Убийство - Смит Лиза Джейн. Страница 2
Это напомнило ей комнату прощаний, где она в последний раз видела бабушкину сестру Шейлу. Она чувствовала себя слишком взвинченной, чтобы уснуть, но надо было попробовать.
«Думай о чем угодно, только не о Джулиане, – приказала она себе, прислонив голову к вибрирующей обшивке самолета. – Хотя кого это волнует? Думай о нем, если хочешь. Он потерял власть над тобой. Та часть тебя, что симпатизировала ему, исчезла. На этот раз ты можешь победить – потому что не испытываешь к нему никаких чувств».
Чтобы доказать это, она мысленно представила его себе. У него красивое своеобразное лицо, какое трудно вообразить, – красивее, чем у обычного человека. Волосы невероятно белые, как иней, как густой туман. Нет, еще невероятнее – как лед. Его глаза… Таких не бывает. Такой синий цвет невозможно описать, потому что не с чем сравнить.
Доказывая свою силу, она вспомнила еще кое-что: стройный, отлично сложен. Когда он прижимал ее к себе, она чувствовала сильное тело, напряжение мускулов; его прикосновение – особенное, шокирующе нежное. Его долгие, медленные поцелуи – такие медленные, такие уверенные, потому что он абсолютно точно знал, что делал. Он, возможно, и выглядел как сверстник Дженни, он, возможно, и был самым молодым среди подобных себе, но он был гораздо старше, чем Дженни могла себе представить. У него были девушки – из века в век, любые, ни одна не могла устоять перед ним.
Губы Дженни приоткрылись.
Может, это и не самая хорошая идея: у Джулиана не было власти над ней, но глупо испытывать судьбу, думая о нем. Вместо этого следовало бы подумать о Томе, ее маленьком Томми, который целовал ее за фикусом во втором классе, о Томе Локке, звезде спортивной площадки. О его карих с зелеными крапинками глазах, аккуратно причесанных темных волосах, беззаботной улыбке. О том, как он посмотрел на нее, когда прошептал: «О, Ежик, я люблю тебя», – как будто слова причиняли ему боль.
Он был обычным человеком, а не каким-то сверхъестественно красивым сумеречным принцем. Он был настоящим и равным ей, и она была ему нужна. Особенно сейчас.
Дженни не предаст его. Она найдет его и вернет из того адского места, куда забрал его Джулиан. И когда она спасет своего парня, то уже никогда его не отпустит.
Она расслабилась. Мысли о Томе успокоили ее. Через несколько минут все ее волнения развеялись, и тогда…
Дженни находилась в лифте. Серебряная маска полностью закрывала лицо маленького человечка. Он был такой маленький, что она подумала: не карлик ли это?
– Ты пойдешь с нами? Мы можем взять тебя с собой?
Дженни поняла, что он уже долгое время задавал ей один и тот же вопрос.
– Мы можем отвести тебя?
Дженни испугалась.
– Нет, – ответила она. – Вы кто?
Он продолжал спрашивать:
– Мы можем взять тебя с собой?
На стене лифта позади него висел огромный плакат с изображением Джойланд-парка, парка аттракционов, который Дженни так любила в детстве.
– Мы можем взять тебя с собой?
В конце концов она согласилась, и человечек нетерпеливо наклонился вперед, его глаза сверкали в отверстиях маски.
– Мы можем?
– Да… если вы скажете, кто вы, – выдвинула она свое условие.
Маленький человечек разочарованно отпрянул.
– Признайтесь, кто вы, – настаивала Дженни.
Зажатой в поднятой руке бутылкой, она была готова размозжить ему голову. Подозревая, что его в действительности нет, что это всего лишь фантом, Дженни сообразила, что он может быстро материализоваться, чтобы доказать свою реальность.
Однако человечек не стал этого делать. Дженни пыталась его ударить, но бутылка скользила мимо. Потом издевательский призрак исчез.
Дженни была рада, в очередной раз доказав себе, что контролирует свои чувства.
Лифт остановился, Дженни прошла через открывшиеся двери в другой лифт.
– Мы можем взять тебя с собой? Мы можем отвести тебя?
Маленький человечек в серебряной маске смеялся.
Голова Дженни дернулась, и она очнулась, удивленно озираясь по сторонам. Самолет.
Она в салоне самолета, а не в лифте. В самолете, темные углы которого, казалось, полны опасности. Она одна бодрствует, все остальные спят, напоминая собой восковые фигуры из музея. Майкл сидел в соседнем кресле абсолютно неподвижно, положив голову на плечо Одри.
Пока она осматривалась, Майкл вдруг открыл глаза и закричал. Он резко выпрямился, схватившись за горло, словно ему не хватало воздуха.
– В чем дело? – спросила Одри, проснувшись.
Иногда эта девушка вела себя так, будто Майкл ей совсем безразличен, но это был не тот случай.
Майкл продолжал тупо смотреть вокруг, он выглядел напуганным.
У Дженни от страха по телу побежали мурашки.
– Майкл, ты можешь дышать? С тобой все в порядке? – теребила его Одри.
Ну конечно он дышал. Он сделал долгий, но неглубокий вдох. Выдохнув, откинулся на спинку кресла. Его карие глаза с тяжелыми веками были широко раскрыты.
– Мне приснился сон.
– Тебе тоже? – невольно вырвалось у Дженни.
Ди облокотилась на ручку кресла, свесилась в проход. Остальные пассажиры, разбуженные криком Майкла, смотрели на них, Дженни избегала их взглядов.
– Что тебе приснилось? – спросила она, не повышая голоса, – Не… лифт?
Она понятия не имела, что означал ее собственный сон, но была уверена, что ничего хорошего он не сулил.
– Что? Нет. Саммер, – ответил Майкл, облизывая губы, словно хотел избавиться от дурного привкуса.
– О…
– Но… не вся Саммер. А ее голова. Она лежала на столе и разговаривала со мной.
Чувство невыразимого ужаса охватило Дженни.
В этот момент самолет резко пошел вниз.
2
Дженни вскрикнула. Но это было неважно, потому что кричали все. Ди, расстегнувшая ремень, чтобы наклониться к Майклу, подпрыгнула так высоко, что чуть не ударилась головой о багажную полку.
Они падали, и это оказалось хуже, чем тысяча лифтов. Сиденье уходило из-под Дженни.
«О чем думают люди перед смертью? О чем я должна думать? Том».
Ей надо бы подумать о Томе и о том, как она любит его. Но в ней не осталось места ни для чего, кроме удивления и страха.
Потом самолет взмыл вверх. Теперь ее плотно вдавило в сиденье, только что уходившее куда-то вниз. Все произошло мгновенно.
Из динамиков раздался голос пилота, ровный и мягкий: «Приносим свои извинения, друзья. Мы попали в зону небольшой турбулентности. Сейчас попытаемся подняться выше, а вы тем временем держите ремни пристегнутыми».
Всего лишь турбулентность. Обычное дело. Они не умрут.
Дженни снова посмотрела в иллюминатор, впрочем, без особого успеха. Они летят среди облаков. Туман и темнота…
Такие же туман и темнота, которые приносят Сумеречные люди… Ее сознание, не встретив сопротивления, устремилось туда: «В любую минуту ты можешь увидеть его глаза – голодные, голодные глаза…»
Но она ничего не увидела.
– Эй, послушайте, – охрипшим голосом произнес Майкл, – про мой сон.
– Это всего лишь сон, – резюмировала рассудительная Одри.
Дженни была благодарна ей за бодрость в голосе и остроумие. Как шлепок при пробуждении.
«Всего лишь сон. Ничего не значащий», – не слишком искренне вторила ей Дженни, потому что и на мгновение не могла в это поверить.
Но она понятия не имела, что он значил на самом деле. Стоял ли за этим Джулиан, пытающий их образом Саммер? Ночные кошмары были характерной особенностью Сумеречного человека.
Сумеречный человек – как ночной сказочник, только приносящий кошмары.
«Но сейчас он знает нас всех, знает наши слабые места. Он может воплотить наши страхи в жизнь, и мы не отличим их от реальности. Во что мы ввязываемся?» – думала Дженни.
Остаток полета она смотрела в овал иллюминатора, сжимая холодные металлические края подлокотников.
В Питтсбурге в шесть пятьдесят шесть утра было холодно. И небо было такое синее, каким оно редко бывает в Южной Калифорнии ранним утром. В Виста-Гранде, где жила Дженни, майское небо было серого цвета.