Уроки жизни - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 84

9 февраля 1918 г.

Милостивый государь!

Поскольку моё имя самым вольным образом склонялось в ходе истбурнских церковных встреч, хотел бы высказаться относительно всех этих потоков дезинформации — столь, видимо, бурных, что выступавшие, говорят, не раз заставляли аудиторию подниматься на ноги. Внимание наше следует сосредоточить на конкретном исходном факте: в нашей стране, как признано теперь всеми, существуют сотни тысяч разделённых семей. Эти люди, чья жизнь сопряжена со скандалами и опасностью, ждут, что мы наметим подход к решению проблемы, а сгустившейся вокруг неё атмосфере нетерпимости и предвзятости противопоставим сочувствие и здравый смысл. Каждому, кто хотел бы составить объективное мнение на этот счёт, предлагаю задаться следующими вопросами:

1. Правильно ли, что развод разрешён богатым и запрещён бедным? Ясно, что сейчас дело обстоит именно так. Средняя стоимость бракоразводного процесса — двести фунтов.

2. Правильно ли, что для мужчин у нас закон один, а для женщин другой? Любой проступок со стороны жены оказывается роковым, в то время как муж вправе менять любовниц еженедельно — лишь бы к супруге был не слишком жесток.

3. Правильно ли, что муж может бросить жену и начать новую жизнь в какой-нибудь далёкой стране, а брошенная женщина оказывается связанной узами брака на неопределённый срок?

4. Справедливо ли обрекать на пожизненное одиночество мужчину, чья жена психически ненормальна, или женщину, чей муж страдает тем же недугом? Достаточно упомянуть дипсоманию [37] — самую отвратительную из форм умственного помешательства.

5. Наконец, главное. Согласны ли мы с тем, что огромное число бывших супругов, разделённых решением суда или иным юридическим соглашением, не имеют права создавать новые семьи? Эта истинно дьявольская каверза, порождённая церковным ханжеством, искалечила судьбы двухсот тысяч человек, прошедших через судебные разбирательства, и ещё очень многих, которые предпочли избежать ужасов публичного унижения и живут порознь, расставшись лишь по взаимному соглашению. В отношении первой категории лиц суды наверняка руководствовались вескими причинами, явно препятствовавшими продолжению совместной жизни. Во многих случаях они, несомненно, повлекли бы за собой развод — последнему помешало лишь отсутствие денежных средств. Что же касается случаев второй категории, то в каждом из них, на мой взгляд, разрешению на развод должно предшествовать официальное рассмотрение с соответствующим судебным вердиктом: такая процедура как раз и сможет уберечь нас от негативных последствий, коим в ходе церковных слушаний было уделено столько внимания.

Стоит пояснить в этой связи, что документ, выдержки из которого цитировались, является лишь черновым наброском законопроекта; парламентская комиссия должна будет доработать его, прежде чем представить правительству на рассмотрение. Он ни в коей мере не отражает взглядов сторонников реформирования брачного законодательства, далёк от окончательного варианта и не предусматривает мер предосторожности и разного рода гарантий, которые, несомненно, будут включены в законопроект. Пресса же получила документ в столь сыром виде по недосмотру одного из членов парламентской комиссии. Как бы то ни было, совершенно ясно: существующая система разделения семей плодит огромное число жертв, которые и сами несчастны, и для окружающих представляют угрозу. Ведь лишённому права иметь свою семью ничего не остаётся, как только разбивать чужие! По самым скромным подсчётам, мы потеряли в войне не менее 150 тысяч убитыми. Рост рождаемости имеет первостепенное значение для нашей страны, поэтому вряд ли нуждается в дополнительном доказательстве тот факт, что, разрешив вступление в брак людям, которые ныне лишены этого права, мы окажем неоценимую услугу будущим поколениям.

Как бы ни злословил господин У. Петри в адрес «Шерлока Холмса», его домыслы не могут скрыть истинного положения дел. И архиепископ Хоскинс, расценивший моё предложение как «чисто немецкое», если бы ознакомился с предметом чуть глубже, увидел бы, что предлагаемые меры согласуются не только с германским законодательством, но также с законами Норвегии, Швеции, Дании, Голландии, Австралии и практически всех протестантских стран мира. Более того, в своём отношении к разводу мы в ныне существующем законодательстве более реакционны, чем даже такие католические страны, как Бельгия и Бавария. Англиканская церковь (я имею в виду организацию, а не отдельных священнослужителей, в числе которых были и герои) недостойно проявила себя в этой войне. Объявив себя привилегированным классом, она уклонилась от мобилизации; кроме того, не сформулировала отчётливо призыва к воздержанности — вообще, говорила и действовала неубедительно. Если теперь она, помимо всего прочего, ещё и помешает нам, использовав предоставившуюся возможность, принять разумный бракоразводный закон (который способствовал бы восстановлению истощённых человеческих ресурсов), терпению граждан наступит конец, и пропасть, отделяющая Церковь от народа, станет непреодолимой.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, 6 февраля

О морских госпиталях

«Таймс»

16 марта 1918 г.

Сэр! Может ли мне объяснить кто-нибудь, почему наши медицинские суда продолжают плавать этакими иллюминированными мишенями, зная, что их подстерегает враг? И что мешает нам посадить на каждый из них по двадцать пленных немецких офицеров, которые точно знали бы, что в случае катастрофы покинут судно последними? Отчего корабли, возвращающиеся через Атлантику, не берут на борт немецких военнопленных, чтобы как минимум освободить нас от обязанности кормить эти лишние рты? И почему вопрос о выставлении пикетов из военнопленных по всему Лондону перед налётами начал обсуждаться только сейчас, хотя актуальным стал сразу же после того, как немцы выставили под бомбы наших военнопленных в Карлсруэ? Если и существуют вразумительные ответы на эти вопросы, то стороннему наблюдателю они не слышны.

С совершенным почтением

Артур Конан-Дойль

Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс

Ирландия и всеобщая воинская повинность

«Дэйли кроникл»

18 апреля 1918 г.

Сэр! Я от всей души поддерживаю Вашу позицию в этом вопросе. Никто не высказывался так остро, как я (причём в ирландской же прессе) по поводу весьма прискорбной неспособности большинства ирландцев достойно отреагировать на кризис в Европе, но впервые в течение этой войны у меня сердце оборвалось, когда я понял, что собирается предпринять наше правительство. До сих пор оно действовало благоразумно — тем более ужасной представляется роковая ошибка, которую оно в этот решающий момент намерено совершить.

Рассмотрим её возможные последствия. Допустим, пройдя через все мятежи и волнения, правительство сумеет-таки мобилизовать здесь солдат. Но каким образом оно заставит их принять присягу? Как вынудит заняться военной подготовкой, а позже вступить в бой? И каково будет бойцам британской дивизии ощущать такую «поддержку» на флангах? Что, если бы уже сейчас на полях сражений находился десяток дивизий, отравленных шиннфейновским ядом? Разве это не привело бы нас к катастрофическим поражениям вроде тех, что так часто терпели деморализованные части австрийцев? Любой здравомыслящий генерал предпочёл бы иметь в два раза меньше бойцов, но зато уж таких, на которых можно положиться. Вот к какому финалу идём мы, ступая на этот рискованный путь. Между тем у правительства есть достойная альтернатива. Оно могло бы искренне заявить: да, после блистательной речи господина Девлина и приёма, оказанного ему соратниками по партии, а также в знак уважения к волеизъявлению ирландских офицеров, надевших королевскую форму, мы устанавливаем гомруль немедленно, без каких-либо дополнительных условий, в остальном намереваясь полагаться на прирождённое благородство ирландцев. Правовой статус Ольстера при этом сохранялся бы вплоть до принятия ирландской Конституции, которая должна была бы легко вписаться в контекст общефедеральной системы.