Тайный воин - Флевелинг Линн. Страница 83
Когда все кончилось, уже светало. Леди Алию удалось спасти, но ребенка — нет. И это было настоящим благословением Творца, тихо говорили после дризиды. У крошечного младенца, не больше тритона ростом, не было ни лица, ни ручек.
Часть третья
Происхождение так называемой Третьей Орески Скалы остается покрытым тайной, хотя почти нет сомнений в том, что корни ее лежат в свободном союзе, возникшем в период правления Эриуса, Убийцы Жрецов, сына Безумной Агналейн.
Волшебники в это время были уже привычными для стланцев — как непредвиденный и, по мнению многих, неудачный результат смешения двух рас. Но сила волшебников Скалы была далеко не так велика, как наша, и еще более уменьшилась в результате потери самых могучих чародеев во время войны с некромантами.
Некоторые ученые утверждают, что скаланцев коснулась рука Ауры. А как еще объяснить возникновение целого поколения бродячих магов и чародеев, владеющих не только единичными умениями, но и истинной силой? Но я задаю вопрос: почему эта вновь обретенная сила должна была оказаться столь отличной от той, что взращивалась веками? Третья Ореска категорически отрицает все формы и виды некромантии, и официальные предписания великих школ осуждают и запрещают подобные исследования, но я собственными глазами видел, что они используют магию крови, да и примеры общения с мертвыми тоже известны. Как отмечает Адин-и-Солун из Лхапноса в третьем томе своей «Истории», «несмотря на все торговые и исторические связи между нашими землями, нельзя забывать о том, что в начале своей истории Скала смотрела в сторону Пленимара, а не в сторону Ауренена».
Со времени моего пребывания в той столице я могу ручаться за прославленное гостеприимство Дома Орески, но налет тайны все равно остается; имена ее Основателей неизвестны, о них никогда не говорят, а те немногие сведения, что можно найти в трудах ранних ученых, противоречат друг другу, запутывая исследователя и не давая возможности извлечь из них истину.
Глава 37
Аркониэлю весть о выкидыше, случившемся у принцессы, послал Фарин. Конечно, в момент несчастья ближе всех к принцу находились Тобин и Ки, но ни у одного из них не хватило духу написать об этом другу.
«Все было точно так же», — написал Фарин, говоря об уродстве младенца.
— То была воля Иллиора, — бормотала Нари.
Стояла середина зимы, вечер был морозным, и они вдвоем сидели у очага в кухне, закутавшись в плащи и поставив ноги на горячие кирпичи.
— После того как первые дети короля умерли, он уже не смог произвести на свет здорового младенца. А теперь проклятие пало на его сына. До того как Айя привела меня в дом Риуса, я и не думала, что Светоносный так жесток.
Аркониэль смотрел на огонь. Даже после стольких лет его воспоминания ничуть не потускнели.
— Знание и безумие, — тихо произнес он.
— Как это?
— Айя однажды объяснила мне, что только волшебники видят истинное лицо Иллиора; что только мы по-настоящему чувствуем силу бога. Но та же сила, что дает знание, может также принести с собой и безумие. Во всем, что случилось, есть свой смысл и цель, и цель есть в том, что будет после, но иногда это выглядит как жестокость.
Нари вздохнула и поплотнее завернулась в плащ.
— Ну, это ведь не страшнее того, что делали король и его Гончие, убивая тех девочек, а? Мне до сих пор снится лицо герцога и выражение его глаз, когда они стояли над бедняжкой Ариани, а внизу толпились все эти солдаты… Ведьма отлично сделала свое дело в ту ночь. Но почему дальше все пошло именно так?
Аркониэль слегка покачал головой, не отрывая взгляда от огня.
— Только между нами… — осторожно сказала Нари. — Я все время пытаюсь понять, не имела ли Айя к этому отношения. Она моя родственница, и я вовсе не желаю проявить неуважение, но после той ночи…
— Она не убивала Ариани. Даже если бы захотела, сомневаюсь, чтобы она смогла.
— Ты так думаешь? Ну, я рада это слышать. Во всяком случае одной смертью меньше на ее совести.
— И на моей, — тихо произнес Аркониэль.
— Ты совсем не такой, как Айя.
— Разве?
— Конечно. Я это с самого начала поняла. А ты не задумывался, почему тот демон больше ни разу не трогал тебя после первого раза, когда сломал тебе запястье?
— Он напугал мою лошадь, и она меня сбросила. Сам он до меня не дотрагивался.
— Ну, тебе виднее. Но на Айю он нападает каждый раз, когда она оказывается поблизости от него.
— Он со мной один раз разговаривал. Сказал, что чувствует вкус моих слез. — Нари вопросительно посмотрела на него, и Аркониэль пожал плечами. — Я плакал, когда хоронил его. И мои слезы упали на тело младенца. Видимо, для него это что-то значит.
Нари помолчала немного.
— Знаешь, я думаю, ты единственный, кто оплакивал его, кроме его несчастной матери. Риус горевал только о своей жене. И именно ты вернулся, чтобы позаботиться о Тобине. А теперь тебе приходится присматривать за всеми, кто приходит. Но она-то этим не занимается, так?
— Если бы не она, их бы здесь не было, — напомнил ей Аркониэль. — А видения, что были у нее и остальных? Я-то ничего никогда не видел. Никогда.
Новые и новые волшебники прибывали в замок, по одному и по двое. К тому времени, когда пришла весть о женитьбе Корина и о случившемся у леди Алии выкидыше, появились уже шесть новых беженцев, и с ними несколько слуг. Маленький табун лошадей и осликов пасся на опушке леса, скрытый от любопытных глаз торговцев.
Серана, старая подруга Айи, была первой из пришедших осенью. Вслед за ней явились верхом на лошадях Лиан и Ворнус, пожилая седовласая пара, разменявшая четвертое столетие. С ними была лишь одна дородная горничная по имени Симеус. Волшебники щебетали друг с другом так нежно, словно были мужем и женой; Аркониэль заподозрил, что в молодости они не слишком стремились соблюдать обет целомудрия.
Вскоре после них прибыла Мелиссандра, чародейка с юга, — она ворвалась в дом ночью, как потрепанная бурей птица. Темноглазая и молчаливая, от страха она даже казалась моложе ее ста с лишним лет. Пока к ней не явились Гончие, она была богатой женщиной, ее служанка Дар тащила следом за госпожой сундучок с монетами.
Хайн приехал, когда выпал первый снег. Коренастый, с виду обычный молодой человек с клочковатой бородой, он был учеником, когда Аркониэль видел его в последний раз. Но, как и старые волшебники, он обладал аурой настоящей силы, несмотря на нужду и отсутствие знаний.
Лорд Малканус и его маленькая свита добрались до замка как раз перед тем, как все дороги завалило снегом. Он был лишь на несколько десятков лет старше Аркониэля и даром обладал посредственным, однако ему нравилось покровительствовать богатым вдовам в Илани (а заодно заглядывать к ним в постель), и прибыл он с тремя лакеями, сундуком золота и очень высоким мнением о самом себе. Аркониэль прекрасно обошелся бы без него. Малканус всегда относился к нему пренебрежительно, глядя на Аркониэля, а возможно, и на Айю почти как на грязных бродяг. Ни время, ни обстоятельства не изменили к лучшему его манер. Аркониэль сожалел о том, что Айя дала этому волшебнику один из своих камешков, и понять не мог, чего ради Светоносный мог общаться с таким человеком.
Комнаты в замке были прибраны, найдены кровати — и вскоре все устроились более или менее удобно. Малканус поднял шум из-за того, что ему сначала предложили разделить спальню с другим волшебником, так что Аркониэль отдал ему свою старую спальню на третьем этаже, не предупредив о другом постояльце в этой части замка. Но, к его разочарованию, Ариани не обратила внимания на нового жильца.
Повариха и Нари были в восторге от того, что замок наполнился людьми, и новых слуг охотно заняли делами. Замок снова стал выглядеть как настоящий дом, несмотря на странности его обитателей.