Романы Романовых - Пазин Михаил Сергеевич. Страница 3

Девушки по несколько раз проходили перед Алексеем, но он свой выбор уже сделал – больше всех понравилась Евфимия, он все чаще поглядывал на нее, и, наконец, подозвав к себе, надел на палец золотое кольцо и вручил платок – знаки царского выбора. Нельзя сказать, что Алексей полюбил ее, – она выделялась среди других красотой и статью, этим и пришлась по вкусу царю. Надо же было на ком-то жениться, и он решил не перечить «старине».

Царскую избранницу поселили у сестер Алексея, взяли «наверх», как говорили тогда. «Верхом» назывались личные теремные покои цариц. До бракосочетания ей надлежало жить с царевнами, а перейти в особую половину дворца она могла, только став царицей. Через некоторое время царственную невесту должны были обрядить в торжественные одежды, с молитвой возложить на нее царский венец и, после принятия клятвы, подвести к государю. С этой минуты девушка становилась полноправной царицей, а по всем церквям рассылался указ об упоминании ее имени вместе с именем царя. Характерно, что родной отец с этого момента уже не смел называть ее родной дочерью. В предвкушении сего радостного момента боярин Всеволожский решил закатить пир и повсюду разослал приглашения на него. От приглашений, само собой, никто не отказался (как же, все-таки будущий родственник самого царя!), и праздник удался на славу. А наутро Раф Всеволожский узнал, что в дом пришла беда.

На венчании вместе с царем был ближний боярин Морозов, который имел большое влияние на 18-летнего Алексея. Морозов в окружении царя набрал большую силу, и никто ему перечить не смел; он занимал особое положение при царе и поэтому своих недоброжелателей нисколько не боялся. Боялся Морозов лишь родни девушки, которая, как он считал, наберет большую силу и затмит его, Морозова, влияние на Алексея.

Необходимо было во что бы то ни стало опорочить невесту, Евфимию Всеволожскую. Чтобы не возбудить подозрений, надо было действовать решительно и быстро. Морозов, где уговорами, а где и угрозами заставляет боярыню, приставленную к Евфимии, пойти на преступление. Когда эта боярыня укладывала девушке косы под кокошник, она заплела их так туго, что бедная Евфимия чуть не потеряла сознание. Она едва сдерживала крик, но постеснялась кому-либо об этом сказать. От боли у нее раскалывалась голова, заколки в волосах сильно кололи ее в темя. В таком виде бедняжку и подвели к жениху. От волнения и боли она тут же упала в обморок! Немедленно вызванный врач (тоже подкупленный Морозовым) заявил, что девушка страдает «падучей» болезнью, то есть эпилепсией.

Разразился неслыханный скандал. Пошли слухи, что Евфимию «очаровали» завистники, что царскую невесту «испортили», и даже что она отродясь была «порченая» и «некрепкая». Говорили, что ее подсунули царю «воровским умыслом».

Началось специальное расследование, которое выявило (по подсказке, конечно же, боярина Морозова), что ее отец, Раф Всеволожский, скрыл от царя болезнь дочери. Бывшую царскую невесту мгновенно выгнали из дворца. В утешение Алексей, добрая душа, пожаловал ей подушку, ковер, сафьяновую скамейку и богатое одеяло на соболях с горностаевой опушкой. Наверняка оно ей очень пригодилось впоследствии, так как Евфимию вместе с отцом, матерью и братом отправили в ссылку в Тюмень. Уже отсюда, из Тюмени, отца бедняжки за причиненные неудобства назначили воеводой в Верхотурье. Впоследствии невезучую невесту вернули в родное поместье, но строго-настрого запретили выезжать из него.

Алексей Михайлович сильно тосковал по девушке, которая распалила его воображение, и несколько дней не притрагивался к еде. Боярину Морозову с трудом удалось отвлечь Алексея от горьких дум. Охота на медведя и волка – вот лучшее лекарство от сердечной привязанности. Охота была любимым занятием Алексея Михайловича, особенно соколиная, он даже написал книгу «Урядник сокольничья пути». Правда, с делами развлечения царь не путал – именно ему принадлежит поговорка «Делу – время, а потехе – час».

В очередной раз проклятые бояре ради призрачной выгоды для себя вмешивались в личную жизнь царей! Сначала они проделали такую штуку с Марией Хлоповой, невестой Федора Михайловича, а потом и с Евфимией Всеволожской. И если в первом случае производилось дознание и виновные были сосланы, то Алексей всецело поверил боярину Морозову, даже спас его во время Соляного бунта 1648 года и сквозь пальцы смотрел на все его злоупотребления.

Алексей Михайлович быстро забыл Евфимию, тем более что вездесущий Морозов предложил новую кандидатуру – Марию Милославскую. Дело было в том, что боярин Борис Морозов имел своего верного сподручного – Илью Милославского, так что конкуренции при дворе он составить не мог. У Милославского было две дочери-красавицы – Анна и Мария. Вот у Морозова и возник план: выдать за царя одну из дочек Милославского, а самому женится на другой. Он всячески расхваливал царю дочерей Милославского и предоставил ему возможность увидеть их во время молитвы в Успенском соборе Кремля. В результате такой пропаганды Алексей Михайлович велел позвать их в гости к своим сестрам, явился туда сам и, приглядевшись поближе, выбрал Марию.

Бракосочетание состоялось уже через полгода после падения, в прямом и переносном смысле этого слова, бедняжки Евфимиии, в январе 1648 года. Опять прошла церемония приглашения со всей страны потенциальных невест, опять был объявлен «конкурс красоты», но делалось все это лишь для вида, в угоду «старине». Сам Морозов немедленно женился на сестре Марии Милославской Анне и, таким образом, стал царю свояком. Уж с таким положением за свое будущее можно было не беспокоиться!

Брак с Марией Милославской, отличавшейся скромностью и добротой, оказался счастливым. Любил царь ее или нет, история умалчивает. У супругов родилось 13 детей: пять сыновей и восемь дочерей. Трое сыновей умерли, а оставшиеся в живых Федор и Иван были болезненными. Из дочерей Милославской статью, умом и красотой отличалась Софья (о ней мы расскажем особо). Вместе супруги прожили 21 год. Смерть царицы в 1669 году глубоко опечалила Алексея Михайловича. Ее похороны сопровождались щедрыми раздачами милостыни (в богадельни посылали даже осетрину), и сотни московских нищих провожали гроб с телом Марии Милославской в Вознесенский собор Кремля, где она и была похоронена.

Был ли Алексей Михайлович верен своей жене Марии? Вопрос не праздный – в этом и задача нашей книги, темой которой являются интриги и скандальные любовные связи. Похоже, что нет. Ходили упорные слухи, что он имел связь с женой своего комнатного стольника Алексея Мусина-Пушкина. От этой связи у них родился сын Иван, которого записали, конечно же, тоже Мусиным-Пушкиным. Стольник Алексей не стал устраивать из-за этого скандала своему повелителю, и правильно сделал, а то не избежать бы ему опалы. Косвенно это подтвердил лично Петр I. Однажды под влиянием винных паров он решил разобраться, чей он на самом деле сын (подробнее об этом мы поговорим позже). «Вот этот, – вскричал он, указывая на одного из своих собутыльников, Ивана Мусина-Пушкина, – знает, по крайней мере, что он сын моего отца…»

Жизненный путь Ивана очень интересен. Он родился в 1661 году, был боярином, Астраханским воеводой, в 1701 году был назначен главой Монастырского приказа, в 1710-м Петром I был возведен в графское достоинство, а в 1711 году стал сенатором, причем его имя в списке стояло первым. С 1725 года заведовал Монетным двором. Умер Иван в 1729 году. Завидная судьба, тем более что Петр к нему благоволил, почитая за сводного брата.

После кончины Марии Милославской царь опять вздумал жениться. Ему в ту пору было всего 40 лет – почему бы и нет? Опять начался съезд красавиц со всей страны, выбранных из различных слоев общества: среди них были представительницы знати, народа, даже монастырские послушницы. Царю приглянулась послушница Вознесенского девичьего монастыря Авдотья Беляева, скромная девушка из бедной семьи, сирота. Однако окончательного выбора Алексей Михайлович пока не сделал.

Дело в том, что дома у своего нового ближнего боярина Артамона Матвеева (злокозненный боярин Морозов к этому времени уже умер) он заприметил красивую темноволосую девушку, которую принял сначала за его дочь. Но это была всего лишь его воспитанница Наталья Нарышкина, порученная отцом, бедным и безвестным дворянином из провинции, попечению богатого и могущественного боярина. В обычной московской семье такого быть не могло – женщинам строго воспрещалось заходить на мужскую половину, а уж тем более сидеть с ними за одним столом. Но у Артамона Матвеева все было по-другому. Вопреки обычаям, он был женат на иностранке, некой Гамильтон, носил немецкое платье, знал языки, много читал, имел неплохую библиотеку, завел физический кабинет и химическую лабораторию. В общем, приобщился к европейским ценностям. Да и положение Артамона было высоким – он заведовал Посольским приказом, Приказом Большой казны, управлял делами Двора, заведовал стрельцами и являлся наместником царя в Малороссии, Казанском и Астраханском ханствах.