Гибель вермахта - Пленков Олег Юрьевич. Страница 76
Но как раз в тот момент, когда советские войска хлынули на перешеек между Одером и Вислой, их выступ стал принимать уязвимые очертания, как германский выступ в излучине Дона в момент броска к Сталинграду. Гудериан инстинктивно чувствовал истощение советских войск. Он видел, какой долгий путь они прошли, как много островков сопротивления оставили за собой. Он лучше других знал, каков срок службы у танковых гусениц, на какой стадии команда танка доходит до полного изнеможения, где тот уровень, ниже которого не может опускаться система снабжения {710}. Но, вопреки решительным протестам Гудериана, Гитлер все-таки отправил самое сильное подразделение группы армий «Висла» — 6-ю танковую армию — на спасение Будапешта. Он хотел вернуть венгерские нефтяные месторождения, расположенные в 80 км от озера Балатон. Гитлеровский план с характерным (призванным пробудить надежду) названием «Весеннее пробуждение» (Fruhlingswachen) предусматривал окружение войск 3-го Украинского фронта. Главный удар наносила 6-я танковая армия Зеппа Дитриха. Эта операция стала последним проявлением активности гитлеровских танковых войск. К 15 марта наступление было развеяно советскими частями. К 4 апреля войска Толбухина окружили Вену, соединившись с войсками 2-го Украинского фронта маршала Малиновского.
Вмешательство Гитлера на этой стадии войны было для Гудериана особенно досадным: все данные говорили о том, что Красная армия находится в уязвимом положении. Прорыв на Варте был достигнут малыми силами, и советские войска вышли на Одер благодаря полному развалу обороны немцев. На бумаге Жуков располагал четырьмя отдельными танковыми бригадами, но в реальности их было две — 600 танков, из которых значительная часть нуждалась в неотложном ремонте {711}. В таких условиях цель Гудериана была четко ограничена: ударить по клину Жукова, выиграв не столько территорию, сколько время — может быть, месяц или два; за это время Восточный фронт сможет перегруппироваться, а западные союзники — «одуматься». В первые недели февраля все средства для реализации этого плана находились в руках Гудериана. Он смог настоять на назначении талантливого импровизатора-генерала Венка начальником штаба группы армий «Висла», но вскоре после начала немецкого наступления на выступ у Варты Вальтер Венк попал в аварию, и руководство группой армий «Висла» опять перешло в руки партии. С этого момента наступление выдохлось. Оно продолжалось четыре дня: это было самое короткое и самое неудачное наступление, предпринятое немецкой армией. Многие факторы с самого начала мешали операции: личное соперничество, административная обструкция, нехватка людей и техники — но решающий удар был нанесен решительными и самоотверженными действиями Красной армии.
Кроме того, Гитлер — в силу ее стратегического положения — считал особенно важным сохранить Венгрию. В начале 1945 г. он принял решение, о котором уже несколько раз упоминалось выше: использовать единственную оставшуюся ударную группировку — 6-ю танковую армию СС Зеппа Дитриха — не против наступавшего Жукова, а в Венгрии. Гудериан стал возражать, что и послужило причиной его отставки. Он безуспешно доказывал, что лучше ударить из Померании по открытому с севера флангу Жукова, чем спасать потерянную Венгрию. И он оказался прав: несмотря на грозные приказы Гитлера, немецко-венгерские части и там продолжали отступать под жестким давлением Красной армии. Начальник управления кадров вермахта генерал Бургдорф развлекал фюрера рассказами о мерах, к которым прибегал Фридрих Великий, борясь с «ослушанием», и смаковал подробности некоторых его приговоров. Это приводило Гитлера в восторг: «И люди еще воображают, что я жестокий! Хорошо бы заставить всех крупных руководителей Германии ознакомиться с этими приговорами» {712}. Перед рождеством 1944 г. советские танки ворвались в пригороды Будапешта, но были оттеснены на восточный берег Дуная. Ранним утром 17 января 1945 г. защитники Пешта по мостам отступили в Буду. Венгерские солдаты отказались взрывать исторические мосты, мотивируя это тем, что лед и так достаточно крепок для прохода танков. Немцы, однако, решили, что сейчас им не до истории, и мосты взорвали. Трясущиеся от страха жители Пешта ожидали грабежей, насилия и убийств, которые, по словам немцев, несли с собой русские, однако, к большому удивлению венгров, солдаты Красной армии раздавали муку, ячмень, черный хлеб, сахар — словом, все, чем могли поделиться {713}. В Пеште, в отличие от Буды, убийств мирных жителей не было, немного было и проявлений насилия. Солдатам нравилось раздавать подарки, и иногда они грабили один дом, чтобы передать добычу в дом по соседству. С 11 февраля бои за обладание западным берегом Дуная превратились в осаду города — в осаде оказалось 70 тысяч немецких и венгерских солдат под командованием генерала Карла фон Пфеффер-Вильденбруха, который в итоге приказал своим войскам прорываться, хотя шансов почти не было. Прорваться удалось немногим более чем 700 солдатам, остальные погибли. Советское командование заявило, что в плен взято 30 тысяч солдат, а так как военнопленных оказалось всего несколько тысяч, то для нужного количества в Буде было арестовано 25 тысяч гражданских лиц. Однако правду о расстрелах пленных и о многочисленных изнасилованиях в Буде от венгров скрыть не удалось {714}. 13 февраля 1945 г., спустя два дня после окончания Крымской конференций, советское командование смогло объявить о падении Будапешта. Конец этой жестокой битвы ознаменовался сценами убийств, грабежа, разрушений и изнасилований {715}. Венгерка Алэн Польц (после войны ставшая психологом) описала жуткие групповые изнасилования, которым она подвергалась. Но эта мужественная женщина нашла в себе силы набрать дистанцию по отношению к тому, что с ней произошло. Она писала, что венгерские или немецкие солдаты в подобном положении, наверное, вели себя еще хуже. Но, повествуя о дикости и жестокости, Польц обращает внимание на совершенно неожиданные в таких условиях проявления добродушия, готовности помочь и быструю отходчивость русских… {716}
Хуже всего, однако, пришлось немцам в Восточной Пруссии, Померании и Силезии. Дело в том, что планомерную эвакуацию немецкого гражданского населения из фронтовых районов Гитлер категорически отверг, декларировав «народную войну» (Volkskrieg). Организовывать и готовить к ней население стали гауляйтеры, ставшие имперскими комиссарами обороны. Ни один командир дивизии не мог начать отступление, не предуведомив об этом Гитлера и не получив на это разрешения. В новогоднем радиообращении 1 января 1945 г. Гитлер подтвердил свою готовность бороться до конца, еще раз сумев пробудить у немцев иллюзии и надежду на победу {717}. В Восточной Пруссии положение было усугублено тем, что местные партийные функционеры во главе с Эрихом Кохом, известным своим предыдущим руководством рейхскомиссариатом Украины, до последнего мешали эвакуации гражданского населения. Кох так гордился своей жестокостью, что не возражал, когда за глаза его называли «вторым Сталиным». Он, как и Гитлер, и слышать ничего не хотел о маневренной обороне и мобилизовал тысячи людей на строительство укреплений и рытье окопов {718}. Причем он даже не посоветовался с армейским начальством, где конкретно строить оборонительные рубежи. Кох стал одним из первых нацистских функционеров, который организовал мобилизацию в «фольксштурм» стариков и подростков, обрекая их на верную гибель. Но хуже всего было то, что он отказался проводить мобилизацию гражданского населения, которое первым испытало на себя месть победителей. Причем советские репрессии со временем не утихали, а усиливались. 5 мая Берия прислал в Восточную Пруссию, в распоряжение генерал-полковника Аполлонова, девять полков НКВД и 400 оперативных работников СМЕРШа. Перед ними была поставлена задача уничтожения всех шпионов, саботажников и других враждебных элементов. Порядка 50 тысяч «врагов» к тому времени было уже уничтожено — это произошло сразу после вторжения Красной армии в Восточную Пруссию в январе 1945 г. К концу мая население региона, которое до войны составляло 2,2 миллиона, сократилось до 190 тысяч. Оказавшись первой немецкой землей, куда ступила нога советского солдата, Восточная Пруссия подверглась самому опустошительному разорению. Красноармейцы вымещали на местном населении всю накопившуюся по отношению к Германии ненависть. В течение нескольких лет эта земля лежала в руинах. Дома были сожжены или разграблены. Весь скот был угнан в СССР. Фермы опустели. Многие плодородные прежде места превратились в болота. Большинство оставшихся девушек и женщин были мобилизованы в «трудармию» и отправлены в Советский Союз. Там они занимались работой на лесоповале, осушали болота, рыли каналы… Они работали в СССР до демобилизации «трудармии» в 1947 г. Около половины из них умерли, а оставшиеся были возвращены в советскую зону оккупации Германии {719}.