Наследница огня - Маас Сара Дж.. Страница 66

Снова зачастили дожди, и у Эмриса опять появились слушатели. Селена слушала рассказы старика, моя посуду после ужина, но это не мешало ей впитывать затейливые легенды Вендалина: повествования о девах-воительницах, чудесных животных, коварных чародеях и так далее. Рован тоже слушал – в обличье ястреба. Иногда Селена садилась возле задней двери, и тогда он тоже выбирал место поближе.

Селена домывала последний медный котел. У нее болела спина и урчало в животе (после ужина снова захотелось есть). Эмрис только что закончил историю о смышленом волке и огненной птице. После недолгого молчания слушатели начали просить старика рассказать еще.

– А ты знаешь истории про королеву Маэву? – вдруг спросила Селена, удивляясь своему вопросу.

Она продолжала возиться с котлом и потому не видела, как головы всех слушателей повернулись в ее сторону.

Воцарилась мертвая тишина. Глаза Эмриса удивленно округлились.

– Я знаю множество историй о ней. – Старик улыбнулся одними губами. – Какую ты хочешь услышать?

– Самые древние, какие знаешь. Все.

Если ей предстоит снова встретиться с теткой, надо заблаговременно разузнать о ней. Чем больше, тем лучше. Возможно, Эмрис знал такие истории, которые не достигали берегов Террасена. Если истории про оборотней – не выдумка, если бессмертные олени действительно существуют… быть может, она узнает кое-что полезное.

Кто-то из слушателей беспокойно заерзал.

– Тогда я начну с самого начала, – предложил Эмрис.

Селена кивнула. Обтерев руки, она села на стул возле задней двери, поближе к остроглазому ястребу. Рован щелкнул клювом, однако Селена не решилась оглянуться. Жуя принесенный с собой внушительный ломоть хлеба, она приготовилась слушать.

– В незапамятные времена, когда на вендалинском троне еще не восседал смертный, фэйри считали себя хозяевами земель и не прятались от людей. Как есть разные люди, так и фэйри тоже были разными. Одни отличались добротой и честностью, другие любили немного пошалить. Но попадались и такие, что были опаснее самого дикого зверя и чернее самой черной ночи. И всеми ими правила Маэва вместе со своими сестрами Морой и Мэбой. Смышленая Мора умела превращаться в ястреба. (Вот в кого пошел Рован!) Белолицая Мэба предпочитала обличье лебедя. Что же касается темноволосой Маэвы, необузданность ее нрава не вмещалась ни в какое обличье.

Историю, которую рассказывал Эмрис, Селена слышала и раньше. Мора и Мэба полюбили смертных мужчин и принесли в жертву любви свое бессмертие. Версии этой истории разнились. По одной – Маэва принудила их это сделать, покарав за своеволие. По другой – они сами отказались от дара вечной жизни, только бы вырваться из-под власти сестры.

Воспользовавшись паузой, Селена спросила, а был ли возлюбленный у самой Маэвы. Слушатели снова затихли. Может, задавать подобные вопросы здесь было опасно? Эмрис ответил уклончиво: и да и нет. Если верить слухам, на заре времен она влюбилась в воина, отличавшегося остротой ума и чистотой души. Но воин погиб в одном из нескончаемых сражений, так и не успев преподнести ей кольцо. С тех пор Маэва заботилась о своих воинах, ценя их выше всех остальных подданных. И воины платили ей такой же любовью. С их помощью Маэва стала могущественной королевой, на которую никто не отваживался нападать. Селена думала, что Рован сейчас встрепенется и захлопает крыльями, но он сидел не шелохнувшись.

Эмрис еще долго рассказывал истории о королеве народа фэ, рисуя портрет проницательной и безжалостной правительницы. Если бы Маэва пожелала, она бы могла завоевать весь мир, но она предпочла лесной край Доранеллу, построив свой каменный город в месте слияния нескольких рек.

Селена запоминала подробности, стараясь не думать о принце, сидевшем на жердочке в нескольких футах от нее. Этот принц связал себя клятвой на крови с бессмертным чудовищем.

Селена хотела попросить Эмриса рассказать что-нибудь еще про Маэву, но ее внимание привлек шелест ветвей. Вслушиваясь, она не забывала уплетать черничный пирог и чуть не подавилась очередным куском, когда из леса выскочил громадный горный лев. Мягко ступая по мокрой от дождя траве, он направлялся прямо к задней двери. Золотистая его шкура тоже успела намокнуть, отчего казалась темнее. В сверкающих глазах отражался свет уличных факелов. Неужели караульные не заметили зверя? Неужели все в кухне были так поглощены рассказом Эмриса, что тоже не слышали шороха? Селена уже собиралась выкрикнуть предостережение, но ее пронзила догадка…

Караульные на парапетах видели зверя. Видели, но не выстрелили. Значит, это не горный лев, а…

Неяркая вспышка, словно где-то далеко мелькнула молния, и горный лев превратился в высокого широкоплечего воина, направлявшегося к задней двери. Рован вспорхнул и тоже вернул себе привычный облик, оказавшись за спиной гостя.

Они оба переплели локти, затем похлопали друг друга по спине. Приветствие было быстрым. Шум дождя и голос Эмриса мешали Селене слушать разговор между Рованом и незнакомцем. Она напрягала слух, молча проклиная свои смертные уши.

– Я тебя полтора месяца разыскиваю, – сказал золотоволосый незнакомец.

Говорил он тихим, но довольно резким голосом, в котором ощущались усталость и непонятная Селене досада.

– Ваган утверждал, что ты на восточной границе. А Лоркан считал, что тебя отправили на побережье проверять флот. Потом близнецы мне рассказали: королева побывала здесь, но вернулась одна. Вот я и решил проверить…

Селена почему-то думала, что все воины Маэвы похожи на Рована: суровые и молчаливые. Оказалось, не все. По сравнению с ее учителем незнакомец был просто болтуном. И лицо его, на удивление обаятельное, отличалось от сурового лица Рована.

– Гарель, я слышал о случившемся. – Рован опустил руку на плечо воина.

Может, к ним в гости пожаловал один из таинственных друзей принца? Жаль, что кухня сейчас полным-полна народу, а то она бы спросила у Эмриса. Рован почти ничего не рассказывал ей о своих пятерых соратниках, но чувствовалось: они с Гарелем – не просто знакомые. Иногда она забывала, что у Рована может быть жизнь за пределами крепости. Раньше ее это совершенно не интересовало. Однако сейчас появление Гареля как-то странно отозвалось внутри ее, словно мысли о тех пятерых воинах были гирями, забившими ей желудок. Ей почему-то захотелось, чтобы Рован объяснил Гарелю, почему он здесь. Рассказал бы о ее существовании. Почему это стало для нее так важно?

Гарель поскреб щеку, потом вздохнул:

– Может, ты и не захочешь…

– Скажи, что тебе надо, и это будет сделано.

Похоже, этот ответ удовлетворил Гареля. Рован повел его к другой двери. Оба двигались с необыкновенным изяществом, в котором ощущались сила и уверенность. Казалось, дождь расступился, давая им проход. За все это время Рован ни разу не оглянулся.

На свой насест Рован не вернулся. В кухне тоже не появился. Почему же он не привел Гареля ужинать или сам не сходил за едой для гостя? Тот наверняка проголодался с дороги. Селеной двигала не столько забота о Гареле, сколько любопытство.

Прижимая бедром тяжелый поднос с миской жаркого и хлебом, Селена постучалась в дверь комнаты Рована. Негромкий разговор за дверью сразу стих. Что, если Гарель явился сюда не просто повидать соратника, а для более тесного, так сказать, общения? Эта мысль заставила Селену на мгновение окаменеть.

– Что надо? – послышался недовольный голос Рована.

Свой вопрос Селена могла бы задать из-за двери. Однако все то же любопытство заставило ее приоткрыть щелочку.

– Я подумала, твой гость проголодался с дороги и не откажется от жаркого.

Увиденное поразило ее не меньше, чем если бы она застала обоих в постели. Полуобнаженный Гарель лежал на столе Рована, на спине. Рован сидел рядом, полностью одетый, но жутко рассерженный вторжением Селены. Похоже, она увидела нечто такое, что никак не предназначалось для ее глаз.

На том же столе были разложены плоские иглы. Рядом с ними стоял блестящий котелок, полный черной жидкости. Подстилка, на которой лежал Гарель, пропиталась чернилами и кровью. Начиная с левой груди, вниз, к бедру, уходила вязь татуировки.