Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 79

– В самом деле? Ты бы с ней об этом говорил? – В голосе Эйба прозвучала надежда. – Если в этом штука, всё в порядке. Я ей сегодня же расскажу о Билле из Чикаго и о том, как он всадил две пули в того парня, что жил возле речки и пришёл к нам сюда на танцы.

Босс засмеялся.

– По-моему, не стоит, – сказал он. – Ты её напугаешь, если это расскажешь. Ну, расскажи что-нибудь лёгкое, понимаешь? Что-нибудь, что её позабавит, смешное что-нибудь расскажи.

– Смешное? – совсем уж растерянно вскричал пылкий влюблённый. – Что, если я расскажу ей, как мы с тобой напоили в стельку Мэта Хулагана и положили его возле кафедры в баптистской церкви, а утром Мэт не пустил туда проповедника? Пойдёт?

– Бога ради, ничего такого, – в ужасе откликнулся наставник, – после этой истории она и с тобой, и со мной перестанет разговаривать. Нет, я имел в виду, что ей надо рассказать о жизни золотоискателей, как люди тут живут и умирают. Если она разумная, отзывчивая девушка, это ей должно быть интересно.

– Как живут у нас на приисках? Спасибо за помощь, дружище. Как они живут? Ну, об этом я смог бы рассказать не хуже Чёрного Тома. Что ж, в следующий раз попробуем.

– Да, кстати, – небрежно добавил Босс. – Ты за этим фруктом поглядывай. Он, как ты сам знаешь, сомнительный субъект и, когда чего-то добивается, не щепетилен. Помнишь, в зарослях кустарника нашли тело Дика Вильямса из Инглиш-Тауна. Убили его, конечно, бандиты. Но в то же время люди говорят, что Чёрный Том был ему должен много денег, гораздо больше, чем мог выплатить. Иногда с ним случаются странные вещи. Ты последи за ним, Эйб. Понаблюдай, как он ведёт себя, что делает.

– Я займусь этим, – ответил компаньон.

И занялся. В тот же вечер ему представился случай понаблюдать за Томом Фергюсоном. Эйб видел, как тот стремительно вышел из дома пробирщика, видел гнев и уязвлённую гордость на красивом смуглом лице. Дальше в поле его наблюдений попало, как соперник одним прыжком перемахнул через забор и зашагал так же стремительно по долине, яростно жестикулируя, пока не скрылся в зарослях кустарника. Эйб Дэртон проследил за всем этим, а потом задумчиво закурил трубку и стал медленно подниматься по склону домой.

Март подходил к концу, и роскошный знойный блеск австралийского лета сменился мягким, сочным колоритом осени. Посёлок Гарвей никогда не радовал глаз. Было что-то безнадёжно прозаическое в двух голых зубчатых хребтах, изборождённых и исцарапанных человеком, в железных руках лебёдок и ломаных ковшах, видневшихся буквально повсюду среди бесчисленных холмиков красной земли. Посредине прииска пролегала извилистая, вся в глубоких колеях Бакхерстская дорога, дальше, сделав поворот, она пересекала неспешное течение Гарперова ручья, через который был перекинут шаткий деревянный мостик. А за мостиком теснились хижины, и среди скромных своих соседок горделиво выделялись побелкой «Бакалея» и «Колониальный бар». Опоясанный верандой дом пробирщика высился на изрезанном узкими ущельями склоне прямо напротив хилого образчика архитектуры, которым так необоснованно гордился наш друг Эйб.

Было в окрестностях ещё одно строение, которое любой местный житель, многозначительно помахивая трубкой и представляя себе бесконечную череду минаретов и колоннад, наверняка отнёс бы к категории «общественных построек». Этим строением была баптистская часовня, небольшое скромное, крытое дранкой здание, стоящее в излучине реки примерно в миле от посёлка. Старательский городок отсюда выглядел вполне благопристойно, ибо расстояние смягчало грубые очертания и режущие глаз цвета. В то утро, о котором идёт речь, красивой казалась река, словно извилистая лента пересекавшая равнину, и пологий склон холма за рекой, весь в буйной, пышной зелени, был тоже красив, но красивее всего была мисс Кэрри Синклер, когда она остановилась на вершине невысокого холма и поставила на землю корзинку с папоротником.

Казалось, что-то огорчает молодую леди. Тревожное выражение на её лице было так не похоже на её всегдашнюю задорную беспечность. Определённо, недавно у неё что-то случилось. Возможно, и на прогулку она отправилась для того, чтобы избавиться от тягостных впечатлений; наверняка же нам известно только, что она вдыхала веющий от леса ветерок так, словно смолистый его аромат нёс в себе противоядие от людских горестей.

Она простояла тут довольно долго, глядя на раскинувшийся перед ней ландшафт. С вершины холма ей виден был отцовский дом – словно белая крапинка на тёмном склоне, – однако, как это ни странно, её внимание в гораздо большей степени притягивала синяя струйка дыма на противоположном склоне. Девушка всё медлила, всё глядела на неё грустным взглядом милых больших глаз и вдруг с необычайной остротой ощутила, что стоит совсем одна в пустынной местности, и её охватил внезапный приступ беспричинного страха, какому подвержены даже самые отважные из женщин. Рассказы о туземцах и о беглых каторжниках, об их отчаянной дерзости и жестокости пришли ей на память и ужаснули её. Она взглянула на бескрайние молчаливые и таинственные заросли кустарника, наклонилась, чтобы поднять корзинку и, не теряя времени, поспешить по дороге в сторону прииска. Вдруг она быстро обернулась и чуть не вскрикнула – чья-то длинная рука вынырнула сзади и выхватила корзинку буквально у неё из рук.

Облик человека, на которого упал её взгляд, кое-кому показался бы и в самом деле нисколько не внушающим доверия. Однако высокие сапоги, грубая красная фланелевая рубаха, широкий кушак и заткнутые за него орудия смерти были столь хорошо знакомы мисс Кэрри, что она никак не могла напугаться, а когда, подняв взгляд, она увидела голубые глаза, смотрящие на неё с нежностью, и застенчивую улыбку, проглядывающую из-под густых желтоватых усов, она уже ничуть не сомневалась, что теперь до самого конца прогулки и беглые каторжники, и туземцы будут в равной степени бессильны причинить ей какой-либо вред.

– Ах, мистер Дэртон, – сказала она. – Как вы меня напугали!

– Прошу прощения, мисс, – ответил Эйб, придя в великий трепет от одной лишь мысли, что, пусть даже на миг, обеспокоил свою богиню. – Видите ли, – продолжал он с простодушным лукавством, – погода нынче хорошая, компаньон ушёл на изыскания, вот я и надумал: прогуляюсь-ка я до холма, а потом вернусь домой по берегу – и вдруг нечаянно, по чистой случайности вижу, на пригорочке стоите вы.

Эту вопиюще неправдоподобную версию золотоискатель выпалил так бойко и с такой безыскусной искренностью, что не оставалось никаких сомнений в её лживости. Заморыш измыслил и отрепетировал всё это, изучая оставленные маленькими ножками следы, и считал свою выдумку хитроумной и коварной. Мисс Кэрри не отважилась возразить, но в глазах её забегали весёлые бесенята, что крайне озадачило её воздыхателя.

Эйб этим утром был в отличном настроении. Причиной его радости, возможно, послужила солнечная погода, а может быть, стремительный взлёт принадлежащих ему акций Коннемары. Я, впрочем, склонен думать, что ни то ни другое. Даже при редком простодушии нашего героя все обстоятельства сцены, свидетелем которой он накануне вечером явился, наводили на одно-единственное заключение. Эйб представил себе, как он сам при сходных обстоятельствах яростно шагает по долине, и сердце его дрогнуло от жалости к сопернику. Он теперь был твёрдо убеждён, что никогда больше не увидит в стенах «Виллы Азалия» зловещую физиономию мистера Томаса Фергюсона с Рочдейлской переправы. Интересно, почему она ему отказала? Он красив, он довольно богат. Так, может быть?.. Нет, этого быть не может, конечно же не может, как такое могло бы случиться! Да об этом и думать смешно… до того смешно думать, что абсурдная, смешная мысль всю ночь не давала ему покоя, и наутро он с ней не расстался и лелеял её всем своим растревоженным сердцем.

Они спустились вместе по красной глинистой дороге, потом пошли по берегу реки. Эйб впал в обычную свою молчаливость. Правда, воодушевлённый оказавшейся в его руке корзинкой, он предпринял один раз безумную попытку поговорить о папоротниках, но эта тема не принадлежала к числу волнующих, и наш герой, сделав судорожный рывок, покорился неизбежности. А ведь когда он шёл сюда, в голове его роились и остроумные анекдоты, и всяческие забавные случаи. Он подготовил множество фраз, которые не могла не оценить мисс Синклер. Сейчас, однако же, в его голове не было ни единой мысли, кроме безрассудной и всё же неодолимой идеи сказать что-нибудь о том, как жарко нынче припекает солнце. Ни один астроном, производящий свои расчёты для измерения паралакса, не бывал так поглощён расположением небесных тел, как наш славный Заморыш, бредущий по берегу медленной австралийской реки.