Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна. Страница 59

Ресторан – соблазн особый. Воспитанники училища получают скудный «прокорм». На завтрак – медовый сбитень со вчерашней булочкой. На обед – жидкий суп и тоненький ломтик мяса с картофельным соусом. На ужин – каша. Есть хочется постоянно. Особенно после бесконечных батманов и па-де-де. Правда, те, кто участвуют в спектаклях, имеют преимущество: им дают фрукты – яблоко, например. Но ведь это – одно яблоко!

Так что иногда Маша соглашается пойти в ресторан, правда, только если зовут отужинать всю группу девочек, участвующих в спектакле. Так куда безопаснее.

После «Амура и Психеи» балетов с участием Маши становилось все больше. На спектаклях творилось невообразимое – овации звучали столь долго, что балеты удлинялись вдвое. Вот только после каждого спектакля Маша чувствовала себя все хуже. Подруги, с которыми она возвращалась из театра в училище, вздыхали: «Нельзя так много танцевать, Мари! Вспомни Настю Берилову!»

Юная Настя была изумительной танцовщицей. Балетоманы в восхищении прозвали ее «нимфой танца», «юной нежностью». Она тоже танцевала чуть не каждый вечер. И что же? Через год или два сцена выкачала из нее все силы и «юная роза завяла цветком» – так написал в газете некий скорбящий поклонник-поэт. И кроме этой строчки, ничего больше не осталось от нежной Настеньки Бериловой…

Маша отмахивалась от подруг. Как не танцевать – отказаться, что ли? Да Дидло выбросит ее на улицу. Он ведь привык: как скажет, так тому и быть. А коли в творческий раж войдет, вообще превращается в деспота. Он ведь грезит о вечном искусстве, что ему до хворей учениц?..

Маша тоже грезила искусством. Да вот только приступы болезни пошли все чаще. Дидло наконец-то вызвал докторов: «Эта девочка – феномен. Она должна танцевать!» Но доктора только плечами пожали: девочка, конечно, «феномен», но у нее чахотка. Долго она не протянет. Начальство в театральной дирекции, правда, утешило Дидло: Данилова, конечно, надорвала здоровье, но сразу после выпуска из училища ее отправят на воды. Все расходы дирекция возьмет на себя. Даже карету казенную выделит.

Однако через месяц Марию Ивановну Данилову, 17 лет от роду, похоронили на казенном кладбище. Шел 1810 год. Она так и не успела закончить училище. Ее выпустили прямо… в могилу. Даже предоставлять обещанную карету дирекции не пришлось – неутешные поклонники несли гроб на руках.

Лучшие русские поэты того времени – Н. Карамзин, Н. Гнедич, А. Измайлов, М. Милонов – посвятили «скорбные стихи» и элегии на смерть «милой Маши». Критики вспомнили «светлый дар ее творчества», «какую-то особую неопределенность и загадочность» ее личности.

Биограф Даниловой написал: «…она умела передавать с поразительной истиной все страсти, все борения души, все порывы любви и отчаяния; особенно очаровательная была она в ролях нежных, где любовь могла выказываться во всех ее изменениях».

Он был, конечно, прав. Но самое ужасное то, что «загадочная» Маша Данилова так и не узнала в жизни то, что с таким талантом передавала на сцене – Любовь. А ведь так мечтала…

Эти загадочные англичанки

Так уж получилось, что большинство читателей сегодня – женщины. И конечно, им интересны именно женские истории. Что ж, нынешняя культура, можно сказать, «женская»: женские романы и женский детектив, истории женских судеб и бесконечные сериалы по телевидению. Но как начиналась эта «женская» эпоха в культуре новейшего времени? Кто внес наибольший вклад в ее развитие?

Англичанки! Эти загадочные писательницы, чье творчество до сих пор захватывает, притягивает, заставляет разгадывать некие тайны души и творчества. Но мы до сих пор не можем разгадать…

Первая леди английской литературы

Английская писательница Джейн Остин (1775–1817) – постоянный автор современных экранизаций и сериалов. Да-да, дама, жившая 200 лет назад, – ныне самый востребованный автор. Пятьдесят экранизаций за вторую половину XX века. Только «Гордость и предубеждение» экранизирована, а потом и превращена в громадные сериалы более десяти раз. Почти столько же – «Разум и чувство». О самой Джейн Остин за последние десять лет сняты пять (!) биографических фильмов – невероятная вещь. Но еще более невероятно, что все, что мы знаем ныне об этой «таинственной и неизвестной писательнице» (именно так зовут ее на родине), – более выдумка, нежели правда, ибо правды не узнает теперь уже никто. Ведь при жизни мало кто интересовался какой-то там Джейн Остин, марающей бумагу. А после ее смерти старшая сестра Кассандра Остин сожгла почти все письма Джейн, которые смогла сыскать. Видно, рассудительная мисс Касси решила, что нечего посторонним совать нос в чужую жизнь. Да и мало ли чего там ее впечатлительная сестра могла понаписать!..

^{Джейн Остин}

Конечно, осталось главное: пять юношеских произведений, четыре опубликованных при жизни романа («Разум и чувства», иначе «Чувство и чувствительность», 1811; «Гордость и предубеждение», 1813; «Мэнсфилд-парк», 1814; «Эмма», 1816), два романа, вышедших уже после смерти Остин («Доводы рассудка», 1817; «Нортенгерское аббатство», 1818). Еще есть и три незавершенных произведения. Но и этого небольшого списка достаточно, чтобы искусствоведы назвали Джейн Остин Первой леди английской литературы, а исследователи «провозвестницей реализма», а ее произведения – шедеврами, покоряющими читателей своей безыскусной правдивостью, глубоким психологизмом и чисто английским юмором. Словом, Леди-классика английской словесности. Но какой она была в жизни? Увы, все, на что теперь мы можем опереться, – это немногочисленные воспоминания окружающих да пересуды со сплетнями, ходившие в округе…

Доподлинно известно, что Джейн Остин родилась 16 декабря 1775 года в городке Стивентон графства Хэмпшир в семье приходского священника Джорджа Остина. Именно в таких семьях, просвещенных и образованных, и рождались самые воспитанные и начитанные девочки Англии. Джейн тоже оказалась такой, тем более что и мать ее, Кассандра Ли, происходившая из обедневшего, но старинного рода, тоже считала, что ее дочки не должны остаться необразованными, как было принято в то время. Детей в семье было восемь, Джейн родилась предпоследней. Она очень любила четверых братьев, ради второго из них, Джеймса, который не мог говорить с рождения, она даже освоила язык глухонемых. Но естественно, более всего Джейн была близка с единственной сестрой – Кассандрой. С ней четыре года будущая писательница училась в школах Оксфорда, Саутгемптона и Рединга. Но учеба превратилась в кошмар: мало того что девочки чуть не умерли от голода и тифа, так еще и директриса измывалась над ученицами. Слава богу, в 1786 году отец забрал дочерей домой, решив, что лучше уж сам займется их образованием. Это было мудрое решение, тем более что Джейн погрузилась в мир отцовской библиотеки. Тогда-то она и поняла, что хочет писать книги. Уже в 1790 году 15-летняя Джейн читает домашним повесть «Любовь и друшба» – да-да, слово «дружба» еще написано с ошибкой, но зато содержание повести уже не по-детски глубокое: характеры психологически выписаны, язык наполнен юмором и насмешками, которые частенько переходят в едкую сатиру. Повесть посвящена брату, но исследователям творчества Джейн уже с первых страниц ясно, что эта «девочка-подросток, сидя отдельно от всех в углу гостиной, писала не для забавы… То, что она писала, предназначалось всем и никому, ибо было написано не столько для ее времени, сколь для последующих времен».

Работала Джейн не быстро, исписывала груду черновиков. Но хуже всего было то, что брать жизненные впечатления ей было неоткуда. Она редко где бывала, мало с кем знакомилась. Однако нашла гениальный выход – стала писать письма всем, кого знала. И письма ее оказались столь яркими, что не ответить на них не было возможности. А Джейн требовала обстоятельных ответов: что, где и как происходит в жизни ее респондентов. Жаль, что письма не сохранились. В год смерти Джейн ее сестра Кассандра потребовала от знакомых отдать письма ей. Что потом с ними стало – известно…