Нет дыма без огня - Браун Сандра. Страница 48

— Кей помог. Я знала, как ты его уважаешь. Когда я совсем растерялась, я попросила его совета. Он настаивал, чтобы я сказала тебе, но обещал держать все в секрете.

— Хелен, я решил, что больше не стоит хранить эту тайну, — вступил в разговор Кей. — Джимми имел право знать, поэтому я позвонил ему сегодня.

— Вы правильно сделали, — горячо подхватил Джимми.

Хелен уткнулась в грудь Джимми.

— Я очень без тебя скучала.

— Я тоже. Когда ты со мной поссорилась, я сначала очень разозлился. Потом обиделся. Я не мог понять, почему ты меня разлюбила.

— Я не разлюбила. И никогда не разлюблю. Я боялась помешать тебе учиться.

— Как же ты можешь мне помешать, Хелен. Ты же моя половина. Разве ты этого не знаешь? — Джимми наклонился и нежно поцеловал ее в губы, потом тихо добавил: — Как жаль, что мы не уберегли нашего ребенка.

Хелен опять расплакалась, и Кей понял, что пришло время оставить молодых влюбленных, чтобы они разобрались в своих чувствах и смирились с утратой. Он взял черную сумку Лауры.

— Прибери на задней веранде до возвращения родителей, — велел он Джимми. — А утром отвези Хелен к доктору Маллори. Никто ничего не узнает.

Молодой человек кивнул.

— Спасибо, Кей. Вы настоящий друг.

Кей поцеловал кончики своих пальцев, прикоснулся ими ко лбу Хелен и вышел из комнаты.

Он нашел Лауру в гостиной; та сидела на диване, обхватив себя руками. Она с упреком посмотрела на Кея.

— Вы могли бы мне сказать.

— И лишить вас такого удовольствия? Вспомните, как вы торжествовали, презирая меня.

— Я очень сожалею, что так получилось. Я должна попросить у вас прощения.

Внезапно Кей почувствовал себя страшно усталым и не способным далее выяснять отношения. Всякий раз при встрече они готовы вцепиться друг другу в глотку. Напряжение последних часов давало о себе знать; он чувствовал себя опустошенным, воинственный дух покинул его.

— Забудем об этом, — сказал он.

Лаура поднялась с дивана и взяла свою черную сумку. Она буквально оттянула ей руку своей тяжестью.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Кей. — Похоже, вам нездоровится. — Она тоже выглядела не ахти, похоже, устала до предела. — Вы очень бледны.

— Ничего удивительного. Вы подняли меня среди ночи, я неслась сюда как сумасшедшая, даже щеки не подкрасила. — Она направилась к входной двери. — Я могу выбраться отсюда без того, чтобы меня не растерзали проклятые собаки?

Кей вышел из дома вместе с ней. Собаки было заворчали, но подчинились его повелительному голосу. Как только Лаура села в машину, она бессильно уронила голову на руль.

— Вы уверены, что вам не нужна помощь?

— Я просто устала. — Она протянула руку, чтобы закрыть дверь.

Кей проследил, как она тронулась с места. Он продолжал смотреть ей вслед, когда садился в «Линкольн». Лаура ехала медленно и неуверенно, как начинающий водитель.

На развилке он подумал, не вернуться ли ему в бар «Под пальмой». Было уже очень поздно. Из посетителей там остались только самые закоренелые алкоголики. Напиваться ему не хотелось. Но домой, где он чувствовал себя чужим, возвращаться тоже не было желания.

Задние огни машины Лауры исчезли за холмом в противоположном направлении.

— Будь все проклято, — пробормотал он, поворачивая «Линкольн» вслед за ней. Несмотря на ее уверения, она выглядела неважно. Ему надо удостовериться, что она доберется до дома благополучно.

Лаура не заметила, что Кей ее сопровождал, и неприятно удивилась, увидев въезжающий во двор «Линкольн» как раз в тот момент, когда она отпирала заднюю дверь дома.

— У меня нет приема! — крикнула она. Кей не обратил внимания на ее слова. — Что вам еще надо? Почему вы не можете оставить меня в покое?

У нее срывался голос, и он не мог этого не заметить. Слезы, которые она сдерживала, пока вела машину, наполнили глаза; она видела его как в тумане.

Лаура повернулась к нему спиной и вставила ключ в замок. Во всяком случае, попыталась вставить, но слезы застилали глаза, и она никак не могла попасть в замочную скважину.

Кей протянул руку из-за ее спины.

— Я помогу.

— Убирайтесь.

Он отобрал у нее ключ, легко вставил его в замок и открыл дверь. Раздался сигнал тревоги. Кей вошел в дом впереди нее и сразу же направился к щитку сигнализации.

— Какой у вас код?

Она хотела послать его к черту, вышвырнуть из дома собственными руками, но у нее не нашлось сил ни на то, ни на другое.

— Четыре ноль четыре пять.

Он нажал на кнопки, и гудение прекратилось.

— Не думайте, что вы в выигрыше, раз знаете код, — проговорила она уже на грани истерики. — Я его завтра изменю. Слышите!

— Где у вас кофейник?

— На кухне. Зачем он вам?

— Вы совсем раскисли, того и гляди перевернетесь вверх тормашками. Чашка крепкого черного кофе поможет вам избавиться от ваших бед, уж не знаю, какие они там у вас.

— Вы моя единственная беда. Оставьте меня в покое, и все будет в порядке. Неужели вам трудно это сделать? Прошу вас! Это ведь так просто! Уходите!

Ей совсем не хотелось унижаться перед ним, но Лаура уже потеряла контроль над собой. Ее голос сорвался на двух последних словах. Она хотела показать ему рукой на дверь, но вместо этого прижала ее к губам, заглушая рыдание; колени подогнулись, и она упала в ближайшее кресло. Слезы ручьями хлынули из глаз. Плечи затряслись. Несмотря на все ее старания, она не смогла сдержать громких всхлипываний.

Уронив голову на руки, Лаура дала волю слезам. Она позабыла о своей гордости. Печаль, горечь, боль вырвались наконец наружу: слишком долго их держали взаперти, чтобы сразу загнать обратно.

Кей, к его чести, не задавал ненужных вопросов и не выражал сочувствия. Темнота в комнате в какой-то степени скрывала ее позор. Она плакала до тех пор, пока у нее не разболелась голова. Потом Лаура несколько минут сидела, спрятав лицо в ладонях, и затихающие рыдания сотрясали ее тело. Лаура все еще вздрагивала, но взрыв эмоций был уже позади.

В конце концов она подняла голову, ожидая, что он стоит рядом, наблюдая за спектаклем. Однако в комнате никого не оказалось. В коридор проникал неяркий свет из кухни. Лаура с трудом поднялась на ноги, пригладила волосы и направилась туда.

Кей стоял, прислонившись к плите. В кухне горела только лампа над плитой. Его лицо было в тени; он пил кофе. Кей нашел бутылку бренди, и теперь она украшала кухонный стол. Лаура почувствовала душистый аромат бренди, смешивающийся с запахом свежесваренного кофе.

Заметив ее, он указал на кофеварку:

— Вам налить?

— Спасибо, я сама. — Голос прозвучал хрипло после долгого плача. Ее беспокоило, что он так вольготно расположился здесь и явно чувствует себя как дома в ее кухне в эти предрассветные часы. Кей Такетт, сам объявивший себя ее врагом, рылся у нее в кладовке, трогал ее вещи, а вот теперь угощает ее кофе в ее собственной кухне.

— Ну как, лучше стало?

Она прислушалась, ожидая ноток сарказма в его на первый взгляд невинном вопросе, но их не было. Лаура кивнула, налила себе кофе и села у стола. Она сделала глоток. Кофе был горячий и крепкий, таким его должен варить мужчина.

— Теперь вы можете идти. Вам больше нечего здесь делать. За меня не беспокойтесь, у меня нет склонности к суициду.

Не обращая внимания на ее слова, Кей отошел от плиты, прихватив с собой бутылку, и сел напротив нее. Он подлил ей в чашку большую порцию бренди.

Его настойчивый изучающий взгляд невольно вызывал замешательство. Кончиками пальцев он поглаживал поверхность чашки, которую держал, обхватив сильными загорелыми руками. Лаура отвела глаза в сторону: эти руки, казалось, гипнотизировали ее.

— Так в чем же дело?

Лаура поправила волосы и, преодолевая смущение, спросила:

— А вам-то что?

Он склонил голову и тихонько чертыхнулся.

Волосы у него на голове росли непокорными прядями. Даже в полумраке она могла разглядеть отдельные вихры. Самый талантливый парикмахер вряд ли сумел бы с ними справиться. Возможно, поэтому он носил длинные волосы и явно давно не стригся.