Поцелуй ночи (ЛП) - Кеньон Шеррилин. Страница 56

Сама Кассандра устала бегать. Устала быть преследуемой.

Смотри на жизнь веселее, все это закончится в твой день рождения.

Почему-то эта мысль ее совершенно не успокоила. Вздыхая, она пробежалась пальцами по письмам в своей коробке воспоминаний. Кассандра остановилась, заметив серый запечатанный конверт из веленевой [(фр. velin — тонко выделанная кожа) бумага — высокосортная (чисто целлюлозная, без древесины, как и бумага верже), хорошо проклеенная, плотная, без ярко выраженной структуры, преимущественно желтоватого цвета. При ее изготовлении использовалась черпальная форма с тканевой сеткой, не оставлявшей на листе бумаги каких-либо отпечатков, линий. Поэтому полученный лист был равномерен на просвет и внешне похож на тонкий пергамент (velin), откуда и произошло название бумаги.

Впервые веленевая бумага была изготовлена в Англии в 1757 году Д. Баскервилем. В России появилась в конце XVIII века, распространение получила с начала XIX века, причем наиболее широко использовалась гладкая, с характерным блеском, веленевая бумага. ] бумаги, отличавшейся от бумаги кремового цвета, которую использовала она.

Этот конверт она в коробку не добавляла. Опасения Вульфа по поводу того, что может написать ее сестра, вызвали у нее непреодолимое любопытство.

Нахмурив брови, она вынула письмо и внимательно осмотрела его. Девушка поддела печать так, чтобы не повредить ее при вскрытии.

Ее сердце замерло, пока она читала плавный мужской почерк.

Дорогой сын,

Я бы обратился к тебе по имени, но жду решения твоей мамы. Я только надеюсь, что она шутит, когда называет тебя Альберт-Дальберт.

Кассандра остановилась, рассмеявшись над этим. Они так шутили между собой, во всяком случае, большую часть времени. Отсмеявшись, она продолжила читать.

Я неделями наблюдал, как твоя мама усердно собирает свои памятки для этой коробки. Она так боится, что ты ничего не будешь знать о ней, и меня сильно беспокоит, что ты не узнаешь о ее стойкости из первых рук. Я уверен, что к тому времени, как ты прочтешь это, ты уже будешь знать о ней все, что знаю я.

Но ты никогда не узнаешь ее сам, и это ранит меня сильнее всего. Хотел бы я, чтобы ты увидел выражение ее лица, когда она разговаривает с тобой. Грусть, которую она так усиленно пытается скрыть. Каждый раз, когда я это вижу, меня словно режут на части.

Она так сильно тебя любит. Говорит только о тебе. Она выдала мне гору наказов для тебя. Мне не позволено сводить тебя с ума так, как я это делаю с твоим дядей Крисом. Мне не позволено вызывать врача при каждом чихе, и тебе должны разрешать устраивать потасовки с твоими друзьями без моих истерик, что кто-то может поставить тебе синяк.

Заставлять тебя силой вступать в брак или заводить детей мне тоже запрещено. Категорически.

Но самое главное, тебе позволяется выбрать машину на свой вкус, когда тебе исполнится шестнадцать. Предполагается, что я не посажу тебя в танк. Ну, насчет этого мы еще посмотрим. Я отказываюсь обещать ей этот последний пункт до тех пор, пока не узнаю о тебе больше. Не говоря уже о том, что я видел, как люди ведут себя на дорогах. Так что, если у тебя есть танк, извини. Человек моего возраста не способен кардинально измениться.

Я не знаю, что принесет нам наше будущее. Я только надеюсь, что, в конечном счете, ты будешь больше похож на свою маму, чем на меня. Она хорошая женщина. Добрая. Полная любви и сострадания, несмотря на то, что жизнь ей выпала тяжелая и полная скорби. Она несет свои шрамы с изяществом, достоинством и юмором, которых мне не хватает.

Но, что важнее всего, у нее есть мужество, подобного которому я не встречал веками. Всем своим существом я надеюсь, что ты унаследуешь все ее лучшие черты и ни одной моей плохой.

На самом деле, я не знаю, что еще сказать. Я просто подумал, что в этой коробке должно быть что-то и от меня.

С любовью, твой отец.

По ее щекам катились слезы, пока она читала эти слова.

— О, Вульф, — выдохнула она, у нее разбивалось сердце от тех эмоций, в которых он никогда не признается вслух. Так странно было видеть себя его глазами. Она никогда не считала себя очень храброй. Никогда не считала себя сильной.

Вплоть до той ночи, когда она встретила темного воина.

Пока Кассандра складывала письмо и снова запечатывала его в конверт, она кое-что осознала.

Она любит Вульфа. Безнадежно.

Она не была уверена, когда это произошло. Возможно, это случилось, когда он впервые обнял ее. Или, может быть, когда он принял ее в своем доме против своего желания.

Нет, поняла она, это не был ни один из тех случаев. Она влюбилась в него, когда он впервые прикоснулся к ее животу своей сильной, умелой рукой и назвал ее малыша своим.

Темный Охотник или нет, он был хорошим, чудесным человеком, а не древним варваром.

Дверь открылась.

— Ты в порядке? — Вульф бросился к кровати.

— У меня все прекрасно, — ответила она, прочистив горло. — Это все дурацкие гормоны. Из-за беременности я плачу по малейшему поводу. Фу!

Он вытер слезы с ее щек.

— Это нормально. Я понимаю. Я повидал множество беременных женщин на своем веку.

— Жен твоих оруженосцев?

Он кивнул.

— Я даже принял нескольких детей.

— Правда?

— О, да. Нужно действительно любить те времена до современных дорог и больниц, когда я был по локоть в плаценте.

Она рассмеялась, но ведь он на самом деле всегда ее смешил. Он обладал невероятной способностью заставлять ее чувствовать себя лучше.

Вульф помог ей все убрать.

— Лучше бы тебе лечь спать. Прошлой ночью ты плохо отдохнула.

— Знаю, я как раз собираюсь, честное слово.

Когда она переоделась в ночную сорочку, он уложил ее в постель, затем выключил свет и оставил ее одну. Кассандра лежала в темноте, мысли ее блуждали.

Закрывая глаза, она представила Вульфа и себя в их доме, с ватагой ребятишек, бегающих вокруг них.

Забавно, она никогда не осмеливалась мечтать даже об одном ребенке, а сейчас хотела иметь больше времени, чтобы завести так много детей, как только возможно.

Для него.

Для нее.

Но в то же время, весь ее народ мечтал о большем времени на этой земле. Ее мать, ее сестры.

Ты тоже можешь стать Даймоном.

Наверное, но тогда мужчина, которого она любит, будет обязан убить ее.

Нет, она не может так поступить ни с одним из них. Как и все здешние Аполлиты, она встретит смерть с достоинством, о котором писал Вульф.

И он останется оплакивать ее…

Кассандра вздрогнула, подумав об этом. Как бы она хотела набраться смелости и убежать, чтобы он никогда не смог увидеть ее смерть. Никогда не узнал, в какой именно момент она уйдет. Это было так жестоко по отношению к нему.

Но для этого было уже слишком поздно. Не было способа сбежать от него, пока она нуждается в его защите. Все, что она может, это постараться не дать ему влюбиться в нее так же сильно, как влюбилась в него сама.

В течение следующих трех дней, Кассандру не покидало стойкое ощущение, что происходит нечто странное. Когда бы она ни подошла к Вульфу и Кэт, если те были вместе, они немедленно замолкали и вели себя нервно.

Крис сдружился с группой молодых девушек-Аполлитов, которых ему представила Фиби, когда брала его с собой покупать электронику, чтобы он не скучал. Девушки-Аполлиты находили его темные тона «экзотичными», и преклонялись перед его способностями в области компьютеров и технологий.

— Я умер и попал в Валгаллу! — воскликнул Крис в ту ночь, когда они познакомились. — Эти женщины ценят мужчин с мозгами и им плевать, что я не загораю. Как и никто из их соплеменников. Это замечательно!

— Они Аполлиты, Крис, — предостерег его Вульф.

— Да, и что? А у тебя ребенок-Аполлит. Я тоже одного хочу. Или двух, или трех, или четырех. Это так круто!

Вульф покачал головой и оставил Криса с девушками, напоследок предупредив: