Гарики предпоследние - Губерман Игорь Миронович. Страница 10

я в путешествие обычно

весь погружаюсь целиком,

а что я вижу – безразлично.

394

Люди нынче жаждут потреблять,

каждый занят миской и лоханкой,

смотрится на фоне этом блядь —

чистой древнегреческой вакханкой.

395

Мне снился сон: бегу в толпе я,

а позади – разлив огней,

там распростёртая Помпея,

и жизнь моя осталась в ней.

396

А если всё заведомо в судьбе,

расписано, играется с листа,

и мы – всего лишь гайки на резьбе,

то лень моя разумна и чиста.

397

Не мы плетём событий нить,

об этом знал и древний стоик,

а то, что можно объяснить —

уже усилия не стоит.

398

Рассказы об экземе и лишае,

о язве и капризах стоматита

текут, почти нисколько не лишая

нас радости живого аппетита.

399

Прислушавшись к оттенкам и нюансам,

улавливаешь Божью справедливость:

мы часто терпим горести авансом

за будущую алчную блудливость.

400

Неужели где-то в небе

с равнодушной гениальностью

сочиняется та небыль,

что становится реальностью?

401

Давно и в разном разуверясь,

но веря в Божью широту,

ещё сыскать надеюсь ересь,

в которой веру обрету.

402

По воздуху, по суше и воде

добрался я уже до многих стран,

ещё не обнаружил я нигде

лекарство от душевных наших ран.

403

И всё течёт на самом деле

по справедливости сейчас:

мы в Бога верим еле-еле,

а Бог – совсем не верит в нас.

404

В судьбе бывают мёртвые сезоны —

застой и тишина, тоска и муть,

и рвёмся мы тогда, как вор из зоны,

а нам давалось время отдохнуть.

405

Тоска, по сути, неуместна,

однако, скрыться не пытаясь,

она растёт в душе, как тесто,

дрожжами радости питаясь.

406

Мне дней земных мила текучка,

а рай – совсем не интересен:

там целомудренниц толкучка

и не поют печальных песен.

407

В шарме внешнем нету нужности

одинокому ежу,

красоту моей наружности

я внутри себя держу.

408

Нет, я на время не в обиде,

что источилась жизни ось,

я даже рад, что всё предвидел,

но горько мне, что всё сбылось.

409

Мой дух неярок и негромок,

но прячет каплю смысла зрелого

самодостаточный обломок

несуществующего целого.

410

Напрасно мы то стонем бурно,

то глянем в небо и вздохнём:

Бог создал мир весьма халтурно

и со стыда забыл о нём.

411

С наслаждением спать я ложусь,

от уюта постели счастливый,

потому что во сне не стыжусь,

что такой уродился ленивый.

412

Тому, кто себя не щадит

и стоек в сей гибельной странности,

фортуной даётся кредит

заметной душевной сохранности.

413

На нас, мечтательных и хилых,

не ловит кайфа Божий глаз,

а мы никак понять не в силах,

что Он в упор не видит нас.

414

Сегодня спросили: а что бы

ты сделал от имени Бога?

Я в мире боюсь только злобы,

и я б её снизил намного.

415

Былое нас так тешит не напрасно,

фальшиво это мутное кино,

но прошлое тем более прекрасно,

чем более расплывчато оно.

416

Для жизни полезно явление

неясной печали тупой,

то смутное духа томление,

которое тянет в запой.

417

В какие упоительные дали

стремились мы, томлением пылая!

А к возрасту, когда их повидали,

увяла впечатлительность былая.

418

Выделывая па и пируэты,

немало начудил я интересного,

земные я не чту авторитеты,

но радуюсь молчанию небесного.

419

Мне сладок перечень подсудный

душегубительных пороков,

а грех уныния паскудный —

дурь от нехватки сил и соков.

420

Душа моя заметно опустела

и к жизни потеряла интерес —

похоже, оставлять собралась тело

и ей уже земной не нужен вес.

421

Всегда на самочувствие весеннее,

когда залито всё теплом и светом,

туманное влияет опасение,

что всё же будет осень вслед за летом.

422

По существу событий личных

в любых оказываясь точках,

душа болит в местах различных

и даже – в печени и почках.

423

Тише теперь мы гуляем и пляшем,

реже в судьбе виражи,

даже иллюзии в возрасте нашем

призрачны, как миражи.

424

В тесное чистилище пустив

грешников заядлых и крутых,

селят их на муки в коллектив

ангелов, монахов и святых.

425

Творец жесток, мы зря воображаем,

что благостна земная наша тьма,

мы многое легко переживаем,

но после – выживаем из ума.

426

Не просто ради интереса

я глаз держу настороже:

святой, пожавший руку беса, —

святой сомнительный уже.

427

Затем на небо нету моста,

чтоб мог надеяться простак,

что там совсем не всё так просто,

а просто всё совсем не так.

428

Я в молодости жить себе помог

и ясно это вижу с расстояния:

я понял, ощутив, как одинок,

пожизненность такого состояния.

429

Весьма порой мешает мне уснуть

волнующая, как ни поверни,

открывшаяся мне внезапно суть

какой-нибудь немыслимой херни.

430

В душе моей многое стёрто,

а скепсис – остатки загваздал;

я верю и в Бога, и в чёрта,

но в чёрта – сильнее гораздо.

431

Многих бед моих источник —

наплевавший на мораль

мой язык – болтун и склочник,

обаяшка, змей и враль.

432

Душа, когда она уже в полёте

и вся уже вперёд обращена,

вдруг чувствует тоску по бренной плоти

и болью ностальгии смущена.

433

Творцу живётся вряд ли интересно,

от нас Ему то муторно, то дурно;

а боги древних греков, как известно, —

те трахались и сами очень бурно.

434

Я слухом не ловлю, не вижу взглядом,

но что-то существует с нами рядом,

невнятицу мне в душу говоря

словами из иного словаря.

435

Творец отвёл глаза напрасно,

когда мы падали во тьму;

что Бога нет, сегодня ясно

и нам не меньше, чем Ему.

436

Подрезая на корню

жажду веры острую,

порют мутную херню

все Его апостолы.

437