Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич. Страница 105

Рщига сдвинул брови. Светень не лгал. У волхва было много друзей в холопах, которые были его соглядатаями, глазами и ушами. «Ну вот, — подумал он, — пришла и моя пора. И отсюда надо уносить ноги».

Казалось, жили они в местах диких, дорога из Москвы в Переяславль, связывавшая две столицы удельных княжеств, проходила в стороне, до других городов русских не было вообще никаких дорог. И здесь религия предков была ещё не низвержена христианством. И люди ходили в дубовую рощу и поклонялись Даждьбогу и приносили ему жертвы, и Рщига был тем человеком, чьи заклинания были поняты богу славян. Но, видно, и сюда добралась рука хитрых попов, которые не хотят поклоняться богам славянским, а приучают народ креститься, молиться деревянным размалёванным доскам, принять веру греческую, чужеземную.

Рщига прнял решение быстро.

— Ступай к себе, — сказал он холопу. — Хватятся, что нет тебя — сполох будет. А меня не найдут. Пройдёт время — весть подам. Князь год сидеть здесь не будет — всё возвернётся на места свои.

Светень убежал, серея в темноте посконной рубахой, а Рщига, пригнув голову под притолокой, прошёл в избу, разбудил жену Беляну и велел ей собираться. Она заплакала, запричитала, но стала наскоро, не зажигая лучины, собирать в дорогу сына Судислава. А Рщига как был босой, взял широкй нож и открыл дверь сеней.

— Ты куда? — бросилась к нему Беляна.

— В рощу. Скоро вернусь. Будь готова.

По узкой трпопинке, оглядываясь, Рщига зашагадл на холм, поросший дубами, который был в окрестном лесу. Было темно. Луна ещё не родилась, и небо было серым. Подойдя к деревянному истукану на утоптанной площадке, изображавшему Даждьбога, Рщига опустился на колени и стал ножом рыть землю. Скоро он достал из тайника небольшой сундучок из дубовых крепких досок, окованных листовой медью с шляпками-бляшками, открыл его и пошарил руками, проверяя содержимое. Всё было на месте, в том числе и дорогая гривна — золотой обруч, одеваемый на шею, подаренная князем Святославом Игоревичем, воителем Древней Руси, пращуру Рщигову. Князь был не христианин, не в пример матери своей Ввликой Ольге, и веру предков своих уважал зело. Многие волхвы ходили с ним в походы и в затишьях от битв молились в болгарских лесах своим славянским богам.

Владимир Красное Солнышко, приняв веру христианскую, загнал всех киевлян в Днепр, крестил Русь, но вера предков ещё долго жила в народе. При Ярославе Мудром многия и многия церкви были построены на обширных пространствах русского государства, оттеснив язычество из центров княжеств на глухие окраины. Прадед Рщиги пришёл сюда в северные земли страны русской, думая в здешних глухих местах найти пристанище от гонений, но, видно, и здесь старой дедовой вере приходит конец. И здесь на местах священных рощ стали строить храмы.

Рщига забросал выкопанную яму землёй и утоптал её. Вернувшись в избу, сунул на дно сундука фигурку женщины _ житной бабы, чтобы покровительствовала она ему, всегда чтоб родилось на полях, и колос чтоб был полным и закрома тоже. Положил фигурку медведя — покровителя рода Рщигова, серебрянные рубли Владимира Красное Солнышко. Сунул туда жертвенный нож, которым он на требище пускал кровь жертвам, приносящимся в дар Даждьбогу. Бросил сверху нитку крупного речного жемчуга…

Верёвкой перевяал тёплую одежду. Жена хотела взять и часть домашней утвари, но Рщига воспротивился:

— Тяжело. Далеко не уйдём. Если будут искать — найдут.

Однако после некоторых раздумий, взял два горшка и глиняную миску.

— Бери сына. Пошли, — сказал Беляне.

Судислав сладко спал. Ему было около двух лет. Последний сын Рщиги, его надежда и опора в старости, продолжатель его рода, который должен нести в будущее всё то, чем обладал волхв Рщига.

Не закрывая дверей, босые Рщига и Беляна с Судиславом вышли из избы. Рщига перебросил через плечо связанные ремнём сундучок и одежду, и они зашагали вдоль Пажи, а потом у зарослей ольхи свернули в лес. У кузнеца Щелкуши нехотя протявкала одна из собак, ей никто не откликнулся, и она замолкла.

Беглецы добрались до Вори, перешли её вброд и пошли правым берегом вверх по течению..

Вдруг Рщига насторожился. Тронул за рукав Беляну:

— Постой! — И прижал палец к губам.

— Что там? — шёпотом спросила Беляна, останавливаясь. Голос её был испуганным.

— Не знаю, — тихо ответил Рщига. — Может, показалось…

Беляна была третьей женой Рщиги. Двое прежних умерли, как и дети от них. Хоть и моложе она его на 19 лет и прожила с ним три года, но в мужа была влюблена. И он любил её. И от этой любви родился сын Судислав, в котором оба души не чаяли. И вот теперь приходится бежать от родного очага, от дома, собранного по крохам, неимовнерным трудом, невесть куда.

— Что? Показалось? — опять спросила она мужа, крепче прижимая к себе Судислава.

Рщига не ответил. Он обернулся назад, к Радонежскому, и прислушался. Было тихо. Река не шумела, скрытая полосой клубящегося тумана. Волхв опустился на траву, приложил ухо к тропе. Земля отчётливо передала глухой звук. То был топот лошадиных копыт.

— Скачут, — проговорил Рщига, вставая. — За нами скачут. До леса добежать не успеем. Они близко. Брось лишнее здесь, — обратился он к жене. — Возьми сына и вот этот ларец. Беги на Чистые родники… Снедь возьми ещё. Остальное брось! Жди меня три дня. Если не вернусь… знаешь, что делать?

Беляна запричитала, заплакала.

— Не реви, — утешил её Рщига, прижав голову к груди и погладив по волосам. — Спаси Судислава. Если не приду, закопай ларец и уходи…

— Как же я без тебя?

— Обо мне другой сказ. Если это холопы князя, пока ты уходишь, я их отвлеку. Вдвоём нам не сдобровать. Иди лесной тропой по-над берегом. Быстрее, быстрее! — торопил он жену.

Хотя посланные в погоню в такой темноте и тумане ехали шагом, с каждым мгновением топот приближался.

Беляна перебросила через плечо перевязанные платком ларец и узел со снедью, крепче прижала к груди сына и торопливо пошла по едва заметной росистой стёжке, и через несколько шагов исчезла в тумане.

Рщига постоял немного, раздумывая, где бы спрятаться, и пошёл навстречу приближавшимся преследователям. Свернул с тропинки и, держась руктй за низко свисающие ветки, ступил на корневище изогнутой ольхи, склонившейся над водой.

Вскоре из тумана показались всадники. Лошадей не было видно, поверх тумана торчали лишь головы верховых. Рщига определил, что это должны быть холопы московского князя. Их было двое.

— Где их искать? — говорил одн другогму. — Они ушли давно. В таком тумане разве сыщешь? Только сам заблудишься. Куда мы, Божко, в такой туман поедем? Может, воротимся?

Тот, которого звали Божко, ответил:

— Ты что — спятил? Иероним с нас семь шкур спустит, если мы вернёмся с пустыми руками. Такого кнута задаст — кожу на спине не соберёшь…

— Да мы ж слуги не поповские, а княжеские.

— Князь молодой, у него, знаешь, Иероним заправляет.

Второй вздохнул:

— Что правда, то правда. От него любой казни можно ждать. Тс-с. Послушай, за нами ещё едут.

— Тогда вперёд. Только не спеши. И лошадей побьёшь, и сам шишек нахватаешь. Луг кончается. Впереди лес.

— Поехали…

В этот момент Рщига приложил руки к губам и заухал филином.

— Чур, меня, — пробормотал Божко, — нечистая сила. — И перекрестился.

Лошади навострили уши. Всадники остановились.

— Это филин, Божко, — сказал ему напарник. — Чего пугаешься?

— Может, и филин, а всё равно страшно… Может, леший заводит?..

— Может, и леший, — согласился напарник, который был храбрее своего друга, а возможно, виду не подавал, что трусит. — В таком тумане только колдунам да упырям своё дело вершить.

Рщига опять приложил руку к губам, и над реклой раздался жуткий хохот. Лошади вспряли уши и встали как вскопанные.

— Едем обратно, — тронул повод Божко. — Слышь-ко, что творится.

В этот момент Рщига хотел поймать опущенную им ветку, поскользнулся на корневище и свалился в воду.