Под покровом ночи - Ховард Линда. Страница 40

— Я не могу сегодня…

— Даже если у тебя назначена очень важная встреча, — прервал он ее, — позвони и скажи, что не сможешь приехать. Сегодня ты будешь только отдыхать — это приказ.

Роанна колебалась. Десять лет вся ее жизнь была подчинена строгому распорядку и состояла только из обязанностей, ведь она должна была заполнять брешь, пробитую в делах семьи его отъездом. А теперь вот так вот взять и бросить все…

Взяв Роанну за плечи, Уэбб повернул ее к двери и слегка подтолкнул. От этого прикосновения его будто током ударило, и он быстро отдернул руку. Остановившись в дверях, она оглянулась.

— Я не знала, что ты куришь.

— Совсем немного. Пачки хватает мне на неделю. Ей захотелось спросить его еще кое о чем, но она сдержалась — ведь она уже не та девочка, которая могла болтать с ним о чем угодно и задавать любые вопросы.

Роанна медленно поднималась по лестнице, и сердце ее ликовало. Целый день ничего, кроме езды верхом! Да это счастье!

Должно быть, Уэбб позвонил в конюшню, потому что Лойел уже ждал их с двумя оседланными лошадьми. Роанна удивленно взглянула на него — она всегда сама седлала свою лошадь с тех пор, как начала доставать до ее спины, чтобы накинуть седло.

— Я сама могла это сделать, — запротестовала она. Лойел улыбнулся:

— Я знаю, мисс, просто хотелось сэкономить время, чтобы вы подольше покатались.

Ее любимцу Бакли было уже шестнадцать лет, и теперь она ездила на нем редко и по очень хорошей дороге.

Сегодня Лойел выбрал для нее крепкую гнедую лошадь, не самую быструю в конюшне, но надежную и выносливую. Посмотрев на лошадь Уэбба, Роанна опытным глазом определила, что и та обладает точно такими же качествами. Лойел постарался на славу» как будто они собирались в дальнее путешествие, а не на воскресную прогулку.

Уэбб зашел в конюшню проведать годовалого жеребенка, который недавно поранил ногу. Лойел лечил его специально приготовленной им мазью.

— Твоя мазь делает чудеса, — сказал Уэбб, выходя из полумрака конюшни, — рана заживает вдвое быстрее, чем обычно.

Взяв поводья из рук Лойела, он вскочил в седло. Роанна последовала его примеру, и, как всегда, очутившись в седле, почувствовала, что ее тело стало совсем другим, почти невесомым, а мускулы наполнились сказочной силой. Слегка отклонившись к крупу лошади, она понеслась вперед, Уэбб ехал немного сзади. Она была лучшей

наездницей из всех, кого он знал, хотя и сам неплохо ездил верхом, участвовал в разных соревнованиях от выездки до родео; мастерство Роанны восхищало его как знатока. Иногда, в жизни или на сцене, он наблюдал спортсменов, артистов или просто людей, которые поражали взгляд точностью движений, красотой, легкостью и целесообразностью каждого жеста. Вот и Роанна: даже если она просто ехала шагом, как сейчас, вид ее стройного тела, легко сидящего в седле и покачивающегося в такт движениям лошади, вызывал восторг. Интересно, когда они занимались любовью, ее тело двигалось так же плавно?

От этих мыслей ему стало жарко, и он заерзал в седле: испытывать возбуждение, когда скачешь галопом на лошади, ощущение не из приятных. Но каждый раз, бросив взгляд вперед, он видел твердые очертания ее ягодиц и вспоминал, как его руки ласкали их.

Черт, если он не выкинет из головы подобные мысли, он просто свалится с лошади. Вытерев с лица пот, Уэбб заставил себя отвести взгляд и стал смотреть на верхушки деревьев, на лошадиные уши, куда угодно, только не на нее…

Лишь какое-то время спустя он успокоился и опять почувствовал себя свободно.

Они не разговаривали. Роанна в последние дни вообще мало разговаривала, а сейчас, казалось, ее полностью захватила езда… Ну и хорошо. Самое главное, он вытащил ее на прогулку. Сам Уэбб с тех пор, как приехал в Давенкорт, не отдыхал почти ни минуты и теперь с удовольствием вдыхал пахнущий летом воздух. В Аризоне его глаза привыкли к виду суровых гор, к бесконечной синеве неба, к зарослям кактусов. И воздух там другой — сухой, такой прозрачный, что было видно на пятьдесят миль вокруг, а ручьи после дождя превращались в стремительные потоки. Он забыл, какой необыкновенно зеленой была земля Алабамы, даже тени под деревьями — и те зеленые. Влажный воздух был наполнен ароматами цветов, деревья и вечнозеленые кустарники тихо шелестели от ветерка, такого тихого, что едва ощущался. Полевые цветы кивали ему своими разноцветными головками, птицы щебетали в ветвях деревьев, а кузнечики с треском вылетали из-под копыт лошадей.

Это была его земля. За десять долгих лет он успел полюбить Аризону и никогда не сможет забыть ее, но здесь его дом, здесь его корни, глубоко ушедшие в эту плодородную почву. Тэлленты жили в Алабаме уже больше двух столетий, а если принять во внимание кровь индейцев чероки, текшую в жилах его предков, то гораздо дольше. Теперь он вернулся и должен заняться строительством будущего. Ему не нравилось, что так много Тэллентов живет вне Да-венкорта. Люсинда — последнее связующее звено между Давенпортами и Тэллентами, и когда она умрет… Он взглянул на стройную фигуру на лошади впереди. После смерти родителей Роанна осталась единственной прямой наследницей, последней из Давенпортов, он сделает все, чтобы оставить собственность Давенпортов в неприкосновенности для нее.

Их прогулка длилась так долго, что они уже опоздали на ленч. Уэбб не хотел, чтобы Роанна опять осталась голодной, но, видя, как порозовели ее щеки, какой свежий у нее стал вид, он посчитал, что в этом нет ничего страшного и он введет правило для Роанны — совершать отныне верховые прогулки каждый день, и совсем неплохо, если он станет сопровождать ее.

Она давно перестала быть маленькой болтушкой, которая смешила его своими замечаниями. Та Роанна никогда уже не вернется.

Грустно. В сдержанную, холодную женщину ее превратило не только потрясение, но и просто возраст. Когда-нибудь она все равно бы изменилась, ведь время и чувство ответственности меняют людей. Он скучал по озорной девчонке, но женщина, в которую она превратилась, не была похожа на других. Эта смесь несоединимых черт — страстности и холодности — сводила его с ума.

Прошлой ночью, стоя на веранде, он смотрел на нее через окно. Она читала. Узкий луч света от лампы падал на лицо, оставляя во мраке тонкую фигуру, свернувшуюся калачиком в кресле. В каштановых волосах вспыхивали красные искорки, скромная белая ночная рубашка скрывала ее до самых лодыжек, но он видел неясные очертания ее грудей и чувствовал под тканью обнаженное тело.

Он знал, что может войти в комнату, опуститься на колени перед ее креслом, и она не будет протестовать. Потом его руки скользнут под ее ночную рубашку и притянут ее к себе.

Внезапно Роанна подняла голову, как будто почувствовала на себе его горящий страстью взгляд. Карие глаза загадочно смотрели сквозь оконное стекло. Под белой тканью ее груди твердели маленькими холмиками.

Беременна ли она?

Слишком рано думать об этом, но ему все равно хотелось раздеть и исследовать дюйм за дюймом ее тело, чтобы потом заметить малейшие изменения, произошедшие в ней.

Кажется, он сходит с ума.

Роанна натянула поводья, чувствуя возбуждение от поездки: только вот мышцы здорово болели, ведь она так давно не ездила верхом.

— Я хочу немного пройтись, — сказала она, поворачиваясь к Уэббу, — мне нужно размяться. Ты можешь ехать, если хочешь.

Хорошо бы он так и сделал. Эта прогулка верхом наедине с ним стала для нее большим испытанием. Все было почти так же, как много лет назад. Она почувствовала себя прежней Роанной и несколько раз оборачивалась, чтобы сказать ему что-то смешное, приходившее ей в голову, но… сдерживалась. Одиночество принесло бы ей облегчение.

Но он тоже соскочил с лошади и последовал за ней, отстав на несколько шагов. Они шли молча, держа в поводу лошадей. Роанна старалась понять, почему он ведет себя так скованно. Может быть, она сделала что-то не так? Но ведь они почти не разговаривали. Вдруг Уэбб взял ее за руку и заставил остановиться. Роанна удивленно обернулась. Пристально глядя натюе, он подошел совсем близко, так что она ощутила жар его тела. Он тяжело дышал. Такое явное проявление мужской страсти на мгновение парализовало ее, и она едва устояла на ногах, пытаясь собраться с мыслями. Вырвать руку? Но что-то внутри нее заставляло ее действовать совсем иначе. Ощущение счастья охватило ее, и повод выскользнул из ослабевших пальцев.