Досужие размышления досужего человека - Джером Клапка Джером. Страница 33

Мы с тобой, добрый читатель, можем преподать этим детям хороший урок. Мы знаем, что путь праведника не ведет к богатству, а скорее уводит в противоположную сторону, иначе как объяснить наши скудные доходы? Честность — самая большая роскошь, которую человек может себе позволить, а добродетель влачит свои дни в скромном жилище на окраине. Возможно, в том и заключается мудрость мира, что сказки необходимы нам как воздух.

Я знаком с одной весьма толковой юной особой. Она умеет читать и писать, знает таблицу умножения на шесть и яростная спорщица. Типичный представитель современного человечества и его отношения к капризам судьбы. Как-то раз мне довелось подслушать разговор моей юной приятельницы с некой достойной дамой, призванной знакомить ее с мудростью мира.

— Сегодня я была примерной девочкой?

— Пожалуй.

— Интересно, сводит ли папа меня в цирк?

— Если и дальше не будешь капризничать, отчего ж не сводить?..

Пауза.

— В понедельник я тоже была паинькой, помнишь, няня?

— Ну, почти…

— Нет, была, была, ты сама так сказала!

— Ладно, была. Ты вела себя лучше, чем обычно.

— А меня не взяли на пантомиму!

— Потому что твоя тетя приехала без приглашения, и папа не смог купить лишний билет.

— Правда?

— Да.

Снова пауза.

— Как думаешь, сегодня тетя приедет?

— Вряд ли, с чего бы ей приезжать?

— Только бы не приехала! Я так хочу в цирк! Видишь ли, няня, если я не попаду в цирк, то сильно разочаруюсь.

Возможно, мир и впрямь мудр, обещая нам цирк. Поначалу мы верим, но с годами, увы, разочаровываемся.

© Перевод М. Клеветенко

Об особой ценности того, что мы намерены сделать

Я помню многое, даже то, что мало кто помнит. И я не жду, что ты, читатель, вступивший в прекрасную пору зрелости, которую беспечная молодость зовет средним возрастом, благосклонно отнесешься к моим воспоминаниям о временах, когда успехом пользовались журналы вроде «Любителя». Цель сего издания была донельзя благородна — привить читателям самостоятельность, научить их зависеть только от себя.

Так, одна из статей повествовала, как изготовить цветочный горшок из консервной банки, другая — как превратить бочонок из-под масла в вертящуюся табуретку для рояля, третья открывала секреты преобразования старых шляпных коробок в жалюзи. Если мне не изменяет память, это провозглашалось основным принципом уважаемого издания — своими руками смастерить что-то из материала, для этого не предназначенного, причем чем менее подходящим кажется материал, тем лучше.

Две страницы автор статьи расписывал, как превратить старую газовую трубу в стойку для зонтов. Не могу представить предмет, менее пригодный для этой цели; ежели таковой нашелся бы, автор непременно поспешил бы поделиться своим открытием с благодарными читателями.

Помню рамы для картин, изготовленные из пробок от имбирного пива. Собираете пробки, находите картину — и дело сделано. Количество пива, выпитого в процессе сбора материала, а равно и воздействие напитка на физическое, духовное и моральное состояние изготовителя рамок, в расчет не берется.

Я подсчитал, что для картины среднего размера требуется сто шестьдесят бутылок. Вряд ли после такого количества пива кто-нибудь способен сохранить интерес к изготовлению рамок, не говоря уже о самой картине. Впрочем, этот аспект меньше всего занимал «Любителя».

Один знакомый юноша, сын садовника сестры, как описал бы его дружище Оллендорф [13], набрал достаточно пробок, чтобы сделать рамку для дедушкиного портрета. Результат, мягко говоря, не впечатлял, да и жена садовника не пришла в восторг от творения сына.

— Зачем все эти пробки вокруг дедушки? — спросила она.

— Это же рамка! — последовал возмущенный ответ.

— Вижу, что рамка, но почему из пробок?

— Так написано в журнале.

Пожилую даму не удовлетворил ответ сына.

— Теперь портрет совсем не похож на папу, — вздохнула она.

Юноша надулся, и его можно понять: кто из нас любит критику?

— А на кого он похож?

— Не знаю, за этими пробками дедушка совсем потерялся.

Разумеется, почтенная дама права, хотя некоторым художествам такие рамки пошли бы только на пользу; я сам видел приглашение на похороны, улучшенное подобным способом. Однако в большинстве случаев рамка из пробок только заслоняет картину, честным изготовителям рамок давно пора это признать.

— И впрямь смотрится чудовищно, — говорил мне один из таких энтузиастов, когда мы стояли посредине комнаты, разглядывая картину на стене. — Зато рамка изготовлена своими руками, вот что важно!

Вероятно, его следовало понимать в том смысле, что данное соображение служит оправданием рамкам из пробок, и не только им.

Другой знакомый юноша — должен признать, призывы «Любителя» находили отклик по большей части у юных, ибо с возрастом мы утрачиваем пыл и усердие — мастерил кресла-качалки из пивных бочонков.

С практической точки зрения в такой качалке проку мало. Она раскачивается слишком сильно, причем во все стороны сразу. Когда-нибудь вам надоест качаться, и вы захотите ее остановить. Но не тут-то было. Эти качалки — истинные враги человечества. Время, проведенное в покое, кажется им потерянным. А уж если раскачались, их не остановить. Замирают они, только когда опрокинутся и накроют собой недотепу, имевшего глупость им довериться.

Однажды в чужой гостиной мне довелось свести знакомство с такой самодельной качалкой. Она приветливо кивнула мне, и я не устоял. Знал бы я, что меня ждет!.. Увы, в те времена я был юн, верил в людей и рассуждал так: если кому и придет в голову взяться за дело, не потрудившись набраться мало-мальского опыта и знаний, то до изготовления кресел-качалок из подручного материала человек не додумается.

Не чуя подвоха, я беззаботно ей доверился. И тут же едва не врезался в потолок. Инстинктивно я откинулся назад, и передо мной мелькнули и исчезли лесистые холмы в раме окна. Ковер на полу, словно в калейдоскопе, сменился ботинками, исчезнувшими со скоростью двести миль в час. Я попытался вернуть их, но переусердствовал, и на миг комната предстала передо мной целиком: четыре стены, потолок и пол. На моих глазах пианино встало вверх тормашками, а ботинки, на сей раз подметками кверху, вновь промчались мимо. Никогда еще мои собственные ботинки не занимали столько места в пространстве. В следующее мгновение я потерял их из виду, затем остановил вращающийся ковер головой, и тут же что-то сильно поддало мне под зад. Я предположил, что удар был нанесен противостоящей стороной.

Так и оказалось — на меня напало злополучное кресло. К счастью, я по-прежнему был в гостиной один и к приходу хозяйки сумел взять себя в руки и встретить ее спокойно и с достоинством.

Однако я ни словом не обмолвился о качалке. Признаюсь, хотел посмотреть, как выпутается из этой передряги другой незадачливый гость. Чтобы привлечь внимание к креслу, я даже установил его под самым выигрышным углом. Однако если мне хватило терпения на время прикусить язык, то, когда хозяйка начала выражать восхищение этим предметом меблировки, я не выдержал.

— Кресло Вилли сделал своими собственными руками! — умилилась любящая мать. — Не правда ли, молодец?

— Еще какой молодец, — кивнул я.

— Он использовал старые пивные бочонки, — не унималась гордая мамаша.

Тут я не выдержал.

— Бочонки? Не мог придумать чего-нибудь поумнее?

— Поумнее?

— Наполнил бы их пивом для разнообразия.

Хозяйка удивленно посмотрела на меня. Пришлось объясняться:

— Видите ли, это кресло плохо подогнано. Полозья слишком коротки и загнуты вверх, к тому же одно выше другого и меньше в диаметре. Спинка слишком откинута назад, и когда садишься, центр тяжести…

— А, так вы в него садились… — перебила меня хозяйка.

— Ненадолго, — поспешил я ее заверить.

Ее тон изменился: