Ранние рассветы (СИ) - Чурсина Мария Александровна. Страница 37

Трава у дверей была примята и залита водой — сюда обычно ходили мыть посуду. Прямо из стены торчал кран со ржавым вентилем. Падали капли в бетонную выбоинку: раз-два-три.

Маша вскинула голову: грохот посуды вдруг стих. Сабрина стояла в дверном проёме кухни — тёмная тень в облаке оранжевого света. Она шагнула вперёд, оборачиваясь влево. Там обычно стоял большой таз с вымытой посудой.

Сабрина помедлила и сложила руки на груди, произнося что-то. Маша не смогла разобрать слов. В наступившем молчании шуршали деревья. Потом Сабрина что-то произнесла вновь, повышая голос, делая тон приказным. Маша нерешительно ступила на кафель столовой.

Её опередил крик.

Он был нечеловеческим, злым. Маша видела, как Сабрина отпрыгнула назад, а ей наперерез — наискось кухни — метнулся человеческий силуэт, и хлопнула задняя дверь. Лампа вдруг брызнула во все стороны фонтаном осколков. Её сердце заколотилось только потом.

Маша подошла и оглядела кухню: полутёмное помещение, освещалось теперь только серым рассветом из окна. Она положила руку Сабрине на запястье и поняла, что та тоже дышит тяжело, хоть и пытается это скрыть.

— Кто это был?

Сабрина поджала пересохшие губы.

— Парень. Вроде я видела его раньше. Или нет?

Вторую группу они знали плохо — почти не сталкивались на учёбе и обычно расходились по разным стационарам. Маша запустила пальцы в волосы и заправила непослушные пряди назад. В кухне ничего не изменилось, разве что её чашка осталась стоять на тумбе. Нехорошо — нужно спрятать под таз.

Маша шагнула было в ту сторону, но Сабрина протянула руку и вцепилась в капюшон её ветровки.

— В чём дело?

— Назад, — хрипло потребовала она.

— Да что…

— Назад, я сказала.

— Выпусти меня уже.

Мельком она заметила в приоткрытой задней двери чужое лицо, точнее, пол лица. Тот, кто с криком убежал из кухни, подглядывал за ними, не выдавая своего присутствия ни вздохом, ни смешком, ничем. Глаз не мигал. Маша проглотила панику и шарахнулась к двери.

Уходить пришлось, ощущая злой взгляд между лопатками. Она отдышалась только на крыльце барака.

— Что за ерунда, скажи мне? — потребовала Маша так, как будто её подруга сама подсунула мутного паренька в кухню.

— Да демоны его знают, — отмахнулась Сабрина, задумчиво глядя на светлеющее небо.

Глава 8. Не оборачивайся

Вставать было тяжело. В голове стучал товарный поезд, и гудело, по крайней мере, два реактивных самолёта. Пытаясь сообразить, который сейчас час, Маша прошла наискосок поляны, к умывальнику. Там уже журчала вода и стояла Аника, уперевшись руками в края засыпанной листьями раковины.

— Ты Сабрину не видела? — хрипло поинтересовалась Маша.

— А, она ушла с Эльзой куда-то в лес.

— С Эльзой? Жестоко. — Маша поплескала на лицо холодной водой, и мысли, хоть слегка, но прояснились. — А зачем, не сказала?

Аника хохотнула.

— Она что, отчитываться будет передо мной? Спросила только, кто у вас тут лучше всех учится.

«Ну и все радостно указали на Сабрину», — подумала Маша, в который раз глядя на часы. Что там они показывали, она опять не запомнила.

Пока она умывалась, спину напекло солнцем через ветровку и свитер. Маша сощурилась, глядя в чистое голубое небо, и задумчиво стянула с себя верхнюю одежду. В футболке сразу стало зябко, но по голым рукам прошёлся приятный ветер.

Она вспомнила об отчёте, полезла в карман брюк и достала сложенный вчетверо тетрадный лист. Разворачивать и перечитывать не хотелось. Тогда её под локоть толкнула Аника и ломким баском объявила:

— Пойдём. Мы собираемся репетировать отчёт в лаборатории. Ты специально носишь мальчишеские футболки?

Не дождавшись ответа, она зашагала вверх по склону, руками раздвигая высокую траву. Тропинка вилась чуть в стороне, но наискосок дорога казалась ближе. Маша посмотрела Анике в спину. На ней был красный спортивный топ, который ярким пятном горел среди пожухших растений.

«Хорошая цель», — сказала бы Сабрина.

За деревянным, вросшим в землю столом сидели парни из второй группы. Маша почти никого не знала по имени, но остановилась чуть в стороне, рассматривая их. Что уж она хотела найти в их внешности, она и сама не знала. Зачесалась укушенная комаром шея.

До Маши донёсся обрывок разговора:

— И что, оборвали плакат? И что Эльза сказала?

— Она вроде ещё не видела.

В окнах второго этажа было темно и пусто. Одно до сих пор занавешивала тонкая ткань. Во втором вдруг показался бледный до призрачности силуэт. Маша не успела вздрогнуть, как узнала Инессу. Та тоже увидела её, стоящую перед преподавательским домиком. Приглашающе махнула рукой.

Инесса была в бледно-голубом платье, и стёкла её очков отражали небо.

— Поможешь мне матрасы стащить на первый этаж? — сказала она, не глядя в сторону Маши.

А та самозабвенно рассматривала комнату. Запретная территория манила к себе. У самого входа на стену пришпилили вырезку из газеты — десять правил счастья. Где-то Маша уже читала подобное. Она скользнула глазами по истёршемуся тексту и не запомнила ни слова.

Всей комнатки только и хватило на то, чтобы расположить четыре матраса вдоль стен. Остальные вещи валялись как попало. Инесса бесцельно ходила от окна к двери, поддевая ногой то коробку с карандашами, то пустую бутылку от воды.

В коридоре было темно и тихо. Дверь в соседнюю комнату казалась плотно захлопнутой или даже запертой, но проверять Маша не стала.

— Что случилось? — спросила она, когда удовлетворила своё любопытство и поняла: что-то всё-таки случилось. Инесса в который раз наступила на собственный полевой дневник.

Она вздохнула, как будто только что вынырнула с большой глубины.

— Я его бросила.

— Ну и молодец.

Маша присела, как будто чтобы скатывать матрас. На самом деле ей очень хотелось спрятать глаза. Сейчас Инесса обвинит её в неудавшейся личной жизни и будет права. Нечего лезть, куда не просят.

— Ты правда так думаешь? — Она снова судорожно вздохнула, и Маше почудилось — собралась зарыдать.

Маленькая пыльная комната, в которой невозможно было даже открыть окно, давила. Маша поняла, что ночью не смогла бы здесь дышать. Кухня противно пахла мышами, но к этому она давно привыкла. А здесь пахло совсем иначе, горько и по-чужому.

— Конечно. Ты такая красивая, да парни перед тобой в очередь выстроятся, — совершенно искренне выпалила Маша. — И вообще ты через месяц о нём не вспомнишь. Я пошла.

На лестнице матрас чуть не выпал у неё из рук, Маша оступилась и едва не полетела вниз вслед за ним.

— Орлова! — Исступлённый крик прозвучал со стороны дверей.

Весь обзор Маше заслонил матрас, но голос она узнала и без того.

— Мало того, что вы спите на моих занятиях, так ещё и ходите, куда вам не позволено! — Судя по интонациям, Эльза готова была зарыдать от возмущения, как и Инесса.

— Я просто помогала…

— Вон отсюда!

Сжимая зубы, чтобы не наговорить со злости ещё больше, Маша спрыгнула с последних ступенек лестницы и обогнула Эльзу по параболе. Та всё ещё тяжело дышала, как будто не находила слов. Рядом с Эльзой кто-то молчал. Пытаясь протиснуться в дверной проём, Маша всё-таки выронила матрас — разжались онемевшие пальцы.

Перед ней стояла Эльза, белая аж до синевы.

— Что вы там видели? Что? — прошипела она сквозь зубы.

— Да ничего! — испугалась Маша, бездумно хватаясь за шею. На секунду почудилось, что преподавательница сейчас прыгнет и вцепится ей в горло.

Слева негромко кашлянула Сабрина. В руках у неё был букет из срезанных кленовых веток. Красный клён — а он рос только рядом с заброшенным колхозом, источал терпкий аромат. Зачем ей срезанные ветки?