Шумное семейство - Андерсон Кэролайн. Страница 5

Джек с девочками был уже на месте: он лежал в шезлонге, на груди у него прикорнула Ника.

Молли опустилась на траву возле Джека и, кивнув на Нику, тихо сказала:

— Устала, бедняжка.

— Очень хлопотный день. Завтра надо будет сделать перерыв, придумать для нее что-нибудь поспокойнее.

Молли ухмыльнулась.

— Ты просто ищешь предлог улизнуть: слишком велика нагрузка на твои старые кости.

Он улыбнулся.

— Пусть будет так. Мы с Себом собирались завтра утром играть в пейнтбол — знаешь, когда все носятся по лесу друг за дружкой и стреляют краской. Жду не дождусь. — Он посмотрел на девочку. — Да нет, не получится, она устала, — сказал он, играя завитками белых волосиков. — Не думаю, что Ника сможет выдержать еще один день активных развлечений.

— Если хочешь, я побуду с ней, — не раздумывая, предложила она.

— Ты с ума сошла.

— Возможно. Но я правда люблю малышей! Мы могли бы кормить с ней уток, читать книжки, испечь печенье…

Джек задумался. Он что, не доверяет ей? Потому что она чересчур настойчива и возбуждена? Вообще-то она и впрямь слетела с катушек. Если кому и нужен отдых, то ей; но тут Молли увидела темные круги под глазами у Джека, морщинки усталости на щеках — и сердце ее снова растаяло.

— Я профессиональная воспитательница детей, — мягко напомнила она, — и последние пять лет одна растила двоих. Я справлюсь.

Он закусил губу, потом кивнул.

— Если ты действительно не против… Я не могу везде поспеть, но при этом понимаю, что Себ нуждается в настоящей мужской забаве, понимаешь?

Молли ласково улыбнулась.

— Понимаю. У меня есть приятель, который время от времени водит Филипа на «настоящие мужские забавы». Ступай, развлекайся с Себом. А то мы часто забываем, как все это важно.

Он кивнул.

— Да уж. Я только и делаю, что жонглирую, но при этом у меня вечно рассыпаются шарики.

— Не выдумывай. Твои дети выглядят здоровыми и счастливыми.

— Стараюсь. — Он опять посмотрел на Нику, потом на Молли. — Я предложил бы тебе чаю, но она так уютно устроилась, жалко будить.

— Я тебе принесу.

— Ты ангел. — Улыбка смягчила его черты, от глаз побежали морщинки. Он стал сокрушительно красив — по крайней мере, так ей показалось. Молли торопливо встала, отряхнулась и пошла на кухню.

Они снова встретились после девяти, когда пятеро младших детей были благополучно уложены в кровати, а Себ сгорбился перед телевизором. Джек появился в дверях, ведущих в патио, и они не спеша направились к озеру.

Был прекрасный вечер, последние лучи солнца умирали на воде и золотили деревья. Утки и гуси тихо скользили по поверхности озера, отчего застывшая гладь покрылась рябью.

Вокруг царил мир и покой; они сидели у кромки воды и впитывали в себя чарующее безмолвие.

Молли чувствовала, что Джек хочет что-то рассказать ей. Может, он не знает, с чего начать? Надо ему помочь.

— Расскажи про Жанну, — осторожно предложила она.

Вздох Джека был тих и полон печали.

— Жанна? Она была коренастая, напористая, горластая женщина. Ник ее обожал. У них это было взаимно, она считала, что солнце всходит и заходит благодаря Нику. Они полюбили друг друга в шестнадцать лет, в двадцать поженились, в двадцать три у них родился Себ. Родители Ника ее терпеть не могли, считали ненадежной, не доверяли ей. Когда Жанна поняла, что умирает, они сказали ей, что возьмут детей к себе. Ей нестерпима была эта мысль, но выбора у нее не было, ее собственные родители умерли, и другого выхода она не видела.

— И ты предложил свой.

Он разглядывал свои руки.

— Много лет назад Ник спросил меня, не возьму ли я детей, если с ним что-то случится. Я тогда был женат, у них были только Себ и Эми, и я сказал «да». Ник вставил это в завещание; но Жанна думала, что, поскольку все сильно изменилось, — детей стало четверо, — я не возьму их после ее смерти. Я понимал, что еще больше стал им нужен, и предложил ей пожениться, чтобы всех усыновить. Ник бы этого хотел, а Жанна обретет покой и сможет умереть с миром.

— А дети?

— Эми с Томом приняли это нормально, Ника была совсем крошкой, чтобы что-то понимать.

— А Себ?

Он вздохнул.

— Себ всячески противился. Он не понимал, почему бы им не отправиться жить к бабке с дедом, чтобы он, Себ, обо всех заботился. Ему было двенадцать лет — слишком мало, чтобы с этим справиться, и слишком много, чтобы вынудить его к чему-то, не объясняя.

— Ты любил Жанну?

— Да. Как друга, как замечательную мать моего крестника, как невообразимо прекрасного человека — да, я ее любил. Как женщину — нет. Я завидовал Нику, что у них такие отношения. И многое отдал бы за такие отношения, но любить Жанну? Нет. Это не мой тип женщины. Я ответил на твой вопрос?

Она натянуто улыбнулась.

— Да. А родители Ника — они были согласны?

— Ты шутишь? Они на стену полезли. Хотели забрать детей, уверяли, что справятся. А теперь не берут всех четверых сразу даже на выходные, потому что их, видите ли, слишком много!

— А для тебя их не слишком много?

Джек засмеялся, бросил в воду камешек и. глядя на расходящиеся круги, сказал:

— Иногда, когда они спят, я почти справляюсь.

Молли услышала в его голосе любовь и отчаяние, ей захотелось обнять его, но она только коснулась его руки.

— То, что ты их взял, поразительно. Большинство мужчин на твоем месте отмахнулись бы, сплавили их деду с бабкой и облегченно вздохнули.

— Ник бы моих взял, — твердо сказал он.

— Должно быть, он был хороший друг…

— Самый лучший. Не поверишь, но я до сих пор о нем тоскую.

— Почему же, верю. — Ее мысли перескочили на его домашнюю жизнь; она представила себе будничное утро: нужно посмотреть, чтобы они собрали портфели, взяли с собой три ланча, нужно помыть и одеть Нику, успеть на школьный автобус — кошмар! — Хорошо, что ты стал писателем, — сказала она. — Ты не мог бы заниматься детьми, если бы оставался на своей работе.

— Какое-то время я оставался, но пришлось бросить. По счастью, моя писанина стала пользоваться успехом, и я смог уйти из полиции. Теперь ухитряюсь жить на этот заработок.

Джек встал и подал ей руку.

— Пройдемся? — предложил он. Молли бросила беспокойный взгляд на коттедж, где спали дети.

Солнце уже село, деревня погрузилась в темноту. Ей не хотелось оставлять детей, но она чувствовала, что Джеку нужно хоть немного побыть вдали от своего выводка.

Она кивнула.

— Хорошо… но недалеко… чтобы нас было видно.

— О'кей.

Они прогулялись по берегу, молча, не касаясь друг друга, храня дружелюбное молчание.

— Как тихо, — проговорил Джек.

— Н-да… — Она посмотрела на противоположный берег. Там, в центре деревни, несмотря на поздний час, кипела жизнь. У самой воды стоял ресторан, и было видно, как на столах колыхаются язычки пламени свечей. — Выглядит очень романтично. — Она готова была дать себе пинка за жалобную нотку, прозвучавшую в голосе.

Напрасно беспокоилась: Джек тоже с тоской смотрел на ресторан.

— Как бы хорошо было поужинать там без детей, — пробормотал он. — А может, так и сделаем? Наймем общую няньку, закажем детям пиццу, а сами оторвемся по полной программе?

Отличная мысль!

— Заманчиво, — ответила она, глядя вдаль. — Как ты думаешь, здесь можно найти няню?

— Думаю, можно. Завтра спросим. У тебя что по расписанию?

Она засмеялась.

— Сидеть с Никой, пока вы с Себом предаетесь мужским забавам, больше ничего. Дети опять займутся водным спортом, а я могу весь день бездельничать или схожу поплаваю.

— Неплохо. А у меня первым делом пейнтбол, если ты не передумала насчет Ники.

— А она пойдет ко мне?

— Пойдет — она лапушка, покладистая. И тогда мы сможем завтра к вечеру выйти в свет и вспомнить, как прожигали свою юность!

У Молли вдруг возникло чувство, что тихий ужин при свечах в ресторане у озера — на самом деле отчаянное безрассудство.