Где живут счастливые? - Сухинина Наталия Евгеньевна. Страница 20
Да не знаю я, -застеснялся он, - что всем, то и мне.
Володька небрежно кидалв корзину баночки с мидиями, оливками, пакеты с осетриной, свежей клубникой.Толя махал руками, умолял не тратиться, но Володя и Тая весело отговаривались —пустяки.
Приехали. Анатолий вошёлв квартиру как на борт новенького сияющего чистотой и роскошью судна. Ну,«Титаник», ну хоромы! Огромная прихожая светилась зеркалами, ноги утопали власкающей нежности ковра.
Вовкин, ты показывайквартиру, а я займусь обедом, - весело скомандовала Тая и удалилась на кухню.
Володя пригласил Толю вгостиную. Роскошные, тёмно-бордовые кожаные кресла, огромный аквариум во всюстену, щелчок... Вальяжным рыбкам дарован свет, а Толе — созерцание ихкомфортной, неспешной жизни.
Что выпьем? — Володяраскрыл деревянную дверцу бара. Экзотические бутылки томились отневостребованности и прямо-таки неприлично лезли в глаза.
Потом, потом, - замахалруками гость, - к обеду, по рюмочке. И добавил, сражённый роскошью - красиво утебя...
Понимаешь, недавноевроремонт закончил, полгода как один день. В копеечку обошёлся, конечно. Вотэти обои, откуда думаешь? Из Англии знакомый привёз, но даже там далеко некаждому они по карману. Пойдём, ещё свою сантехнику тебе покажу, ахнешь.
Толя и ахнул. Ваннаянапоминала операционную, сверкала новенькими, замысловатыми кранами, откуда-тосверху струился ровный, спокойный свет и отражался в зеркальной гладироскошного, нежно-розового пола.
Красиво у тебя...
А как тебе моя половина?
Отхватил. И где такаякрасотка тебя дожидалась?
В командировке вГермании был, она там в посольстве работала. Познакомились.
Володя видел, что сразилдруга наповал и своим роскошным евроремонтом, супер-женой и вообще своимжизненным уровнем.
За обедом он веселорассказывал, что евроремонт - это подарок Тае к юбилею.
Не будем уточнять ккакому, — кокетливо добавила Тая.
Евроремонт не всё. Я кюбилею подарил своей жене автомобиль. Угадай, какой? Ну какой автомобильподходит к имени Тая? - и не дожидаясь Толиной отгадки, выпалил:
Тойота! Тая на Тойоте,круто, правда?
Пока это толькодекларация. Тая свою законную Тойоту ещё не видела. Представляете. Толя, какВоаск ля любит свою жену. Юбилей у меня был месяц назад я до сих пор не знаю,какого цвета моя Тойота.
Толя был ошеломлён итолько растерянно улыбался. Володя начал, похоже, в который раз» объяснить«оскорблённой Тае, что он закрутился и не успел вовремя с подарком.
Ну ж ну» думал Толя. Вотведь как его старый друг вписался в московскую благополучную жизнь. И дом —полная чаша, и жена-красавица. Бывает же так. Он вспомнил, что вот уже третийгод не может отвезти свою Любушку подлечиться на море. Отложат деньги, а потоми влезут в заначку, и опять всё сначала. А дети? Он до сих пор ничего неспросил Володю про детей.
А наследники-то ваши ещёне определили вас в бабушки с дедушкой?
Сын у нас взагранкомандировке, он специалист по компьютерной технике.
Тая ответила на вопрос поспешно,а Володя опустил глаза. Толя заметил это и понял, что зря влез с расспросами.
Вечерело. Глаза Толислипались от усталости. От громодья впечатлений, от выпитого коньяка онрасслабился, откинулся в кресле, по-домашнему вытянул ноги. Интересно, где онименя положат — думал. Наверное, в гостиной возле рыбок, там такой роскошныйкожаный диван... Тая занялась посудой и они остались, наконец, одни. Желаниеразговоров типа «а помнишь?» уже перегорело, усталость брала своё.
Ты где остановился? —вдруг спросил Володя, Тихо гак спросил, виновато.
Я-то? Да так, знаешь...
Толя засуетился, он неготов был к такому своему прокоЛу, замахал руками, исправляя неловкую ситуацию:
Ты не волнуйся, у меня вМоскве много знакомых.
Вышли в ночную Москву.
Не могу тебя отвезти...выпил, — извинился Володя, - но тут маршрутки до метро, одна за другой.
Но маршрутки не было.Они стояли в ночи, вглядываясь в пустую дорогу, Володя нервничал. Толя винился,что сам вляпался в такую незадачу. На диване кожаном с рыбками рядом, размечтался...
Ты-то как живёшь? И непоговорили толком, - Володя взял Толю за рукав. - Ты-то как, старик?
Все нормально, жена,сыновья взрослые. Живём помаленьку.
Знаешь что? - Володябудто согнал с себя ночную дрёму. - Возвращаемся! Будем сидеть на кухне, пить коньяки разговаривать. О тебе, обо мне, о наших из Лесного. В конце концов, имею яправо в своём собственном доме встретить по-человечески друга? Идём! - потянулон Толю от остановки.
Толя обрадовался.Давние, забытые нотки узнал он в голосе друга.
Пойдём! - обрадовался. -А Тая?
- А Тая уже спит. Ейнаши мужские разговоры ни к чему.
И они вновь вступили ввеликолепие прихожей. Володя весело швырнул под ноги друга тапочки, прикрылдверь в спальню, захлопал холодильником - куски, салатики... На цыпочках прошёлв гостиную и торжественно вынес оттуда роскошную бутылку.
Лучший французскийконьяк. Гуляем, старик! Какие наши годы!
Они пили коньяк иговорили. Уж тут-то отвели душу воспоминаниями. Вспомнили Мироновну, умерла,наверное, давай помянем... Красавицу Аню Островую, обабилась Анька, на вечеревстретил, не узнал. Толя рассказывал о сыновьях, прочат им большое будущее, даосёкся, усмотрев в Володькиных глазах глубокую печаль.
А у меня, Толян, беда.Мой-то ни в какой не в загранкомандировке. В больнице он давно уже. Наркотики.Два раза вены резал. Крыша поехала, в психушке.
Господи, помилуй, -прошептал Толя. - Прости, не знал.
Мы скрываем. Таяпридумала - в отъезде. Кажется, уже и сама верит.
Мать - душа болит...
Опять выпили. Помолчали.Потом тихонечко стали петь, сиделось им очень славно, сна не было в помине.
И вдруг дверь резкораскрылась. В длинном сиреневом махровом халате перед ними стояла Тая,взлохмаченная и злая:
Я не понимаю, что тутпроисходит? Ты уже давно должен был проводить гостя и лечь спать. У тебя завтраответственный день. Что происходит?
Радистка Кэт вышла насвязь, — обречённо сострил Володя. — Успокойся, иди спать, нам надо поговорить.
Поговорить им надо, завесь день не наговорились, — голос Таи крепчал, набирал силу.
Заткнись! — вдруг закричалВолодька, - заткнись, или я тебе сейчас врежу. Целый день пасла меня, какскотину на лужайке. Я друга своего не имею права оставить ночевать, скажи — неимею права?
Воспитанные людиостанавливаются в гостинице, они не злоупотребляют гостеприимством хозяев, темболее что хозяева сделали всё: и встретили, и стол накрыли...
Заткнись! Толян, неслушай эту дуру! Ей всё мало, понимаешь, Толян, ей всё мало...
Толя тяжело и виноватоподнялся. Прошёл мимо Таи в прихожую, снял с вешалки ветровку.
Я уйду. У меня в Москвемного знакомых.
Так будет лучше, —спокойно сказала Тая. - Тем более что поймать такси нет никаких проблем.
Не уходи, Толян, —бросился к другу Володька. - Не уходи, прошу тебя.
Толя был потрясенпроисходящим. Ему казалось, кончился какой-то надуманный спектакль и теперьсмыт грим с лица, забыты длинные, складные монологи, актёры вернулись к своейжизни, которую нет смысла лакировать и домысливать. Какое некрасивое у Таилицо. Она стояла перед Толей растрёпанная, глаза-щёлочки сверкали гневом. Выхватилавзглядом бутылку коньяка на столе:
Коллекционный, - зашласьона в безобразной истерике. — Коллекционный коньяк, я его пять лет берегу, аты... а вы выжрали его, как сапожники.
Заткнись, - ещё разповторил Володька, но уже без злобы, обречённо.
А Толе ещё раз умоляющешепнул:
Не уходи.
О, как хотелось Толешарахнуть дверью, чтобы посыпалась с потолка престижная краска. Как хотелосьему сказать этой женщине, что она некрасива, безобразна, стара. Обидеть её,унизить - сквитаться. Но стоял рядом друг и преданно, по-собачьи смотрел вглаза:
Толян, не уходи,Толян...
Он понял, если сейчасуйдёт, может случиться всё, семейная ссора наберёт новые обороты, раздуется встрашный, непредсказуемый пожар. Володя не простит Тае унижения. Он долженостаться. Смириться с ситуацией. Но как?! Всё клокочет внутри. Его унизили.Остаться?! Остаться.