Мое бумажное счастье (СИ) - Рейш Николь. Страница 18

– Кайл, поставь, пожалуйста, этот диск, – Я протянула коробочку ангелу.

– Про что фильм? – Он быстро извлек диск из коробки и вставил в дисковод.

– О, поверь, ты не захочешь знать ответ на этот вопрос, – я рассмеялась с растерянного вида Кайла. – Ха-ха, ты бы видел свое лицо. Да про любовь фильм. Про любовь. Я зла на тебя, поэтому ты мне должен.

– Очень смешно. Знаешь, я уже жалею, что спас тебя. Не думал, что ты настолько коварная, – продолжал веселиться Кайл, пока я на него не шикнула, так как на экране уже появился Аче.

Весь фильм Кайл возмущался и ругал Баби, он напомнил мне меня. Когда мы смотрели этот фильм с Эстер, я так же возмущалась и обзывала нецензурными словами малышку Баби. Интересно посмотреть, как это выглядит со стороны.

Когда я нахожусь рядом с Кайлом, со мной происходят непонятные вещи: боль утихает, рана в сердце затягивается, а на душе становится спокойнее.

Я уверена, что это какая-то ангельская фигня, но я благодарна за это. Если бы не Кайл, я умерла бы от горя еще тогда, рядом с горящим клубом. Я знаю его всего ничего, но у меня такое чувство, словно мы знакомы, целую вечность.

Я то и дело замечаю, насколько хорошо Кайл меня знает. Он смешит меня и подбадривает. Словно чувствует самые подходящие для этого моменты, и знает, как подколоть меня и при этом не обидеть, а развеселить.

– М-да, теперь я совсем перестал понимать девушек, – вымученно сказал Кайл, растягиваясь на диване. – А этот Аче, он идеал твоего парня? О таком ты мечтаешь?

– Каждая девушка мечтает встретить своего Аче.

– И даже ты?

– Особенно я.

Кайл все продолжал подшучивать надо мной по поводу Аче, и мы договорились завтра посмотреть вторую часть. Он рассказывал какую-то историю, но я отвлеклась, когда увидела в углу комнаты старенькую гитару.

– Ты играешь? – Спросила я Кайла, кивнув в ее сторону.

– О, нет. Определенно нет. Она была уже тут, когда я въехал.

– А ты?

– Я играю. Мама Эстер научила меня еще в детстве. И мы часто летними вечерами собирались на заднем дворе, пили чай, рассказывали истории и пели песни. Было так круто.

– Сыграешь мне?

– Я думаю, что это плохая идея.

– Эмили, пожалуйста, сыграй мне что-нибудь, я еще ни разу в жизни не слышал, как кто-то играет на гитаре.

– Это не честно, ты давишь на жалость, – Я кинула в него подушку. Он поймал ее на лету и прижал к груди, смотря на меня умоляющими глазами. Боже мой, кто-то вообще может устоять, глядя на него?! Точно не я. – Только один раз, первый и последний.

– Договорились.

Я взяла гитару и села в кресло, в голове крутится целая вереница песен и мелодий и мне трудно выбрать, что-то одно для Кайла. Я коснулась струн, словно в первый раз, но пальцы знают, что делать. И я заиграла, словно это единственное, что я когда-либо делала в своей жизни. Музыка поглотила меня и я начала петь:

Ты стал жестоким, Кай

Вместо сердца лёд

Ты навсегда январь

Солнце не взойдёт

И только снег в твоём окне

Так и летит наискосок

Прямо мне в лицо

Будто бы во сне

Ты стал жестоким, Кай

Много лет назад

Ты позабыт и рад

Только иногда

Такие тёплые слезинки

Застывают на щеках

Не тает снег в руках

Льдинки на щеках

И только льдинки на щеках, щеках.

А-а-а-а щеках…

Такие хрупкие снежинки

Всё летят наискосок

Прямо мне в лицо

Будто бы во сне

Как будто бы во сне

Как будто от тебя ко мне…

Се-и-ие-ие...

Ты стал жестоким, Кай

Ты стал жестоким, Кай...

Моя песня закончилась, я в последний раз ударила по струнам, тем самым лопнув пузырь, образовавшийся от моего пения.

Я достаточно неплохо пела, а если по честности, то у меня потрясающий голос. Я всегда мечтала стать певицей, но выступая по кабакам на жизнь не заработаешь. И мои родители настояли на чем-то более серьезном. Я пошла, учиться на журналиста в память о них. Чтобы они мной гордились.

– Это великолепно, – его шепот был очень тихий и мягкий, а глаза горели, как у ребенка. Такие большие, теплые, ясные, наивные и боготворящие. И мне стало страшно от того, какие эмоции у меня вызывал этот «не человек». Он ни капли не старался, чтобы покорить мое сердце, тем самым завораживал его куда сильнее, чем те, кто упорно добивался моего внимания.

Кайл подкупает своей чистотой. Он говорит то, что думает и думает, о чем говорит. Вот он, как на ладони, яркий и светлый. Такие парни, как обычно бывают душой компании. К ним всегда все тянутся, как растения к солнышку. Он настолько настоящий, что даже страшно.

– Это лучшее, что я когда-либо слышал.

– Ты же сказал, что никогда не....

– Я соврал, – рассмеялся Кайл. – Иначе бы ты мне не спела.

– О-о-о, был бы ты человеком, Кайл, я бы тебя убила, – меня словно озарило, почему я раньше об этом не спросила? – А ангела вообще можно убить?

– Да. Но, ничто человеческое не причинит нам вреда. Нас можно убить только небесным кинжалом, но к счастью их очень мало. И трудно достать.

– А падшие ангелы?

– На них это тоже распространяется.

– Тогда хорошо, что подобных кинжалов мало, падшие ангелы – хорошие ребята, ну хоть и падшие.

– Они не все хорошие, – меня поразила серьезность в голосе Кайла и то, как быстро сменилось его настроение. – Никого не изгоняют без причины. И она должна быть ужасной. За пустяк не отрывают крылья, Эмили.

– Разумеется, я понимаю это, просто Уорнеры хорошие ребята. Падшие они или нет, они замечательные и добрые. И я очень хочу помочь им вернуться домой, потому... – я не успеваю договорить, потому что Кайл резко вскакивает на ноги, его руки сжаты в кулаки с такой силой, что даже вены выступили.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – процедил он сквозь зубы, и я невольно сделала шаг назад. – Ты знаешь, за что их изгнали? Разумеется, нет. Они гораздо хуже, чем преступники, Эмили, они предатели, а предатели не заслуживают прощения.

Его взгляд полон ярости, мне впервые становится страшно находиться рядом с ним.

– Прости, – выдавливаю из себя я. Образ Кайла стоящего передо мной застилает пелена, меня словно кружит в водопаде, а в моих легких совсем не осталось воздуха.

– Черт, Эмили, я не хотел. Прости меня. – Кайл подходит ко мне, я ощущаю его руки на моем лице, его теплые пальцы вытирают мои ледяные слезы.

– Для того, кто не испытывает чувств, ты слишком хорошо знаком с я-веду-себя-как-придурок.

– Меня воспитали так. Это на геном уровне. Все это отношение к падшим. Для тебя это как, – я вижу, как он старательно подбирает сравнение, и каждая мысль отдается болью на его лице. – Представь, что какой-то психопат, зашел с ружьем в детский садик и перестрелял всех детей.

– Ты ужасен.

– Вот этот псих – падший ангел в нашем понимании.

Я не могу ничего ответить, и лишь киваю головой, не веря в то, что он говорит.

– Прости меня, Эмили, – я не могу поверить тому, что происходит. Кайл обнимает меня. Да, тот самый бесчувственный ангел обнимает меня. Я утыкаюсь носом в его шею, и меня обволакивает его запах. Он пахнет, свежестью, как после сильного дождя и чем-то еще, до одури приятным. Моя боль проходит, уступая место умиротворению и спокойствию. Все стало таким правильным, очевидным, незначительным. Чертовы, ангельские штучки.

– Но, Уорнеры хорошие.

– Не все падшие ангелы, такие как Уорнеры, Эмили.

Глава 14

Следующие два дня мы с Кайлом провели у него дома. Он из кожи вон лез, чтобы развлечь меня и отвлечь от мыслей. И это у него здорово получается. Я в жизни не встречала настолько интересного собеседника, он довольно осведомленный для того, кто живет на небе.