Искатель. 1964. Выпуск №5 - Аккуратов Валентин. Страница 9

— Вы что, — взъярился Фарих, — разыграть меня задумали, как всех часами с кукушкой? А?

Кекушев с Терентьевым едва успели ретироваться с кухни. Что касается Фариха, то он еще долго гремел алюминиевыми тарелками и кричал, что он не из таких, кого можно так легко купить. Он в Арктике не мальчик. Знает, почем фунт лиха, и на авантюру не пойдет.

Дело было в том, что старейший полярный бортмеханик Николай Кекушев по совместительству считался крупнейшим полярным мастером крупного розыгрыша. Так, пролетая однажды по трассе Главсевморпути, он на каждой станции рассказывал, что Первый госчасовой завод в Москве приступил к выпуску оригинальных настенных часов с «кукушкой». Только вместо цифр на циферблате — портреты первых двенадцати Героев Советского Союза. Первый час — Ляпидевский, второй — Водопьянов и так далее, а двенадцатый час — Отто Юльевич Шмидт. И когда наступает двенадцать, то в раскрытое окно часов выглядывает голова самого Шмидта.

Рассказано это было настолько тонко, что общественные организации всей Арктики начали слать по радио массовые заказы в Москву на высылку таких часов для премирования передовиков…

Фарих продолжал греметь посудой. Кекушев и Терентьев стояли за палаткой. Бортмеханик никак не мог решиться уйти, отказаться от своей идеи, что они находятся на острове Рудольфа, рядом с базой. Очертания гор, характер льда, вся обстановка подсказывали Кекушеву, что это так, никак иначе. И он в душе удивлялся своему начальнику, опытному арктическому пилоту, у которого в этот раз словно пелена была на глазах.

«Ну разыграл когда-то. Было, — думал Кекушев. — Но сейчас-то не до того. Кончаются продукты… Надо предпринимать что-то решительное. А Фарих… Рассуждать мне легко, а Фарих отвечает за всех и за все… Да, дело здесь не только в боязни, что я его разыграю. И настаивать бесполезно. Гордиенко, тот тоже пытался спорить, но перед ним теперь молча кладут „Астрономический ежегодник“. И он замолкает».

Кекушев пошел прочь от палатки.

Все возлагали надежду на прилет машины из бухты Тихой. Но пурга сменялась густыми туманами.

На месте вынужденной посадки было мертво. Только дымки — и всего-то три — говорили, что тут теплится жизнь.

Как-то вечером Фарих вел очередной разговор с базой на Рудольфе.

К микрофону подошел руководитель поисков самолета Леваневского, начальник полярной авиации Марк Иванович Шевелев:

— Как дела, Фабиан Брунович?

— Да как и вчера, когда разговаривали, как неделю назад…

— Продукты кончаются…

— Кончаются, Марк Иванович.

— Не горюйте!

— Держимся…

— Вы где-то совсем рядом. Все время отличная слышимость, как на полигоне.

— Мы рядом, Марк Иванович, на острове Джексона.

— Подожди, подожди, Фарих… Есть идея!

— Слушаю, Марк Иванович.

— Завтра, если будет ясная погода, мы зажжем на куполе Рудольфа прожектор. Он в миллион свечей. Его и за восемьдесят километров можно увидеть. Следите за его вспышками. Засеките азимут луча. И мы прилетим.

— Гора с плеч, Марк Иванович! Коли увидим…

— Увидите, увидите, Фабиан Брунович!

— Меня эти приборы да споры штурманов скоро с ума сведут.

— Следите за вспышками. О времени договоримся завтра.

Безоблачная ночь выдалась только через неделю. По радио было назначено время, когда вспыхнет прожектор.

Все столпились на леднике и уставились на север, где должен был находиться остров Рудольфа.

Назначенное время настало. Но вокруг стояла тьма полярной ночи. Ни проблеска.

Фарих обернулся к Кекушеву:

— Беги к радисту, скажи — ничего не видно. Или они запаздывают?

Ослепительный фиолетовый луч ударил в глаза Фариха. Он инстинктивно закрыл лицо руками. Словно от ожога подскочили остальные и обернулись.

Прищуриваясь, прикрывая ладонями лица, люди прыгали от радости.

— Видим! Видим! — орал в микрофон радист.

Часа через два у лагеря появились на тракторе инженер Владимир Гутовский и врач экспедиции.

Радость вызволения заставила всех на некоторое время забыть о просчетах штурманов и астронома, о том, как провела их суровая Арктика, как коварно поступила с навигаторами Альфа Кассиопеи.

На разгадку понадобилось очень много времени. А пока выяснилось, что песцы, которые бродили у лагерной помойки, — это собаки с базы на Рудольфе; «болид» оказался бортовым огнем парохода «Русанов», который привез продукты на зимовку.

А тайна коварства Кассиопеи? Это был не легкий орешек.

Начнем с того, что видимое нами положение звезд — отнюдь не истинное. Оно искажено под влиянием рефракции — преломления светового луча при его вхождении в среду с иной плотностью. То же происходит, когда мы смотрим на ложку в стакане с водой. Она будто сломана. Это тоже явление рефракции.

Чем плотнее среда, в которую входит луч света, тем это явление значительнее.

Под влиянием меняющейся температуры плотность слоев воздуха тоже меняется. Это вызывает существенные отклонения в преломлении света, идущего от звезд.

Так оно и получилось. Ошибка, которую допустили астроном и навигаторы, составляет примерно пятнадцать дуговых минут. Луч прожектора подтвердил правильность расчетов Федорова.

Коварство полярных звезд разгадано. Но в Арктике коварны не только звезды. Я, признаться, не помню такого полета в высокие широты, когда бы белое безмолвие не задавало мне очередной загадки.

Валентин АККУРАТОВ

КАК МЫ БЫЛИ КОЛУМБАМИ

В июньские дни сорок пятого года мы пытались найти тайную базу фашистского подводного флота, расположенную на одном из островов Земли Франца-Иосифа. Известно было ее название — «Кладоискатель». Отсюда гитлеровские пираты еще недавно нападали на караваны судов, шедшие Северным морским путем.

Враги не только отлично замаскировали свою базу, но и отменно хитрили. Они ни разу не напали на нашу метеостанцию в бухте Тихой, хотя она находилась километрах в семидесяти от их логова. Но тогда мы этого еще не знали и рыскали по всему архипелагу в поисках каких-либо следов.

Это была первая послевоенная навигация. Мы, полярные летчики, после долгого перерыва вернулись к мирным делам и радовались, как мальчишки.

Утром кто-то из «стариков», прилетавших, когда мы спали, появился в столовой и, увидев нас с Черевичным, припомнил:

— А, колумбы! Что вам база подводного флота? Снова, наверное, ищете свои острова, которые затерялись?

— Они не затерялись, — очень серьезно ответил Черевичный. — Просто у нас не было возможности отыскать их еще раз.

— Да не было островов! — «старик» незаметно подмигнул мне. — Ни «Запятой Черевичного», ни «Малого Чечина». Припорошило льдину песочком, когда еще стояла у берега, и все.

Предупрежденный подмигиванием, я должен был молчать или поддерживать «старика», но нервы мои не выдержали:

— Были острова! Они и сейчас есть!

Обиженный нарушением «правил» розыгрыша, «старик» заговорил всерьез:

— Э! Скольким верили на слово! А где они, эти земли Санникова, Макарова, Джиллиса? Вы сами их закрывали. Сами ставили на картах красные кресты. Может, я ошибаюсь?

Мы промолчали. Сказанное было правдой.

— Но ведь вы закрыли и остров Леди Гармсуорт. А он был нанесен даже на карты английского Адмиралтейства не как гипотетическая, а как настоящая земля. Или вы считаете, что первооткрыватель этого острова, Джексон, просто выдумал клочок суши?

Отбросив вилку, Черевичный полез в планшет и, порывшись в нем, достал аэрофотоснимок.

— Фотографию видели все, а вот острова, кроме вас, никто, — не унимался «старик».

Мы поднялись из-за стола насупленные, побрели к машине и ушли на поиски «Кладоискателя».

Нас прижало облаками к океану. Но под тучами видимость была отличной, до десяти километров. И в тот день, пять лет назад, погода стояла точно такая же. Все сегодня словно старалось напомнить нам о том дне, когда мы действительно почувствовали себя немного колумбами.