Амадей (ЛП) - Шеффер Питер. Страница 18

Сальери. Отца-мстителя такой силы опера еще не знала. И тогда же возник образ кающегося вольнодумца, осужденного на вечные муки!.. Я смотрел ошеломленно и видел, как из своей повседневной жизни он творит искусство. Мы были с ним простыми людьми, но он из заурядного творил легенды… А я из легенд – лишь заурядное…

Фигура призрака исчезает. Сальери стоит над коленопреклоненным Моцартом.

(К зрителям.) Разве не мог я прекратить с ним борьбу и проявить милосердие?.. Конечно, мог, друзья мои. Когда угодно. Если б господь проявил ко мне хоть каплю жалости! Каждый день, садясь за работу, я обращался к господу и молил его, слышите? Я все еще молил его! Сделай музыку мою достойной!.. Чтобы я услышал это сам! Один только раз! Хотя бы один! Но он не внял моим мольбам… Я слушал свои сочинения, погасшие в соей ординарности, лишенные намека на одухотворенность. И я вслушивался в его музыку…

Звучит восхитительное терцетто «Нежный ветерок, спокойная волна» из оперы «Так поступают все женщины».

…напоенную вдохновением, рвущимся наружу, которое ничего не могло заглушить! Я слушал его комическую оперу «Так поступают все женщины» о совращении двух сестер, увековечившую Алойзу и Констанцию, двух обычных девушек, превращенных в богинь. Их арии о страстной любви звучали сладостнее райских песнопений. (С горечью обращается к богу.) Господи! Снизойди же ко мне! Будь милостив! (От имени бога.) « Нет, нет, нет! Ты не нужен мне, Сальери! У мне есть Моцарт! Лучше умолкни навсегда!» Ха-ха-ха-ха-ха!

Музыка обрывается.

Резкий, визжащий смех сочинителя вдруг зазвучал из уст самого господа бога! Нет, я должен положить этому конец! Но как? Оставался один способ. Уморить сочинителя голодом. Голодом изгнать божественное из плоти его! Бросить его в пучину нищеты!

Вена и Шёнбрунский дворец.

Моцарт поднимается с колен, держась за живот.

Сальери (Моцарту). Как ваши дела сейчас? Моцарт. Плохо. У меня нет денег. Да и негде их взять. Сальери. Но право же, это нетрудно поправить.

Освещается малая сцена, и мы видим ИМПЕРАТОРА в его золотом пространстве.

Иосиф. Надо найти ему место. Сальери (зрителям). Но была еще одна опасность. Сам император. (Сальери подходит к императору.) Ничего подходящего нет, ваше величество. Иосиф. А камермузикус? Поскольку Глюк скончался, появилась вакансия. Сальери (голосом крайне шокированного человека). Чтоб Моцарт сменил Глюка? Иосиф. Надо сделать для него что-нибудь, а то он всем раззвонит, что я его выжил отсюда. Вы же знаете его ядовитый язык. Сальери. Тогда дайте ему пост Глюка, но не жалованье. Это было бы нелепо. Иосиф. Глюк получал две тысячи флоринов в год. Сколько же положить Моцарту? Сальери. Двести. Жалованье небольшое, но ведь и услуги тоже. Иосиф. Совершенно справедливо. Весьма обязан вам, наш придворный композитор. Сальери (кланяется). Рад служить, ваше величество.

Свет снимается с ИОСИФА, хотя он остается на сцене.

Сальери возвращается к Моцарту.

(Зрителям.) Легко же это удалось! Как и многие, кто хочет слыть щедрым, Иосиф второй был невероятно скуп.

Моцарт преклоняет колено перед Императором.

Иосиф. Герр Моцарт. Vous nous faites honneur![70] Вы делаете нам честь!

Меняется свет. Моцарт поворачивается и идет на авансцену.

Моцарт. Какое неслыханное оскорбление! На такое жалованье и мышь нельзя прокормить! Сальери. Считайте, что это символический жест, caro Моцарт… Моцарт. В юности мне дарили табакерки, а теперь перешли к символике!.. И ради чего? Пом-пом! Чтобы барабанить на фейерверках! Трень-брень! Да тренькать на концертах! Сальери. Мне жаль, что это разгневало вас. Если б я знал, что это вас так раздосадует, я бы не предложил это императору. Моцарт. Вы предложили это? Сальери. Сожалею, что не сумел сделать для вас большего. Моцарт. Ах, простите меня!.. Вы хороший, добрый человек. Теперь я вижу! А я чудовищный идиот! (Он хватает руку Сальери.) Сальери. Нет, пожалуйста, прошу вас, не надо… Моцарт. Вы пристыдили меня… Вы ведь отличный малый! Сальери (пытается освободиться). Нет, нет, нет, нет, нет, нет, - s?il vous plait. И не надо так пылко, прошу вас!

Моцарт хохочет, видя, как Сальери подражает императору.

Сальери смеется вместе с ним. Моцарт вдруг сгибается пополам и стонет.

Вольфганг, что с вами? Моцарт. Ничего… Живот свело. Со мной бывает. Сальери. Мне очень жаль. Моцарт. Простите… сейчас пройдет. Сальери. Ну, до скорого. Моцарт. Конечно. Сальери. Почему бы вам не заглянуть ко мне? Моцарт. Непременно… Обещаю! Сальери. Bene. Моцарт. Bene. Сальери. Мой друг! Мой новый друг!

Моцарт хихикает от удовольствия и уходит. Пауза.

(К зрителям.) Богу представился случай расправиться со мной. Я даже ждал этого. Но случилось другое. Не успел я погубить карьеру Моцарта при дворе, как господь вознаградил меня. Сбылась моя самая честолюбивая мечта!

ВЕНТИЧЕЛЛИ вбегают с двух сторон.

Первый. Капельмейстер Бонно… Второй. Капельмейстер Бонно… Первый и Второй. Капельмейстер Бонно скончался!

Сальери открывает от удивления рот.

Первый (к Сальери). Вы назначаетесь… Второй. Королевским указом… Первый. Занять его место!

Свет ярко вспыхивает и освещает ИМПЕРАТОРА на малой сцене. По обе стороны, точно иконы, стоят, как и прежде, ШТРЕК и ОРСИНИ-РОЗЕНБЕРГ.

Иосиф (обращается официальным тоном к Сальери, который поворачивается к нему и склоняет перед ним голову). Первый императорский королевский капельмейстер нашего двора!

Вентичелли аплодируют.

Первый. Браво! Второй. Браво! Розенберг. Eviva,[71] Сальери! Штрек. Молодец, Сальери! Иосиф (тепло). Дорогой мой, Сальери! Ну, а в общем, вот так!

Свет в Шёнбрунском дворце гаснет. В темноте ИМПЕРАТОР и его придворные уходят со сцены.

Сальери (зрителям). Я не на шутку забеспокоился. Сколько же мне еще предстояло оставаться безнаказанным? Первый и Второй. Примите наши поздравления, сударь! Первый. А у Моцарта ужасный вид. Второй. Наверное, желчь разлилась Первый. Говорят, пичкает себя лекарствами. Сальери. От какой же болезни? Второй. Скорее всего от зависти. Первый. Говорят, они ждут прибавления семейства… Второй. Еще бы! Теперь уже не скроешь. За версту видно!

В парке Пратер.

На заднике появляются свежие зазеленевшие деревья. Желтые лучи света превращают декорации синих тонов в ярко-зеленый цвет. Входят под руку МОЦАРТ и КОНСТАНЦИЯ. Она явно на сносях. На ней ветхое пальто и капор. Он тоже одет бедно. САЛЬЕРИ прогуливается с ВЕНТИЧЕЛЛИ.

Сальери. В следующий раз я встретил его в Пратере. Моцарт (к Сальери). Поздравляю вас, сударь! Сальери. Благодарю вас. Благодарю вас обоих. (Зрителям.) Было ясно, что ему стало еще хуже. Глаза его странно блестели, как у собаки, внезапно освещенной лучом света. (Моцарту.) Я слышал, вы нездоровы, мой друг. (Он кивает Констанции и она приседает в реверансе.) Моцарт. Да, нездоров. Боли у меня не проходят. Сальери. Вот беда. Откуда же они? Моцарт. Потом я плохо сплю… У меня дурные сны. Констанция (предупреждающе). Вольферл! Сальери. Сны? Моцарт. Всегда снится то же самое. Призрак в сером плаще, зовущий меня за собой. (Он делает медленный приглашающий жест.) Лица не видно. Вместо него какая-то серая маска. (Издает нервный смешок.) Как вы думаете – к чему бы это? Сальери. Надеюсь, вы не верите в сновидения? Моцарт. Конечно, нет. Сальери. А вы, мадам? Констанция (холодно). Мне сны не снятся, сударь. Неприятностей и так хватает.