Озеро призраков - Любопытнов Юрий Николаевич. Страница 8

— О,кей! — Пол помассировал голову. — Мне стало легче после твоего рассказа. На душе веселее стало.

— Хорошая весть способствует хорошему настроению, — наигранно ответил Стысь, обрадованный, что поднял дух наперсника. — Теперь можно и в баньку. Ты зря её не используешь в профилактических целях. Прежний владелец усадьбы, видно, знал толк в этом деле…

— У меня бассейн есть.

— Бассейн бассейном, а баня, мон шер, лучше санатория. Видать, что ты не русский человек, — заключил Стысь.

— А ты что — русский?

— Я нет, но ничто русское мне не чуждо.

— В баню, так в баню, — сказал Пол и потянулся. — Может, действительно косточки распарить…

— Нет лучшего средства, — проворковал Стысь, встал с кресла и услужливо распахнул перед Полом дверь кабинета.

Как был в халате, лишь надев тапочки, Пол вышел на улицу и проследовал за Стысем к бане — продолговатому деревянному зданию с трубой, расположенному в глубине участка за двумя дубами, росшими на лужайке.

Сидя после бани в небольшой комнате при ней, друзья пили светлое свежее пиво, доставляемое Полу прямо из Германии, удобно развалясь на широком диване в махровых халатах и продолжали разговор о сундуке.

— Так что скажи Обуху, что я готов встретиться с ним, — заключил беседу Заг. — Встречаемся здесь, у меня. — Для убедительности своих слов, он сильно стукнул кружкой по столешнице. — Скажи, что мы готовы к сотрудничеству, но без подвохов. И прежде всего надо докопаться, почему он нам предложил сундук, а не взял его сам?

Пол, прищурившись, посмотрел на Стыся. После бани, выпарив хмельную дурь, он вновь обрел былую энергию и способность трезво рассуждать, и то обстоятельство, что на горизонте вновь замаячило варяжское золото, его радовало.

— Я заставлю его признаться, — самодовольно произнёс Пол, — почему он предлагает нам такое богатство, а сам не берёт…

— Очень хорошо бы его заставить это сделать, — ответил Стысь, осушая единым махом очередную кружку пива и заедая жирными креветками. — Неужели они затеяли очередную провокацию?

— Я тоже сомневаюсь в искренних намерениях Обуха, — проронил Пол, глядя в окно на проплывающие пушистые кучевые облака. — Может, он заглянул в этот сундук и ничего стоящего не обнаружил?

— Содержимое разочаровало его?

— Да.

— То, что он знает о содержимом сундука, в этом можно не сомневаться, это вполне естественно. Держать сундук в руках и не заглянуть в него, извините, мон шер… Может, он выгреб содержимое, а нам предлагает пустой ящик?

— Шевели, шевели мозгами, Алекс! — вскричал Пол, подливая в кружку пива. — Проясняй ситуацию.

— Стараюсь, — ответил Стысь, перегруженый количеством выпитых кружек.

— Обух затеял какую-то игру, — задумчиво продолжал Пол. — Только ради чего? — Он закусил губу. — Ради чего? — Пол пронзил глазами друга: — Я принимаю его вызов. Мы заставим его говорить. Начнёт юлить — мозги вправим. Так русские говорят?

Глава четвертая. Решение Пола

Однако осуществить свой план, как он задумал, Полу не удалось: то ли Обух был хитрее, чем он думал, то ли, как трусливый заяц, боялся выходить за известную ему территорию. Он пришёл к Стысю спустя день, когда начинало темнеть. Позвонил. Стысь посмотрел в глазок, увидел коренастую фигуру Обуха, открыл дверь и, ни слова не говоря, пропустил визитёра в квартиру. Вечер был тёплый, и Обух был в вельветовой тёмно-синей рубашке, в застиранных джинсах, обтягивающих мощные ляжки, и светлых кроссовках. Не в пример прошлому визиту был побрит, и от него разило недорогим одеколоном. Серые глаза глядели не так подозрительно, как день назад.

— Проходи, — предложил ему Стысь, указав на дверь в комнату.

Обух прошёл, уселся, как и в прошлый раз в кресло.

— Посторонних нет? — спросил он, доставая сигарету и бросая взгляд в соседнее помещение.

— Не волнуйся, — успокоил его Стысь, садясь напротив. — Никого нет. Тебе нечего бояться.

— Я не боюсь. Простые меры предосторожности. — Он размял тугую сигарету. — Так как моё предложение? — Обух поднял глаза на собеседника. — Переговорил с патроном?

— Конечно, переговорил, — ответил Стысь, поднёс к его сигарете огонёк зажигалки и прикурил сам взятую из коробки на столе гаванскую сигару. — Я сообщил Полу о твоём предложении.

— И как? — нарочито небрежно спросил Обух, но Алик заметил, как дрогнул мускул на его лице.

— Реакция положительная. Пол примет тебя, и мы обсудим план дальнейших действий.

— Примет? — переспросил с заметной издёвкой Обух. — Где же он меня примет?

— Найдёт место для встречи, — самодовольно ответил Стысь.

Обух скривил губы.

— Нет, зайчики, этот вариант мне не подойдёт. Я что — лох какой? За кого вы меня принимаете? Передай Загу вот что. — Он глубоко затянулся. — Если он хочет со мной переговорить, то пусть, во-первых, не командует — я продавец, а он всего лишь покупатель, пусть соблюдает торговый ранжир. А во-вторых, я сам назначу встречу, когда и где мне будет угодно. Ты понял, Алик? — Обух сдвинул брови к переносице.

Стысь выругался про себя: увалень Обух, раньше не произносивший больше двух фраз за один раз, обрёл ораторские способности и свойство логически мыслить. Подобранный на какой-то городской свалке, помытый и начищенный, он выполнял мелкие поручения, а теперь, имея сундук за плечами, возгордился, и спесь так и прёт из него. Приниженный и низведённый до роли быдла, выполнявший грязную работу, он теперь смеет командовать…

— И где же ты желаешь встретиться? — скривил губы Стысь. — Уж не у сундука ли?

— Зачем так далеко забираться. Мы найдём место и поближе. — Обух сделал многозначительную паузу. Но долго не думал. Видимо, он заранее решил, где забить стрелку. — Пусть приезжает завтра в четыре часа дня к зоопарку и ждёт у центрального входа.

— Мы так не договаривались, — встрепенулся Стысь, будто проснувшись. — Заг поедет к зоопарку?! Он ни за что не согласится.

— Это ваше дело. — Обух встал, сильно вмял недокуренную сигарету в стекло пепельницы, небрежно потянулся. — Сундук уплывёт в руки не таких щепетильных, как вы. Ты косматничаешь на своего Зага не один год, знаешь его, как облупленного, я — тоже. И идти на пырло не хочу. Я стреляный воробей.

— Постой, — махнул рукой Стысь. — Садись! Не ерепенься. Ещё не начали разговор, а ты в бутылку лезешь. Я сообщу шефу о твоём предложении. — Про себя подумал: «Конечно, Обух был бы законченным дураком, если бы припёрся к Загу. Тот же сказал — потроха выпустим, а узнаем, где сундук и почему Обух так легко с ним расстаётся. И нашёл бы методы, как это сделать. А Обух предусмотрительный. Решил не рисковать?»

Он достал сотовый телефон и набрал номер.

— Слушай, Пол, у меня Обух. Да, пришёл, сидит. — Алик почмокал толстыми губами. — Что, что? Он не хочет к тебе на свиданку идти. Не хочет и всё. А я что?! Силком что ли его потащу? Да нет. Говорит, других найдёт. Что он предлагает? — Стысь мельком взглянул на гостя. — Предлагает встретиться у входа в зоопарк. Так как? Согласен? — Он плотнее прижал трубку к уху и замолчал. Пол что-то долго говорил, Стысь односложно отвечал: да, да, нет, нет, потом протянул Обуху телефон: — На, говори!

Тот поднёс трубку к уху, с минуту слушал, что ему говорит Заг. Потом отрицательно покачал головой:

— Не пойдёт. Не хотите, как хотите. Я всё сказал. — Лицо его покраснело. — Хватит белибердашку нести. Я о таких вещах буду по телефону трёкать? Не надо мне разгон давать. — Он уж было хотел отдать телефон Стысю, но Пол, видимо, что-то ему сказал, и Обух стал внимательно слушать. — Ладно, кончай базар, — примирительно изрёк он. — Завтра в шестнадцать ноль-ноль. Будь спок, не обману. Вы ждите. Я сам вас найду. Замётано.

Обух отдал телефон Стысю. Вытер платком красное лицо и шею.

— А ты говоришь, не согласится. Ещё как согласился. Сундуки с золотом на земле не валяются… Так до завтра, корешок? — Обух насмешливо посмотрел на Стыся.