Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 79

– Теперь вопрос, Боровко: вы тогда, в тот день в декабре восемьдесят четвертого, специально вышли на Челышева? Вышли на него, зная, что он сожительствует с Настей – внучкой вашего старинного неприятеля? Вы специально хотели с ними подружиться, втерлись в доверие и прочее? Или это все вышло случайно?

– Ничего я не делал специального... – через силу пробормотал старик.

Воскобойникову на секунду показалось, что тот готов хлопнуться в обморок или забиться в падучей.

Однако следователь не предложил ему помощи – поколебался и все ж таки решил продолжать допрос, дожимать почти поверженного противника.

– Значит, встретились вы с Челышевым и Капитоновой-младшей случайно... – усмехнулся следователь и добавил иронически: – Ну, да, Москва – город маленький... Почти деревня. Вроде Загорска... А что, скажите: вы ключ от съемной квартиры Челышева тоже случайно похитили?

Боровко вздрогнул и ничего не ответил.

– Зачем вам ключ-то от их квартиры нужен был? – настаивал следователь.

– Не знаю я ничего. – глухо проговорил Боровко.

– Для того, чтобы Настю подставить, а?... Чтобы драгоценности, украденные из квартиры ее бабки с дедом, ей в квартиру подложить? Чтобы совсем семью Капитоновых уничтожить?... Под корень?

– Я случайно ключ взял. – выдавил из себя старик. Облизал губы и добавил: – Я сам не знаю, как получилось...

– Ах, ты не знаешь... – усмехнулся следователь, впервые именуя пенсионера «на ты». – Ведь ты собой не владеешь... Ты клептоман, да? Больной человек... Ладно, хватит, Боровко. – устало подытожил он. – Давай рассказывай. Итак, в тот день, одиннадцатого марта восемьдесят пятого года ты поехал на Большую Бронную, в гости к Капитоновым. Ты и до той поры питал к старому другу неприязненные отношения. Ты ненавидел его за то, что он якобы помог тебя посадить – тогда, в пятьдесят первом году. И за то, что Капитонов не покаялся и ничем тебе не помог, когда ты снова пытался с ним задружиться. Не помог, а, наоборот, выставил тебя из своей квартиры... Итак, одиннадцатого марта дверь в квартиру Капитоновых открыла его жена... А ты... Ты несколькими ударами ножа убил ее. Сразу, сходу... Затем прошел на кухню и зарезал Егора Ильича... Потом отыскал в квартире место, где супруги хранили деньги, сберкнижки и драгоценности. Ты забрал все это. Покинул дом Капитоновых. Сел на метро и поехал на Пятую Парковую. Примерно в пятнадцать тридцать ты вошел в квартиру, что снимали Капитонова-младшая и ее гражданский супруг Челышев. Дверь ты открыл ключом, похищенным в этой квартире в декабре. Часть драгоценностей и денег ты, чтобы бросить подозрения на Капитонову-внучку и ее сожителя, спрятал у ребят под ванной. Затем закрыл дверь в квартиру – и был таков... Так?...

Боровко мучительно молчал. По его красному лицу струился пот.

– Куда ты дел остальное награбленное добро? – резко спросил Воскобойников, как хлыстом ударил. – Ну, деньги, украденные у Капитоновых, ты, положим, уже все потихоньку истратил... – продолжал следователь. – Сберегательные книжки – выбросил... Ты не дурак, чтобы по ним пытаться получить наличку... А вот где драгоценности? – Воскобойников сменил ритм допроса – казалось, он размышлял вслух. – В ломбардах, в комиссионках они не появлялись. Иначе нам бы сообщили... Что ты их выкинул, – не поверю... Там целое богатство. Десятками тысяч рублей пахнет... Так куда ты их дел?... Где тайник?! Ну?!

– Нет у меня ничего. – с трудом выговорил Боровко. – И не убивал я Капитоновых.

Губы его побелели, он накренился на стуле – казалось, вот-вот рухнет на пол.

«Ну, еще не хватало, чтобы он тут, у меня в кабинете, коньки отбросил, – встревожено подумал следователь. – Загребешься потом оправдываться».

– Вам плохо, Боровко? – спросил он. – Позвать врача?

– Нет-нет. Спасибо. Не надо. – пробормотал старик.

Выудил из кармана пиджачка тюбик с нитроглицерином, засунул таблетку в рот, пососал. Прикрыл глаза, прислушиваясь к действию лекарства.

– Боровко, – мягко продолжил Воскобойников, – вас видели в тот день, в день убийства, на станции метро «Горьковская» – а, значит, в двух минутах ходьбы от дома Капитоновых...

Пенсионер молчал.

– ...И еще вас видели тогда же, одиннадцатого марта восемьдесят пятого, в районе Пятой Парковой улицы...

– Я вспомнил. Я в тот день в «Елисеевский» еще ходил. – равнодушным, словно стеклянным голосом сказал Боровко. – А в кино в «Первомайском» я был. Это недалеко от Пятой Парковой. Я же говорил вам!...

– Вы все упрямитесь, Боровко, – мягко посетовал следователь. – И что это вас так по Москве носило?

«Черт, надо сворачивать допрос, – подумал он, – а то, не дай бог, загнется он тут у меня». Он придвинул к себе бланк протокола и стал быстро его заполнять – а сам одновременно думал: «Жалко, что сегодня придется его отпустить. Отпустить ни с чем. Ведь я его почти додавил... Плохо, что против него нет ни одной улики. Ну ни единой. Все доказательства – косвенные... Видели его на „Горьковской“, видели в Измайлове... Ключ от съемной квартиры Челышева и Капитоновой он украл... Зачем украл?... Неужели действительно, чтобы Челышева этого подставить?... Вот если бы он мне показал тайник, куда он спрятал украденные у Капитоновых драгоценности... Вот если б он в убийстве признался... Да еще на следственном эксперименте показал, как он Капитоновых убивал... Показал ясно, четко, не путаясь – не то что Челышев... Ну да ничего... Челышев тогда, четыре года назад, вообще ничего показать не мог – все равно посадили, как миленького... А вот теперь выпускать пришлось... И все-таки: прямых улик против этого Боровко нет. Но... Ох, многое нечисто в этом Иване Саввиче... И тогда, одиннадцатого марта восемьдесят пятого, он не в кино ходил, и не по магазинам рыскал... Врет он, Боровко этот. По глазам его вижу, по его мимическим реакциям отслеживаю... А что он тогда делал? – задал сам себе вопрос Воскобойников. – Что?... Капитоновых убивал?... Очень даже возможно... А почему он сейчас одновременно и напряжен, и равнодушен? – спросил себя следователь. – Видимо, это связано с особенностями его, Боровко, психики. Даже невооруженным взглядом видно, что психика у него – не совсем здоровая... Тем больше, кстати, шансов, что убил именно он... Застревающая личность, застревание происходит на почве сверхценной идеи: вины Капитонова и всей его семьи...»