Правило четырех - Колдуэлл Йен. Страница 20

В поздний час «Плющ» выглядит суровым и неприветливым. Окутанные тьмой острые углы и мрачные каменные стены словно дают понять, что клуб может обойтись и без посторонних. Находящийся по соседству «Коттедж клаб» с его белыми сводами и округлыми линиями смотрится куда привлекательнее. Два этих заведения, самые старые из дюжины сохранившихся на Проспект-авеню, считаются наиболее почтенными. Соперничество между ними за право быть лучшим идет с 1886 года.

Джил смотрит на часы:

— Время уже позднее, и к обеду мы опоздали. Я что-нибудь принесу.

Он открывает дверь и ведет нас наверх по главной лестнице.

Со времени моего последнего визита сюда прошло несколько недель, и суровые лики, взирающие с портретов, украшающих темные дубовые панели, как обычно, заставляют меня сдержать шаг. Слева обеденный зал с длинными деревянными столами и старинными английскими стульями; справа — бильярдная, где Паркер Хассет пытается обыграть сам себя. Паркер — местная достопримечательность, что-то вроде деревенского дурачка, недоумок из богатой семейки. Мозгов ему хватает ровно настолько, чтобы понимать, каким придурком считают его другие студенты, но их недостаточно для осознания того факта, что винить в этом окружающих не стоит. Катая шары, он держит кий обеими руками, становясь при этом похожим на танцующего с тросточкой актера в водевиле. Заметив нас, он на время забывает об игре, и я отвожу глаза и торопливо взбегаю по ступенькам.

Джил дважды стучит в дверь с табличкой «Служебная» и, не дожидаясь ответа, входит. Мы следуем за ним. В кабинете тепло и светло. Брукс Франклин, заместитель Джила, восседает за длинным столом, растянувшимся от окна и почти до двери. На столе дорогая лампа от «Тиффани» и телефон, вокруг — шесть стульев.

— Рад вас видеть, — говорит Брукс, делая вид, что не замечает, в каком неподобающем наряде заявился в клуб Пол. — Паркер поделился со мной своими планами на завтрашний вечер, и я уже начал подумывать, что без поддержки не обойдусь.

Я не очень хорошо знаю Брукса, но он относится ко мне как к старому приятелю, хотя мы всего лишь занимались вместе на курсе экономики. Речь, по-видимому, идет о планах Паркера в отношении традиционного костюмированного бала, намеченного на ближайшую субботу.

— Ты просто сдохнешь, Джил, — объявляет Паркер, входя в комнату вслед за нами, хотя его никто не приглашал. В одной руке у него сигарета, в другой — бокал вина. — Это что-то. Хорошо хоть у тебя есть чувство юмора.

Обращается Паркер непосредственно к Джилу, демонстративно игнорируя нас с Полом. Краем глаза я вижу, как Брукс качает головой.

— Оденусь как Джей Эф Кей [28], — продолжает он. — И сопровождать меня будет совсем не Джеки, а Мэрилин Монро.

Должно быть, заметив выражение растерянности на моем лице, Паркер бросает сигарету в стоящую на столе пепельницу.

— Да, Том, понимаю. Кеннеди действительно закончил Гарвард. Но первый год он проучился здесь.

Последний продукт семьи калифорнийских винозаводчиков, на протяжении нескольких поколений посылавшей сыновей в Принстон, попал в «Плющ» только благодаря тому, что Джил снисходительно называет инерцией клана Хассетов.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, Джил поднимает руку:

— Послушай, Паркер, у меня нет на это времени. Хочешь обрядиться в Кеннеди, ради Бога. Только постарайся проявить немного вкуса.

Ожидавший, похоже, более теплого приема Паркер одаривает нас всех кислым взглядом и удаляется с бокалом вина.

— Брукс, — говорит Джил, — спустись, пожалуйста, вниз и узнай у Альберта, не осталось ли чего от обеда. Мы не ели и очень торопимся.

Брукс кивает. Он вообще идеальный вице-президент: услужливый, верный, неутомимый. Даже когда просьбы Джила звучат наподобие команд, он никогда не позволяет себе обижаться. Сегодня я впервые вижу его усталым. Может быть, Брукс тоже не закончил дипломную?

— Впрочем, — добавляет Джил, поднимая голову, — они двое пусть перекусят здесь, а я спущусь в столовую. Нам с тобой еще надо обсудить завтрашний заказ на вино.

Брукс поворачивается к нам с Полом:

— Пока, ребята. Извините, что так получилось с Паркером. Уж и не знаю, что на него сегодня нашло.

— Если бы только сегодня, — бормочу я.

Брукс улыбается и уходит.

— Обед принесут через пару минут, — говорит Джил. — Если что понадобится, я буду внизу. — Он смотрит на Пола: — Потом пойдем на лекцию.

После его ухода у меня уже не в первый раз появляется чувство, что мы с Полом совершаем какое-то мошенничество. Сидим в роскошном кабинете, за столом из красного дерева, в особняке девятнадцатого века и ждем, пока нам подадут обед. С тех пор как я попал в Принстон, нечто подобное происходит так часто, что, если бы за каждый обед мне приходилось платить хотя бы десять центов, я бы уже давно остался с дыркой в кармане. Клуб «Монастырский двор», членами которого являемся мы с Чарли, размещается в маленьком скромном здании, обаяние которого заключается в его уюте. Там вполне можно выпить кружечку пива или сыграть в бильярд, но на фоне масштабности и серьезности «Плюща» он выглядит просто карликом. Первостепенная забота нашего шеф-повара не качество, а количество, и в отличие от наших друзей из «Плюща» мы едим, где хотим, а не занимаем места в порядке прибытия. Половина стульев в «Монастырском дворе» пластиковые, вся наша посуда — одноразовая, и иногда, после особенно шумных вечеринок с обильным возлиянием, весь наш пятничный ленч состоит из жалких хот-догов. Мы такие же, как большинство клубов. «Плющ» всегда был и остается исключением.

— Пойдем вниз, — внезапно говорит Пол.

Еще не зная, что у него на уме, я покорно поднимаюсь. Мы проходим мимо мозаичного окна на первой площадке с южной стороны здания и, спустившись на еще один пролет, оказываемся в подвале. Пол ведет меня через холл в президентский кабинет. Вообще-то предполагается, что доступ туда должен иметь только сам президент, но некоторое время назад, когда Пол стал жаловаться, что в библиотеке невозможно сосредоточиться, Джил, рассчитывая заманить друга в клуб, пообещал дать ему отдельный ключ. Пол, поглощенный исключительно работой, не видел в «Плюще» ничего такого, что отличало бы его от других клубов, однако соблазн иметь в своем распоряжении большую и светлую комнату оказался слишком велик, тем более что попасть в нее можно было прямиком через туннель, не привлекая к себе ненужного внимания. Кое-кто выступил с протестом, обвиняя Джила в том, что он превратил в общежитие самое привилегированное помещение, но вскоре недовольные успокоились, видя, что Пол приходит и уходит незаметно, не мозоля никому глаза. Если не видишь, то ведь можно притвориться, что ничего и не знаешь.

Мы подходим к двери, Пол открывает замок своим ключом, и я останавливаюсь на пороге. Я не был здесь несколько недель и уже забыл, что в президентском кабинете, расположенном фактически в подвале клуба, температура зимой колеблется около точки замерзания. Второй сюрприз — это груды разбросанных, как будто здесь прошелся ураган, книг. Книги лежат везде, занимая каждую горизонтальную поверхность: европейская и американская классика, справочники, исторические журналы, географические карты, чертежи.

Пол закрывает дверь. Перед уютным камином стоит письменный стол. Рядом, на коврике, гора бумаги. Тем не менее Пол, похоже, доволен — все так, как он и оставил. Он проходит в глубь комнаты, поднимает с пола книжку стихов Микеланджело, бережно стирает с нее пыль и кладет на стол. Потом находит на полке коробок, чиркает спичкой и бросает ее в камин на скомканные и придавленные поленьями листы бумаги.

— Ты много сделал, — говорю я, рассматривая развернутый на столе чертеж с планом какого-то здания.

Пол хмурится:

— Ерунда. Я занимаюсь ими, когда чувствую, что ничего не получается. Таких планов у меня не меньше дюжины, но, возможно, все они неверны.

Я приглядываюсь к плану повнимательнее и вижу, что это дворец, восстановленный из руин, упомянутых в «Гипнеротомахии»: сломанные арки отреставрированы, просевший фундамент укреплен, колонны и капители чудесным образом воскресли. Под верхним листом лежат другие, каждый с чертежом отдельного здания, рожденного некогда фантазией Колонны. Пол воссоздал кусочек средневековой Италии и только что не поселил в нем себя самого. Стены кабинета тоже покрыты листами с изображениями храмов, театров и жилых домов. Линии проведены четко, пропорции соблюдены идеально, примечания сделаны аккуратным почерком. Кто-то мог бы подумать, что все это исполнено на компьютере, но нет. Пол заявляет, что не доверяет машинам, и, не имея средств для приобретения собственного компьютера, постоянно отказывается от предложений Кэрри купить ему «игрушку». Так что все чертежи сделаны от руки.