Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей. Страница 80

– Вот, Боровко, – Воскобойников протянул через стол заполненный бланк протокола. – Прочтите, и, если все правильно, напишите внизу: «С моих слов записано верно», – и распишитесь.

Боровко стал читать. От его недавнего недомогания вдруг не осталось и следа. Лицо приобрело нормальный оттенок. Побелевшие было губы снова порозовели. Он очевидно повеселел и приободрился.

«Да ведь он симулировал! – ахнул про себя Воскобойников. – Просто изображал, что он, нечастный старикашка, вот-вот грохнется с сердечным припадком! Ну, Боровко – ну, жук!...»

– Все верно. – улыбнулся Боровко. Улыбнулся впервые за время допроса. И весело, лихо, поставил подпись-закорючку.

– Ах, верно!... – злым шепотом передразнил его следователь. И добавил угрожающе: – Вот что я тебе скажу, Боровко... Я – все – равно – тебя – посажу. – произнес Воскобойников раздельно. – И знаешь, почему?... Ты меня однажды уже вокруг пальца обвел. И я, благодаря тебе, не того в тюрьму отправил... Хорошего молодого парня, знакомого твоего, Челышева, посадил. И я тебе этого никогда не прощу... И посажу тебя, Боровко. Ты понял?!

Воскобойников не стал говорить о другой причине, почему ему хотелось, чтобы виновным оказался именно Боровко.

«Он сейчас тесно связан с демократами. Выйти на них Боровко помогло его дурацкое прошлое – якобы он безвинно осужденный... Страдалец... Борец с режимом... Сейчас весь этот сброд в стаи собирается... Вот и Боровко этот якшается с „Демократической Россией“. И с Сахаровым знаком, и с Афанасьевым, и с Поповым, и с прочим диссидентским отребьем... Ох, как хорошо было бы, если б именно такой человек оказался замешан в банальной уголовщине. Ох, какой удар был бы по всем этим крикунам, бузотерам, так называемым демократам – они, оказывается, водят дружбу с натуральным уголовником!... Правда, доказательства против Боровко нужны – чтоб никто не подкопался. Чтоб комар носа не подточил... Чтоб никакой вражина не поставил приговор суда под сомнение...»

– Я могу идти? – спросил изрядно повеселевший Боровко.

– Идите, – хмуро сказал следователь, но когда тот встал, остановил его. – Пара слов не для протокола. – И добавил внушительно: – Мы, Боровко, знаем, где вы драгоценности из квартиры Капитоновых спрятали. Знаем примерно, где ваш тайник находится. И очень скоро его найдем. Смотрите, чтобы на золотишке ваших отпечатков пальцев не обнаружилось.

Последние слова Воскобойникова были явным блефом. Но изобличить психа-убийцу другого способа, кажется, не было.

«Надо устроить у пенсионера дома обыск. И установить за ним круглосуточное наблюдение. Дрогнет старикашка. Должен дрогнуть. Полезет в тайничок – а тут-то мы его и возьмем...»

– Нет никакого тайника. – внушительно произнес заметно приободрившийся Боровко. – И не убивал я никого.

– Ну, смотрите, Боровко, – усмехнулся Воскобойников на прощание. – Я давал вам шанс. Сегодня – давал. Могли бы во всем признаться, и гора с плеч. Вы этим шансом не воспользовались. Или, может, все-таки передумаете?...

Боровко с выражением ужаса покачал головой.

– Ну нет так нет... – усмехнулся следователь, – Вы со мной по-плохому – теперь и я с вами не буду по-хорошему. И теперь я лично позабочусь, чтоб вас судили. И не в спецбольничку отправили – а впаяли бы вам «особый режим» на полную катушку. А, может, и исключительную меру наказания... Ладно, идите, Боровко, – устало махнул рукой следователь.

Примерно в то самое время, когда приободрившийся Боровко покидал кабинет следователя Воскобойникова, Арсений выходил из метро «Колхозная».

Дом, в котором проживал бывший шофер Капитонова, находился, судя по адресу, неподалеку. Арсений перешел Садовое кольцо, зашагал по проспекту Мира. Сверяясь по номерам домов, отыскал пятиэтажку во дворах, неподалеку от «Склифа».

По пути он думал о своей легенде. Особо придумывать ему не пришлось. В конце концов, они с водителем Капитонова были знакомы. Видались... Ну, и ничего удивительного, что Сенька, отсидев, решил приехать и поболтать «за жизнь». Вспомнить Егора Ильича – погибшего благодетеля их обоих. Бывшие зеки – они сентиментальные...

Пятиэтажка, где жил шофер, оказалась «хрущовкой» улучшенной планировки – не из панелей, а из кирпичей. Кажется, такие строили на рубеже семидесятых, во время короткого всплеска, когда осуждали архитектурный «волюнтаризм».

Сеня не спеша поднялся на третий этаж. Вот и квартира двенадцать. Слегка облупленная дверь с глазком.

Арсений прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Мертвая тишина царила в квартире.

Сеня позвонил. Звонок резко протрещал внутри, но открывать никто не думал. Ни единого шевеления не донеслось из-за двери.

Арсений нажал на кнопку еще и еще раз. И опять – никакого результата.

Обидно. Никого нет дома. Придется приезжать еще раз. С досады он забарабанил в дверь кулаком.

– Зря стучишь. – раздался голос с лестницы.

Арсений обернулся. Перед ним стояла старушонка – из тех, что звались «народными мстительницами»: оккупантка лавочек, домашняя шпионка, вечно ушки на макушке. В руках старушенция держала сетку, где болтались два пакета молока и две «чебурашки»: водки, разлитой в бутылочки из-под «пепси-колы».

– А почему это зря? – дружелюбно спросил Арсений.

Он понимал, что со старухой подобного рода надобно вести себя максимально доброжелательно. Такие бабули многое знают и бывают полезны доморощенным сыщикам вроде него.

– Нету их. – прошелестела старуха.

– А что, переехали Валентиновы?

– А ты кто им будешь?

Арсений знал, что такие пенсионерки – шпионки по призванию. Они обожают собирать информацию. Любую. Они прямо-таки питаются ею. Хорошо бы выдать бабке какую-нибудь качественную сплетню – тему для информационного сообщения на приподъездном коллоквиуме. Тогда она, в знак благодарности, может, и взамен чего-нибудь расскажет. Например, всю жизнь и судьбу шофера Ильи Валентинова.

– Я кто? – на секунду помедлил Арсений. – Та я родственник их с Тимашевска. – выдал он на ходу придуманную версию. Для правдоподобности вернул в речь почти забытый южный акцент. – Троюродный племянник их.