Любовники-убийцы - Бело Адольф. Страница 37

После прочтения обвинительного акта приступили к допросу свидетелей, вызванных обвинительной властью; их было пятьдесят три человека. Их показания не прибавили ничего нового к тому, что уже описано нами выше. Они лишь подтвердили обвинение, добавив неопровержимые доказательства.

Но чего присутствующие ожидали с нетерпением, так это допроса подсудимых. Публика вновь заметно оживилась, когда председатель объявил, что сейчас дадут слово обвиняемым. Первым вызвали Фурбиса. По приказанию председателя он встал.

Лицо торговца лошадьми не выдавало никакого волнения. На предлагаемые ему вопросы он отвечал тихим голосом, опустив голову; он был себе на уме и хорошо помнил, что говорил. Пока он давал показания, в которых осыпал упреками свою сообщницу, перекладывая на нее ответственность за это ужасное преступление, Марго старалась не смотреть в его сторону. Когда он поднимал на нее глаза, он видел в них одно лишь презрение. Но никто из присутствующих не мог до сих пор разглядеть лица подсудимой.

Что же касается Бригитты, она не могла сдержать рыданий в продолжении всего допроса мужа, дети ее тоже плакали, глядя на мать. Это зрелище глубоко тронуло присутствующих. Тем и закончилось первое заседание.

На другой день в зале суда было заметно сильное волнение. Разнесся слух, что Фурбис накануне, возвращаясь в тюрьму из зала суда, пытался разбить себе голову об стену, но был вовремя остановлен жандармом.

По этому поводу возникло немало оживленных толков. Одни говорили, что подсудимый, считая свою участь решенной, хотел поскорее покончить с жизнью. Другие же утверждали, напротив, что он вовсе не пытался убить себя, а только хотел этой выходкой вызвать сочувствие судей.

Немало интересовались также Марго Паскуаль, которая до настоящей минуты настойчиво отвергала не только всякое личное участие в преступлении, но даже и свои отношения с подсудимым Фурбисом. У всех был один вопрос: как она поведет себя на допросе при столь неопровержимых доказательствах и что будет отвечать на вопросы судей?

По приглашению председателя она с трудом встала со скамьи, оставаясь с закрытым лицом. Только после долгих уговоров ее заставили убрать с лица вуаль. Первые минуты Марго говорила настолько тихо, что ее ответы едва были слышны судьям.

После обычных вопросов председатель обратился к ней со следующими словами:

— В 185… вы вышли замуж за Паскуаля. До вашей свадьбы вы состояли с ним в таких отношениях, что уговорили его похитить вас, чтобы принудить вашего отца согласиться на свадьбу, верно?

— Да.

— По показанию свидетелей, вы, кажется, вполне были довольны вашим мужем?

— Да.

— А ваш муж? Не ошибся ли он относительно вас?

— Нет.

— В таком случае почему вы отвернулись от него? Насколько нам известно, вы отвергаете любовные отношения с Фурбисом. Вы настаиваете на этом показании?

Вопрос председателя вызвал заметное оживление в зале суда. Марго ответила на него неожиданно смело:

— Нет, господин председатель, напротив, я признаю`сь в этих отношениях.

Судьи переглянулись между собой, слова Марго произвели сильное впечатление на всех присутствующих. N., адвокат подсудимой, подошел к ней и пожал ей руку. Он в свое время советовал ей признаться и теперь благодарил за то, что она последовала его рекомендациям.

С этой минуты Марго овладела собой: ее движения стали решительны, в глазах появился прежний огонь, в лице — былое воодушевление. Она больше не опускала глаза и отвечала с полной уверенностью. Все это придавало ей необыкновенную прелесть, сильно располагавшую к ней присутствующих.

На следующий день выступил председатель. Он снова пересказал печальные события и продемонстрировал все доказательства, добытые при расследовании. «Что касается нас, — заключил он, поднимая руку к небу, указывая на Бога, наказующего пороки, — мы осудим двоих виновных».

Все это время подсудимые оставались в прежнем положении. Жандарм постоянно находился между ними. Фурбис не пытался более обращаться к Марго, и она старалась не поворачиваться в его сторону.

Бригитта спокойно сидела на своем месте, один из ее детей был у нее на коленях, другой сидел рядом. Многие дамы, присутствующие на этих прениях, глубоко сочувствовали положению несчастного семейства. Адвокат подсудимого несколько раз подходил к Бригитте и, казалось, уговаривал ее не выходить из зала и оставить детей около себя. Он, без сомнения, рассчитывал, что присутствие этой женщины и детей смягчит судей при вынесении Фурбису приговора.

Мулине спокойно сидел на месте свидетелей, не сводя глаз с Марго, но его лицо тотчас же оживлялось, как только подсудимая, грустно улыбаясь, взглядывала на него.

После речи председателя наступила очередь говорить защитникам. Адвокат Фурбиса начал первым, но, к сожалению, он не имел успеха. Марго, отчасти своей решимостью, отчасти красотой, вызывала сочувствие присутствующих. Фурбис же, напротив, не вызывал ничего, кроме презрения. Он выглядел столь низким, подлым, алчным, что даже присутствие его жены и детей, жалких невинных жертв его пагубной страсти, не могло смягчить судей. Адвокат попытался искусно воспользоваться этим положением, чтобы выставить Фурбиса в более выгодном свете. Он постоянно обращал внимание судей на тех, кого их строгий приговор ввергнет в нищету и бесчестье. Его речь продолжалась два часа и была выслушана очень внимательно. Когда он закончил и занял свое место, заседание было на время прервано, и многие из присутствующих подходили к нему, поздравляя с успехом.

В это время общее внимание было обращено на следующее трогательное зрелище. Пятилетний ребенок, сын Фурбиса, осторожно прополз со своего места к отцу и бросился к нему на шею.

Фурбис сначала растерялся, затем взял ребенка на руки и заплакал. Никто из присутствующих не решился вмешаться в эту сцену. Жандарм, приставленный к подсудимому и призванный препятствовать сообщению с посторонними, также не нашел в себе смелости помешать ему. Он стал крутить себе усы, чтобы скрыть волнение. Скоро раздался звонок, возвещающий, что заседание продолжается, и молодой адвокат ласково взял ребенка на руки и передал его рыдающей матери.

Это обстоятельство сильно тронуло Марго. Быть может, сын Фурбиса напомнил ей о ее собственном ребенке? Спокойная, сдержанная до настоящей минуты, она заплакала.

Вошли судьи, и защитник Марго начал свою речь следующими словами:

— Милостивые государи, правильно ли казнить этих двух несчастных? Вот какого рода вопрос предстоит решить вам. Какую громадную ответственность беру я на себя в настоящем случае, несмотря на то что с моим именем связано немало благородных качеств, которых, быть может, я и не заслуживаю. Я говорю об этом, нисколько не желая умалить значения моего настоящего положения, но из благодарности за доверие, оказанное мне в данном случае.

Как опасно мое положение! Совершено ужасное преступление, и когда же? За несколько часов до той минуты, когда много лет тому назад Богочеловек сошел на землю, чтобы спасти от греха смертных! Казалось, этим новым преступлением хотели прибавить еще одно к тем, которые принял на себя Христос для искупления своей кровью…

Защитник распространился о высоком значении ответственности при решении участи виновного. Затем он стал анализировать характер Марго:

— Молодость Марго Паскуаль прошла так же, как у всех, однако у нее было замечено пылкое воображение. Суд рассмотрел ее школьные тетради и обнаружил, что в тринадцать-четырнадцать лет она мечтала о любви, писала страстные письма.

Если бы судьи рассмотрели подобные же тетради других девиц, то, наверное, встретили бы немало подобного, так что я не могу считать ее в этом случае особенно виновной. Вся причина несчастья Марго состоит в том, что ей довелось познакомиться с Фурбисом, этим бессовестным деревенским ловеласом, человеком пустым, который выказал здесь весь свой цинизм, обвиняя в преступлении Марго.

Речь знаменитого адвоката была образцом как красноречия, так и логики. Он сумел ясно передать влияние Фурбиса на Марго, под которым она находилась. Он разобрал письма этой несчастной женщины и доказал все лукавство Фурбиса, который уничтожил те из них, что могли так или иначе послужить его обвинением.