем зажечь костры — наш якорь спасения. Папаша Хасси, продолжай стрелять и не заботься обо мне.

— Что ты хочешь предпринять, друг? — спросил Хасси, быстро заряжая ружье.

— Хочу бросить одну из моих бомб в этих ревущих скотин. Я пробью славную брешь в их рядах.

— А львы?

— Смотри за ними и стреляй в них, если они нападут на меня.

— Ко мне, Ару! — позвал Хасси. — Приглядывай за франджи. Энрике поставил ружье, взял один из своих бочонков-бомб, а также кинжал, и смело пошел навстречу первым шакалам, находившимся в ста шагах от развалин.

Мулей продолжал заряжать оружие, пуская в ход зубы вместо правой руки.

Хасси и Ару внимательно следили за тосканцем, держа наготове ружья, чтобы защитить его от неожиданного нападения львов, которые притаились в кустах, как бы выжидая, что шакалы очистят им дорогу для битвы.

С беспримерной храбростью легионер подошел на расстояние десяти шагов к шакалам и, не смущаясь их воем, зажег фитиль, а затем, положив бомбу на маленьком возвышении, сильно толкнул ее.

Бомба покатилась между животными, а тосканец побежал со всех ног к своим, крича:

— Все в гробницу, а то взлетим и мы!

Четверо людей бросились по лестнице и припали к земле, боясь, что взорвутся и остальные бочонки пороха, находящиеся посреди куббы.

— Вас преследуют? — спросил граф, хватая пистолет.

— Нет еще, — ответил тосканец. — Испробовав мои бомбы на шкуре верблюдов, пробую их на шкуре шакалов.

— Ты слишком злоупотребляешь своими бомбами. Кончишь тем, что взорвешь и гробницу.

— Опасности нет, граф. Я отнес бомбу далеко, бросил под ноги проклятым животным и…

Страшный удар перебил его, гулко раздаваясь по подземелью.

Задрожала земля, со стороны трубы для пропуска воздуха образовалась трещина, уничтожившая весь прошлый труд заживо погребенных, теперь, к счастью, уже не нужный.

— Черт возьми! — воскликнул тосканец, покрытый облаком пыли. — Как хорошо звучат мои бомбы! Я буду знаменитым пиротехником. Вот и еще одна из моих будущих специальностей. Пойдем посмотрим, Хасси.

Оба, взяв оружие, поднялись по лестнице, за ними Ару и Мулей, зарядившие свои ружья.

Ужасный взрыв изобретенной тосканцем бомбы возымел хорошее действие: вражьи полчища удалились на двести—триста метров, и поле покрылось трупами многих из них.

— Я говорил тебе, что испытываю полное доверие к своему изобретению, — сказал тосканец. — Эта бомба сделала больше, чем вся наша стрельба.

— Однако мне кажется, что звери еще не потеряли надежды насытиться нами, — отвечал Хасси. — Вон они возвращаются — и еще более злые.

— Что такое с этими животными? Я всегда их видел трусливыми, как кролики, а теперь они страшны, как сибирские волки! Ну что, повторить, что ли? А львы? Ты видишь их, папаша мавр?

— Они пока оставляют впереди шакалов, но нет сомнения, что последуют за ними.

— Они замолчали?

— Львы хитрее, чем ты думаешь Они знают теперь, что перед ними вооруженные люди, и будут осторожны до момента нападения.

— Ах, черт! Не скоро же кончится эта битва!

— Начнем стрелять, ты же, Ару, зажги костры, а когда я скажу тебе, и всю ограду. Свет и огонь, может быть, произведут большее впечатление, чем наши выстрелы.

— Не больше, чем мои бомбы, — сказал Энрике.

Они стреляли на все четыре стороны, так как звери образовали все суживающееся кольцо вокруг куббы, несмотря на сопротивление осажденных.

По-видимому, голодающие звери решили начать отчаянную осаду сразу по всей линии, чтобы иметь меньше потерь. Их торопили, вероятно, и львы.

Через несколько минут первые ряды были уже в нескольких шагах. Вдруг большая пятнистая гиена бросилась на кучу хвороста, намереваясь застать врасплох заряжавшего ружье марабута.

Хасси, однако, заметил это и убил ее.

— Ару, зажги хворост, — поспешно крикнул мавр, в то время как тосканец, выхватив саблю, начинал крошить первых зверей, старавшихся проникнуть за черту костров.

Старый слуга бегал вокруг куббы, горящими прутьями поджигая аккуратно сложенный хворост, образовавший таким образом настоящую огненную ограду, и в одно мгновение ока огненная завеса отделила людей от животных.

Шакалы и гиены первых рядов, почувствовав жало огня, с ревом бросились назад, но не нашли прохода, так как следующие фаланги тесно двигались вперед, давя друг друга. Львы, до сих пор прятавшиеся, теперь с яростью бросились на пламя.

Сноп искр взлетел на воздух и упал на осаждающих, вызывая вопли боли.

Энрике и его товарищи во избежание несчастья перенесли бочонки с порохом в гробницу и вернулись, чтобы продолжать бой.

— Жарко нам будет, — сказал легионер, — но надо помнить, что мы в Африке. Стреляйте, друзья, а главное, следите за львами, чтоб эти господа не вздумали прыгнуть через огонь.

Скучившись, из-за недостатка места почти прислонившись спинами друг к другу, наши храбрецы снова начали стрелять.