Счастье на тонких ножках - Климова Юлия. Страница 23

– Анастасия, я надеюсь, мне не придется за тебя краснеть, – напутственно сказала Эдита Павловна, когда пришло время отъезда. – Я буду внимательно следить за твоими успехами, и помни – ты Ланье.

Забудешь такое! Да если бы мои мозги вынули и промыли в тазу, я бы не забыла.

Когда машина покинула пределы Москвы, из моей груди вырвался вздох облегчения. И хотя в душе образовалась непонятная тоска, деревья, домики, холмы и равнины были приятны и точно звали к себе. Я бы ехала так часов десять, но дорога оказалась короткой…

Школа, в которую меня определила бабушка, конечно, не могла быть обшарпанной (с облупившейся краской на стенах и стертыми полами), я представляла добротный аккуратный дом в кругу деревьев и готовилась увидеть именно такую картинку. Но перед моим взором предстала огромная территория с теннисным кортом, спортивной площадкой, идеальными газонами и клумбами, посреди которой, как пики крема на торте, возвышались два четырехэтажных белоснежных здания. Они не были большими, но производили впечатление чего-то весьма значительного. Я мгновенно оробела и чуть не заныла: «Отвезите меня, пожалуйста, обратно». Это опять был совершенно не мой мир… Но я к нему привыкла довольно быстро, наверное, потому что действительно хотела учиться.

В школе жили и приобретали знания пятьдесят девушек из обеспеченных семей. Кто-то радовался отдельной от родителей жизни, кто-то скучал, кто-то тосковал, а кого-то вообще прислали на перевоспитание. Покидать территорию учебного заведения мы имели право только на каникулах (за редким исключением), зато родственникам и друзьям разрешалось приезжать три раза в месяц. Директриса строго следила за выполнением всех правил и не терпела даже малейших нарушений. Но нарушения случались довольно часто, потому что половина учащихся была избалована и задирала нос к потолку.

Я очень многого не знала, часто выглядела глупо и особенно отличилась на первом уроке информатики, когда встретилась с ноутбуком… Интернет. Мой мозг отказывался верить в существование такого достижения цивилизации! От моих вопросов у преподавателя округлялись глаза, он кашлял и смотрел на меня с все возрастающим недоумением. В классе не замолкал смех, из-за чего мои щеки и уши становились пунцовыми. Но как можно осознать факт существования электронной почты и при этом не сойти с ума? Каким образом эти письма отправляются и как их там получают?.. Путь у них есть? Он измерим, ощутим, кому-нибудь ясен? Я была готова верить только в то, что можно потрогать руками, а виртуальность вызывала растерянность и беспокойство. После урока информатики мне захотелось выйти на улицу, поднять голову к небу и все же отыскать среди облаков летящие по назначению белые конверты… Возможно, я раньше ошибалась и путала их с птицами…

Дружеские отношения у меня сразу сложились с тремя одноклассницами: Симой, Катей и Таней. Их родители были помешаны на работе, мало интересовались дочерьми и считали, что главное – это финансовое благополучие. Вот на этой почве – горемычной ненужности – мы и сошлись. Девчонки были младше меня на год и слушали истории о выходках Кольки и Славки, раскрыв рты. «Ну ничего себе…» – восхищенно вздыхала Симка. «Вот это да!» – восклицала Катя. «Везуха тебе», – мечтательно выдавала Таня. Я пообещала бабушке не распространяться о своем прошлом, поэтому мои рассказы были весьма урезаны и со стороны воспринимались как каникулы у дальней родственницы.

Я полагала, что Эдита Павловна временами станет меня навещать, но она лишь звонила раз в десять дней и выслушивала отчет об оценках. Меня это ничуть не расстраивало, наоборот, я расслабилась и просто училась. Но через месяц мне все же привезли первые гостинцы, и человеком, преодолевшим расстояние в пятьдесят километров от Москвы до школы, оказался Тим.

– Настя, к тебе приехали, – сообщила администратор, и я, удивленная, устремилась к воротам, гадая, кого же сейчас увижу. С бабушкой я разговаривала за день до этого, и она ничего не говорила о своем приезде, так что мне было над чем поломать голову.

Увидев Тима, я улыбнулась до ушей и махнула ему рукой. Он в ответ тоже махнул и пошел навстречу.

– Привет.

– Привет, – ответила я.

– Как поживаешь?

– Хорошо, а ты?

– И я хорошо. – Тим улыбнулся и чуть приподнял пакет, который держал в руках. – Эдита Павловна велела передать тебе фрукты, печенье и шоколад, я не знаю, что ты любишь, поэтому купил на свой вкус.

Как же я была рада увидеть его! Точно ко мне издалека приехал самый настоящий друг! И в эту минуту мне нравилось в нем абсолютно все: и загорелая кожа, и светлая челка, и белая футболка с рисунком на баскетбольную тему, и рваные на коленях джинсы, и потрепанные кроссовки.

– О, спасибо… – блаженно выдохнула я и схватила пакет. – А ты торопишься?

– Вроде нет.

– Я сейчас отнесу пакет и вернусь, ладно? И ты мне расскажешь, как у вас дела…

– Пакет можно оставить в машине, – предложил Тим, и я кивнула. – А тебя с территории отпустят?

– Не-а, но весь этот лес в нашем распоряжении. – Я указала на школьный мини-парк. – Или можем прогуляться к летней сцене, здесь скамейки, а там – кресла.

Тим действительно никуда не торопился и провел со мной около часа. Он не слишком любил трепать языком, и мне с трудом удалось вытянуть из него семейные новости. Кора с мужем отправились отдыхать к Тихому океану, у Эдиты Павловны осенние мигрени, и Нина Филипповна проводит с ней все свободное время, Лера, пользуясь отсутствием родителей, позволила себе на вечеринке у подруг алкоголь, явно не рассчитала силы и вернулась домой, хохоча и распевая глупые песни, за что была сурово наказана бабушкой – послешкольный домашний арест должен продлиться еще три недели, и «никаких денег еще целый месяц!». Тим изобразил недовольство моей двоюродной сестры и непреклонность Эдиты Павловны, и я искренне расхохоталась, живо представляя себе все это.

– А у тебя здесь как? Тюрьма или терпимо? – спросил он, устраиваясь на скамейке.

– Терпимо, – ответила я. – Да мне, собственно, ничего и не нужно.

– И на сколько лет тебя сюда запихнули?

– На три года.

Тим хмыкнул, посмотрел на меня, нахмурился и отвел взгляд. Я поняла, он хотел сказать что-то по поводу моего пребывания здесь, но не стал. Наверное, он придерживался Лериной теории – меня сюда спровадили, потому что я, по сути, обуза, которой еще очень далеко до достойного члена общества. Но он, в отличие от моей сестры, явно сочувствовал мне и не считал это справедливым.

– Занудное местечко, – улыбнулся Тим, и выражение его лица стало мягким и каким-то мальчишеским.

– Школа, – многозначительно произнесла я и пожала плечами.

Возвращалась я в свою комнату довольная и размякшая, мысли кружили вокруг Москвы, высотных домов, суеты и шума большого города. Я вспоминала зал, лестницу, кухню, столовую… Мне слышались голоса, тиканье часов, музыка летнего бала… Ожерелье. Отношение к нему за последний месяц изменилось, наверное, это случилось оттого, что я больше не ассоциировала его только с мамой, к нему теперь прилагались еще Екатерина Вторая, английский посол и гордость Ювелирного Дома Ланье. Вспыхнувший интерес (а кто же положил мне его под подушку?) погас, я перестала гадать и предполагать…

– Это кто? – в коридоре на меня налетела Симка.

Не понимая, о ком речь, я глупо огляделась и спросила тихо:

– Где?

– Да кто к тебе приезжал, спрашиваю!

– А-а-а, – протянула я. – Это Тим. Привез фрукты, печенье… Хочешь?

В школе нас кормили очень хорошо, и никто не скучал ни по бананам, ни по сокам, ни по шоколадным батончикам с орехами или без. Многие девчонки маниакально следили за своей фигурой и вообще не ходили на ужин, а в обед съедали лишь салат. Поэтому Симка отрицательно покачала головой и продолжила нетерпеливый допрос.

– Он твой парень?

– В смысле?

– Не прикидывайся!

– А-а-а, – опять протянула я, – нет.

Перевозбуждение и любопытство подруги не совпадали с моим блаженно-расслабленным состоянием, и разговор напоминал общение сороки, увидевшей блестящую вещицу, и воробья, урвавшего несколько крошек хлеба после голодного дня.