Жертва всесожжения - Гамильтон Лорел Кей. Страница 55

На ящике стояла новая блестящая кофеварка с открыткой. Я пригубила кофе и вскрыла конверт.

«Чтобы согреть твое тело и заполнить эту пустую cuisine». Кухню по-французски. В записках Жан-Клод часто вставлял французские слова, и даже прожив пару сотен лет в этой стране, не всегда правильно строил английские фразы. Говорил он безупречно, но многие говорят на втором языке лучше, чем пишут. Конечно, это мог быть окольный способ учить меня французскому – и получалось. Он пишет записку, а я потом его ищу и спрашиваю, что она значит. Когда тебе шепчут на ухо французские нежности, это класс, но через какое-то время начинаешь задумываться, что они значат. Бывали и другие уроки, но о них я публично рассказывать не собираюсь.

– Приятные цветы, – сказала Ронни.

Голос у нее был совершенно безразличный, но по поводу Жан-Клода она сообщила мне свое мнение без околичностей. Она считала, что он наглый тип. Я с ней была согласна. Она считала, что он олицетворяет зло. С этим я не соглашалась.

Я села на дальнем краю восьмиугольного возвышения, спиной к стене, голова чуть ниже уровня окон.

– Ронни, мне на сегодня хватит нравоучений. О'кей?

Она пожала плечами и отпила кофе:

– Ты уже взрослая девушка, Анита.

– Сама знаю.

Я даже сама услышала, насколько резко ответила.

Автомат я положила рядом на пол, вместе с пальто. Подула на кофе, черный и крепкий. Иногда я добавляю сахар и сливки, но для первой чашки сойдет и черный.

– Джемиль нам рассказал, – произнес Луи. – Вы с Ричардом действительно вызывали силу посреди «Цирка»?

Я отпила кофе и только потом ответила:

– Очевидно.

– У крысолюдов нет эквивалента лупы, но это же не обычная способность – вот так вызывать силу.

Ронни переводила между нами взгляд слегка расширенных глаз. Я ей рассказывала, что творится в моей жизни, и она ошивалась со мной и с монстрами достаточно долго, чтобы встретить Луи, но все же этот мир был для нее чужой и новый. Иногда я думала, что ей бы лучше держаться от монстров подальше, но, как она сама сказала, мы обе взрослые девушки. Иногда она даже пистолет с собой носит. Так что может решать сама за себя.

– Я уже больше десяти лет вервольф, – сказал Джемиль. – Это моя третья стая. И я никогда не слышал, чтобы лупа могла помочь Ульфрику вызвать силу за пределами лупанария – то есть места нашей силы. Обычно лупа и этого не может. Первая на моей памяти, кто умел вызывать силу в лупанарии, была Райна. Она даже без полной луны умела делать штуки, увеличивающие ее силу, но ничего подобного тому, что я сегодня испытал.

– Джемиль говорит, что ты помогла Ричарду вызвать достаточно силы, чтобы его вылечить, – добавил Луи.

Я пожала плечами – осторожно, чтобы не пролить кофе.

– Я помогла Ричарду овладеть его зверем. Это вызвало... что-то. Не знаю что.

– У Ричарда был припадок ярости, и ты помогла ему прийти в себя? – спросил Луи.

Я посмотрела на него.

– Ты видел его припадки?

– Один раз.

Я поежилась.

– Этого вполне достаточно.

– Но ты помогла ему справиться со зверем.

– Так и было, – сказал Джемиль, и вид у него почему-то был довольный.

Луи глянул на него и покачал головой.

– К чему вы все это? – спросила я.

– Я говорил Ричарду, что ему не станет лучше, пока он не вычеркнет тебя из своей жизни. Полностью. Я думал, он должен тебя забыть, чтобы исцелиться.

– А сейчас ты передумал?

– Если ты умеешь помогать Ричарду держать его зверя в узде, тогда ты ему нужна. Мне все равно, как вы договоритесь, Анита. Но если он в ближайшее время чего-нибудь не предпримет, то погибнет. Чтобы этого не случилось, я готов почти на все.

Впервые я поняла, что Луи мне больше не симпатизирует. Он лучший друг Ричарда, так что я его понимаю. Если бы он бросил Ронни так же грубо, как я Ричарда, я бы тоже злилась.

– Даже посоветуешь ему снова со мной видеться? – спросила я.

– Это то, чего ты хочешь?

Я покачала головой, не глядя ему в глаза.

– Не знаю. Мы связаны друг с другом на целую вечность. Слишком долго, чтобы друг на друга злиться.

– Слишком долго, – сказал Ричард, появляясь в дверях, – чтобы наблюдать тебя в его объятиях.

В голосе его не чувствовалось горечи, была только усталость. Густые волосы и мускулистый торс покрывала белая пыль. Даже на джинсах была пыль. Больше всего он походил на персонажа какого-нибудь порнофильма, где мастеровитый мужик утешает одинокую хозяйку дома. Ричард подошел к розам.

– И всегда видеть белые розы с твоим именем. – Он тронул единственную красную, улыбнулся. – Отличная символика.

Рука Ричарда сомкнулась над алым цветком, а когда он раскрыл ладонь, красные лепестки рассыпались по столу. На столешницу упала капля крови – Ричард напоролся на шипы.

Ронни большими глазами смотрела на оборванную розу. Потом глянула на меня, подняв брови, но я не знала даже, каким выражением лица ей ответить.

– Это ребячество, – сказала я.

Ричард повернулся ко мне, протягивая руки.

– Очень жаль, что нашего третьего здесь нет, чтобы слизать эту кровь.

Я почувствовала, как мои губы сводит неприятная улыбка, и ответила раньше, чем смогла остановиться. А может, я просто устала сдерживаться.

– В этой кухне есть не меньше трех персонажей, которые были бы рады слизать кровь с твоей кожи, Ричард. Я к ним не принадлежу.

– Сука ты! – Он стиснул кулаки.

– Гав, гав, – ответила я.

– Перестаньте, оба! – Луи вскочил с места.

– Я перестану, если он перестанет.

Ричард отвернулся и сказал, ни на кого не глядя:

– Простыни на кровати мы сменили, но все равно грязи еще полно. – Он раскрыл ладонь. Кровь заполнила линии руки, как река русло. Ричард повернулся ко мне, глядя злыми глазами: – Могу я где-нибудь помыться? – Он медленно поднял руку и слизнул кровь подчеркнутым жестом.

Ронни тихо пискнула – почти ахнула. Я не побледнела: этот спектакль был мне знаком.

– Наверху есть ванная с душем. Дверь напротив спальни, в коридоре.

Ричард сунул палец в рот, медленно, будто только что ел жареных цыплят. И не отводил от меня глаз. Я приняла самый равнодушный вид. Чего бы он от меня сейчас ни хотел, это было не равнодушие.

– А можно в той шикарной ванне внизу? – спросил он.

– Ради Бога, – ответила я, отпивая кофе – само безразличие. Эдуард мог бы мною гордиться.

– А Жан-Клод не будет недоволен, что я воспользовался вашей драгоценной ванной? Я же знаю, как вы оба любите воду.

Кто-то ему сообщил, что мы занимались любовью в ванне Жан-Клода в подвале «Цирка». Хотела бы я знать кто – уж он бы у меня не обрадовался. У меня запылали щеки, и я ничего не могла с ними сделать.

– Хоть какая-то реакция наконец, – сказал он.

– Ладно, ты меня смутил. Доволен?

Он кивнул:

– Да, и очень.

– Тогда иди принимай душ, Ричард, или ванну, если хочешь. Зажги эти чертовы свечи, устрой себе праздник.

– А ты собираешься ко мне прийти?

Было время, когда подобного приглашения от Ричарда мне хотелось больше всего на свете. От злости, прозвучавшей в его голосе сейчас, у меня к глазам подступили... подступило что-то похожее на слезы. Я не заплакала, но мне было больно.

Ронни встала, и Луи положил руку ей на локоть. Все пытались притворяться, будто перед ними не разворачивается что-то до боли интимное.

Пара глубоких вдохов – и я пришла в себя. Нет, он не увидит, как я плачу. Ни за что.

– Это не я пришла в ванну к Жан-Клоду, Ричард, а он ко мне. Может, не будь ты таким дурацким бойскаутом, сейчас это был бы ты, а не он.

– Так что, надо было только как следует потрахаться? Вот так все у тебя просто?

Я вскочила, кофе выплеснулся на пол. Потом поставила чашку на стол, оказавшись на расстоянии прикосновения от Ричарда.

Ронни и Луи отошли от стола, освобождая нам место. Думаю, они бы вышли из кухни, будь они уверены, что дело не дойдет до кулаков. Джемиль поставил чашку, будто готовый броситься спасать нас друг от друга. Но нас уже поздно было спасать. Слишком поздно.