Римские войны. Под знаком Марса - Махлаюк Александр Валентинович. Страница 36

Глава VII

Сципион против Ганнибала

Командующим для ведения опасной войны в Испании римский народ избрал Публий Корнелия Сципиона. Он был сыном того Публия и племянником того Гнея Сципионов, которые совсем недавно погибли в Испании. И обстоятельства избрания, и сама личность младшего Сципиона совершенно необычны. Но, как показали последующие события, римский народ не ошибся в своем выборе.

Тит Ливий в своей «Истории» рассказывает об избрании Сципиона так. «...Решили: пусть народ сам выберет проконсула [18]для Испании. Консулы назначили день собрания. Сначала ждали, что считающие себя достойными такой власти объявят свои имена. Ожидание оказалось напрасным... Народ, скорбный и растерянный, собрался, однако, в назначенный день на Марсовом Поле. Обернувшись к должностным лицам, оглядывали первых людей государства, посматривавших друг на друга. Возроптали: до того, видно, плохи дела государства, что никто не решается принять власть над Испанией. И вдруг ПублийКорнелий, сын Публия Корнелия, погибшего в Испании, юноша двадцати четырех лет, объявил, что он притязает на эту должность, и встал на возвышении, чтобы его было видно. Взоры всех обратились к нему, и тут же громким приветственным криком предвозвестили ему удачу и счастье в высокой должности, Приказано было голосовать. И не просто все центурии все до единого граждане – повелели вручить Публию Сципиону власть и командование в Испании. Когда же все было окончено и буря восторгов улеглась, вдруг все стихло и люди погрузились в молчаливое раздумье... Особенно беспокоила юность Сципиона, некоторых пугала судьба его дома: оставляя две скорбные семьи, он отправляется в Испанию, где ему предстоит воевать между могилами отца и дяди.

Сципион понял, почему люди, так восторженно его избравшие, встревожены и обеспокоены. Он созвал народ и с таким воодушевлением говорил и о своем возрасте, и о врученной ему власти, и о предстоящей войне, что остывшее расположение вспыхнуло с новой силой; он внушил людям более верную надежду, чем та, какую обычно внушает вера в человеческое обещание, или доверие к своему избраннику, или разумное убеждение, подсказанное достигнутым успехом».

Портрет Сципиона на монете

По свидетельству другого историка, Сципион произнес торжественную речь об отце и дяде и сказал, что он, на которого обрушилось это горе, станет достойным мстителем и за погибших, и за родину. В порыве божественного вдохновения он заявил, что завоюет не только Испанию, но Африку и Карфаген. Этой речью он буквально воскресил сжавшийся от страха народ.

Несмотря на молодость Публий Корнелий был хорошо известен в Риме – и не только знатностью своего происхождения. Семнадцатилетним юношей он спас своего раненого отца в битве при Тицине, но скромно отказался принять из рук отца и вместе с тем консула дубовый венок – почетнейшую награду, дававшуюся за спасение согражданина в бою. В девятнадцать лет он, будучи военным трибуном, храбро дрался в роковой битве при Каннах. А после битвы, когда уцелевшие римляне собрались в соседнем городке, именно Сципиону вместе с другими командирами вручили командование. Своей смелостью, бодростью и решительностью Публий поднял дух своих соратников, до того сломленных отчаянием, что некоторые собирались даже бежать из Италии.

Своим поведением в мирной обстановке Сципион снискал не меньшее восхищение сограждан, чем своими подвигами на войне. Он носил, вопреки обычаю, длинные кудри, был влюбчив, щедро тратил деньги, любил веселые развлечения и празднества. Приветливость и ласковое обращение сделали его любимцем простого народа. Его неотразимое обаяние располагало к нему сердца всех, с кем он имел дело, даже врагов. Многое в его поступках казалось людям удивительным и непостижимым. С ранней юности он совершенно один оставался ночью в храме Юпитера на Капитолии. Все были убеждены, что он советуется там с самим Юпитером и другими богами. Современники верили, что Сципион наделен какими-то сверхъестественными качествами, что все его планы складываются по внушению богов, с которыми он беседует во сне и наяву. Многие верили, что он, подобно Александру Великому, родился от Юпитера, явившегося в образе огромного змея его матери. Его считали провидцем, чьи предчувствия столь же верны, как ответы гадателей-гаруспиков. «Упавшие с неба звезды, если бы они явились людям, не вызвали бы большего обожания у окружающих», – писал о Публии один римский автор.

Сципион Африканский Старший

Конечно, многие из легенд, окружавших имя Сципиона, сложились позже под впечатлением его блестящих побед. Но очевидно, что и сам он твердо верил, что его ведет и охраняет особая божественная благодать. И он сознательно стремился поддерживать эту веру среди окружавших его людей. Он понимал, что во времена тяжелейших испытаний вера в божественную природу полководца укрепляет моральный дух войска сильнее любых дисциплинарных средств, а врагам слухи о таком полководце способны внушать настоящий ужас.

Но осенью 210 г. до н. э., когда Сципион высадился в Испании, его положение было незавидным. С небольшим войском надо было сражаться против трех пунийских армий, которыми командовали сыновья Гамилькара Барки, Гасдрубал и Магон, и другой Гасдрубал, сын Гескона, – опытные военачальники, прекрасно знавшие страну и имевшие на своей стороне большинство местных племен.

В этих условиях юный полководец решился на исключительно дерзкое предприятие. Употребив зиму на обучение своих войск, Сципион в начале весны повел свои легионы на юг, никому не открыв своего плана, кроме своего ближайшего друга Гая Лелия. Его он назначил начальником флота и отправил куда-то с секретным заданием. Неожиданно и для собственных солдат, и для неприятельских полководцев, которые со своими войсками оставались еще на зимних квартирах, Сципион подошел к стенам Нового Карфагена – пунийской столицы в Испании. В тот же день в новокарфагенский порт вошел римский флот под командованием Лелия и блокировал город с моря. Находившийся в городе пунийский гарнизон был невелик – всего тысяча человек. Но сам город был весьма многолюден, укреплен очень высокими мощными стенами и имел такое месторасположение, которое делало его практически неприступным. Полуостров, на котором располагался Новый Карфаген, был соединен с материком лишь узким перешейком шириной около 370 метров. С севера находилось большое озеро, соединенное с морем узким каналом, через который не могли проплыть корабли. Времени на длительную планомерную осаду у римлян не было – всего в десяти днях пути от Нового Карфагена стояла одна из трех пунийских армий.

Расположив войско в лагере на перешейке, Публий обратился к солдатам с речью. Он объяснил им, что город этот – ключ ко всей Испании. Каким бы неприступным он ни казался, его надо взять быстро, не дожидаясь, пока подойдет вражеская армия. Сципион сказал, что мысль об этом предприятии внушил ему сам Нептун, явившись во сне, и повелитель морской стихии обещал оказать свое содействие во время битвы с такой очевидностью, что все войско убедится в этом.

Воодушевленные словами полководца римляне ранним утром устремились на штурм со стороны моря и с суши. Они опрокинули карфагенян, предпринявших встречную вылазку, и стали взбираться по лестницам на отвесные стены. Однако штурм захлебнулся: лишь немногие лестницы достигали верхнего края стены, и римские солдаты срывались с головокружительной высоты, гибли под обстрелом противника. Но Сципион на смену усталым отрядам непрерывно посылал новые. В разгар штурма, когда осажденные были уже до крайности утомлены, римский полководец отправил 500 солдат с штурмовыми лестницами на берег озера. В этот момент начался отлив и подул сильный северный ветер, который погнал воду из озера через подземные протоки и канал в море. Озеро стремительно обмелело, римские солдаты прошли по его дну и стали взбираться на тот участок стены, который находился на берегу озера и не был занят карфагенянами, считавшими, что с этой стороны им ничего не грозит. Римляне без труда овладели незащищенной стеной, ударили по обороняющимся с тыла и распахнули ворота изнутри. Город был взят. Все вспомнили слова Публия о помощи, обещанной Нептуном, и готовы были поклоняться своему полководцу как божеству. Но дело было, конечно, не в Нептуне. Как замечает Полибий, «все в этом предприятии рассчитано было заранее с величайшей точностью». Не зря Сципион всю зиму собирал сведения о Новом Карфагене, расспрашивая рыбаков: от них-то он и узнал об отливе, который и задумал представить как чудо, посланное владыкой морей.