Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна. Страница 61

В Хауорте семья жила в тесном собственном мирке, никуда не выезжая и редко принимая знакомых. Да и на что выезжать и принимать? Полунищий приход не приносил доходов. Отец-пастор вообще сторонился незнакомых людей. Комнаты его мрачного и неуютного дома выходили окнами на церковное кладбище, где в фамильном склепе церкви Святого Михаила в 1821 году упокоилась мать этого несчастливого семейства, Мэри Бронте, умершая от болезни легких – то ли от незнакомого тогда медицине рака, то ли от слишком хорошо всем известной болезни бедняков – чахотки (так тогда называли туберкулез).

После смерти жены глава семейства совершенно потерял вкус к жизни, почти перестал замечать своих детей и даже обедать вместе с ними. Сына Патрика он еще худо-бедно учил грамоте, но на девочек внимания не обращал.

Конечно, по тем временам, когда в английском обществе всем заправляли мужчины, а женщины, не имея никаких прав, жили в полной зависимости от отцов, мужей и братьев, в этом не было ничего необычного. Однако и в те времена девочек учили хотя бы читать-писать. Но сестры Бронте могли бы остаться вообще неграмотными, если бы сами не проявили характер и не упросили тетю Элизабет Бренвелл, приехавшую к ним, чтобы вести хозяйство, обучить их хотя бы зачаткам грамоты. Впрочем, стараний любящей тети хватило только на то, чтобы девочки научились писать свои имена. Так что английская литература никогда бы и не услыхала о них, если бы не активность 12-летней Шарлотты, которая упросила отца послать ее вместе с сестрами Мэри, Элизабет и Эмили в женскую школу в Ковен-Бридж, где дочери бедных священников могли обучаться бесплатно.

Правда, 10-летняя Эмили быстро затосковала и вернулась домой, а вот две старшие сестры остались в школе с Шарлоттой. Этот шаг оказался роковым: у сестер, как некогда у матери, открылась чахотка. Впрочем, дело было не только в наследственной болезни – голод, холод и бесконечные наказания немало тому поспособствовали. Так что из «благотворительной» школы сестры Бронте вернулись домой совершенно без сил. И очень скоро рядом с могилой матери появились надгробные камни с именами Мэри и Элизабет. Сама Шарлотта выжила с трудом. Но долго еще потом упрекала себя – и за то, что повезла сестер в проклятую школу, и за то, что осталась жить сама, в то время как ее сестры отправились на кладбище.

Конечно, несчастная Шарлотта и не подозревала тогда, что просто обязана была выжить. Иначе кто бы впоследствии на самых пронзительных страницах романа «Джейн Эйр» рассказал об ужасающих условиях, в которых вынуждены жить девочки из бедных семейств в «благотворительных» школах Англии? О диких нравах и бесчеловечном обращении с детьми в школах для мальчиков уже во весь голос говорил Чарльз Диккенс, но об атмосфере зла и насилия в школах для девочек общественность Великобритании узнала со страниц откровенного романа Шарлотты Бронте.

Она вообще оказалась бесстрашной, эта тихая, малообщительная девушка. Именно она взяла на себя роль старшей в семье, где отец-священник позабыл и о собственном быте, и о жизни своих оставшихся в этом мире дочерей – Шарлотты, Эмили и Энн. Именно Шарлотта решилась заработать хоть немного денег для близких и в 19 лет дала объявление, что ищет место учительницы. Ей повезло – ее пригласили преподавать в одну из школ для девочек в Лондоне. Вот только огромный шумный и вечно суетящийся город испугал тихую дочку пастора. И Шарлотта поменяла место работы – в 1842 году перебралась учительствовать в более тихий и скромный Брюссель. Там, в женском пансионе, девушка прижилась. Преподавала английский язык. Влюбленными глазами начала посматривать на директора пансиона (тот, увы и ах, оказался женат!). Чтобы не тосковать по родным, Шарлотта выписала к себе младшую сестру Эмили – пусть хоть чему-то поучится. Эмили оказалась смышленой девушкой и, чтобы не сидеть на шее сестры, сама начала преподавать музыку младшим девочкам пансиона. Словом, все образовалось, но… через два года пришло скорбное известие: умерла их тетя Элизабет. Сестрам пришлось вернуться в Англию – кто-то должен был ухаживать за отцом.

Мечтательница на Грозовом Перевале

В старом доме Хауорта все было по-прежнему, будто Шарлотта с Эмили и не уезжали. А может, просто жизнь обходила этот дом стороной?..

Сестер с радостью и облегчением встретила Энн – младшенькая. Грустно поведала, что отец вообще перестал выходить из своей комнаты, даже службу больше не проводил. Так что местная церковь давала ему крошечное жалованье скорее из человеколюбия. Рассказала, что брат Патрик, получив некоторое образование, работает теперь гувернером по чужим домам. Вообще-то он – талантливый юноша: хорошо рисует (особенно портреты), переводит Горация, пишет статьи для йоркширских газет под псевдонимами. Вот только по-настоящему ни в чем особо не преуспел.

Едва сестры обосновались в отцовском доме, у Эмили начались головокружения и слабость. Когда же бедняжка начала кашлять, Шарлотта поняла, что Эмили заболела той же ужасной семейной болезнью, что унесла мать и старших сестер. Чахотка – болезнь бедняков…

Эмили, чье полное имя было Эмили Джейн Бронте (опять Джейн!), родилась 30 июля 1818 года, то есть на два года позже Шарлотты. Однако воображения у Эмили было на десятерых. Это она всегда выступала зачинщицей, когда сестры начинали какую-либо игру, а по ночам рассказывала младшей сестренке Энн волшебные истории, которые сочинила сама.

Особенно удавались Эмили истории о романтической любви. Тоненькая, темноволосая, она часто сидела в темноте, глядя огромными темными глазами на искры камина. О чем грезила она? О рыцаре, который приедет и спасет ее от одиночества? О принце, который отвезет ее в страну мечты и грез? Конечно, Шарлотта понимала, что в их захолустье не встретить ни того ни другого, но как сказать об этом Эмили? И разве она, самая милая и красивая из их семьи, не достойна своего счастья?

Но на стареньком кладбище, куда выходили окна, как и прежде, стояла гнетущая тишина. По окрестным вересковым пустошам гуляли ветра. И три сестры жили в печальном доме, страстно надеясь на нечто сказочное и невозможное, что перевернет их жизнь. И больше всего надеялась Эмили.

Томясь от женского одиночества и невозможности счастья, именно эта мечтательница предложила сестрам сочинять и пересказывать друг другу волшебные романтические истории. А как еще могли они скоротать долгие безрадостные дни и тягостные вечера в церковном доме на отшибе?

Но однажды сестры решили записывать свои задумки. Ведь эдак можно сочинить и что-то стоящее. Сюжет каждая держала в тайне. Осенью 1845 года тайны раскрылись. Оказалось, что все три сестры, не сговариваясь, начали сочинять стихи. Конечно, лучшие строки принадлежали перу романтической Эмили, но и другие были не плохи.

На правах старшей сестры Шарлотта осмелилась – выбрала лучшие стихотворения и составила сборник. Подписали свои сочинения псевдонимами – обнародовать собственное авторство стеснительные сестры посчитали крайне неудобным. Инициалы решили сохранить. Эмили предложила взять фамилию Белл (на ту же букву, что и Бронте, но звучит крайне романтично). Так вместо Шарлотты Бронте появился некто Каррер Белл, вместо Эмили Бронте – Эллис Белл, а Энн Бронте стала Эктоном Беллом.

Сборник «Стихотворения Каррера, Эллиса и Эктона Белл» получил, как известно, хвалебный отзыв в журнале «Атенеум». Больше всех похвалили стихи Эллиса, то есть Эмили. Стоит признаться, что даже сама Шарлотта, восторгаясь страстными и порывистыми строками Эмили, не очень хорошо понимала, как они той дались. Конечно, Эмили имела кое-какое образование. Несколько месяцев она проучилась в той самой ужасной школе для бедных, но, слава богу, быстро вернулась домой. Потом Эмили училась чему-то в пансионе Брюсселя. Теперь же, читая ее стихи, Шарлотта восхищалась тем, что и скудное образование пошло Эмили на пользу. Она совершенно естественно пользовалась в стихах образами древних мифов и преданий, фактами истории и литературным слогом, описывающим движения чувств. Да ее маленькая сестренка оказалась истинной поэтессой!