Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна. Страница 46

– У ведра ручка сломалась, – как пароль повторил Гней, заходя в каморку, где трудились двое. – Говорят, дерьмо лёгкое, плавает. А на мой взгляд – дерьмо необыкновенно тяжёлое, особенно если гадит столько народу. Я все думаю, сколько от человека остаётся дерьма. Невероятное количество. Больше, чем всего остального, больше…

– Давай сюда, – перебил Гнея мастеровой, прикованный цепью к стене.

– Дерьмо от римлян точно такое же, как от остальных. А многие думают, что римляне гадят золотом. Какое счастье, что это не так. Представляешь, сколько бы весило ведро, если бы римское дерьмо было золотым? Мне такое ведро не сдвинуть с места!

– Заткнись! – крикнул раб.

– Воняет-то как. Нам же не выйти из этой дыры, – возмутился второй колодник, отпихивая ведро подальше от себя. – Пошёл вон…

– Ручку надо приделать, – настаивал Гней. – Как ведро без ручки таскать? Я же весь обольюсь. Мыться буду в общем колодце. А вам из него пить. Неужели хочется пить воду с дерьмом?

– Сразу видать, римлянин. Треплется без передыха, – усмехнулся колодник. —

Бери инструмент и сам приделывай. Только снаружи. Нам собственной вони хватает.

– Премного благодарен, – Гней схватил кожаный пояс с инструментами. – Вот только нужен ещё кусок прута для ручки.

– Там в углу всяких железяк до дури, – ткнул колодник пальцем себе за спину. – И проваливай отсюда поскорее, а то мы задохнёмся.

– Спасибо, ребята! Я вам принесу лепёшку с кухни.

– Только руки сначала помой! – заорали оба хором вслед Гнею.

Сквозь сон Элий почувствовал, как что-то ползёт по груди. Верёвка? Змея? Он инстинктивно сбросил неведомую тварь. Луна светила сквозь решётку. На пол ложилась причудливая тень. Змея шлёпнулась в центр чёрного узора и обернулась оранжевым тигром.

– Привет, – сказал тигр. – Малёк глуп. Надо было взять с тебя слово, что ты не удерёшь. Но он так уверен, что тебе некуда деваться! А зря. Зря… – Тигр хихикнул. Мягкая огромная лапа легла на руку Элия. – Держи.

Римлянин ощутил под пальцами холод металла. Отдёрнул руку. В свете луны блеснули инструменты – отвёртка, напильник…

– Где ты это взял?

– В мастерской Малека. Пригодится? – Тигр был доволен собой.

– Как ты узнал, что я собираюсь бежать? Может, и тигра никакого нет. И инструменты эти исчезнут с приходом утра. Если это всего лишь сон, то лучше вообще не просыпаться. Спать и спать. И так, во сне, дождаться смерти.

– Не бойся: это не сон. Я многое знаю. Даже как прекратить войны на земле.

У Элия бешено заколотилось сердце. Перед глазами вновь засверкал золотой песок. Арена. Хлор надвинулся на него, взмахнул мечом. Блеск стали. И кровь, повсюду кровь. Неужели самое заветное желание Элия исполнится наконец?!

– Ты знаешь, как прекратить войны? – повторил Элий.

– Когда будешь на свободе, мы поговорим об этом. В плену не говорят об исполнении желаний.

Тигр оборотился змеёй и скользнул назад, к окну…

…Элий открыл глаза. Было темно. Он ощупал кровать. Инструментов не было.

Но в темноте слышалось монотонное:

– Вжиг-вжиг… – ходил напильник по металлу.

– Я принёс им лепёшки… – рассказывал кто-то шёпотом в темноте, – но лепёшки так воняли, что они не стали их брать. И я принёс их сюда. Подумаешь, запах. Зато напильник удобно спрятать в лепёшке. Когда выберусь отсюда, напишу библион о наших приключениях. Я и псевдоним придумал: «Новый Плутарх».

– Почему Плутарх? – спросил второй голос.

– Потому что Плутарху нравилось вывозить из города дерьмо. А книги он писал в свободное от работы время.

Из отдельных камней складывается пирамида, из песчинок – пустыня, из множества наждачных всхлипов напильника – свобода, из бесконечных дней отчаяния – миг надежды.

По ночам преторианцы пилили ножки кроватей. Получились неплохие дубинки. Потом выпилили решётки. Надпилили цепи. Все было надпилено. Их судьбы, жизни, время – и то испробовало на себе крепость напильника. Все готово было надломиться при первом совместном усилии. Теперь надо было ждать счастливого случая. Они молились Кайросу день и ночь. И Кайрос помог.

Малёк уехал накануне. Лучшего случая не представится. Едва настал час вечерней трапезы и дверь отворилась, как двое преторианцев набросились на охранников. Оружием служили отпиленные ножки кроватей. Люди Малека были скручены мгновенно и тихо. Никто не успел крикнуть. Даже вздохнуть не успел. В следующую минуту пленники уже крались по коридору, снятые с пояса тюремщика ключи отмыкали двери. И вот римляне во дворе. Крепостные стены отделяли их от свободы. Ворота заперты. Охранники на башне. И ещё надо было добраться до подвала, где томились их товарищи. Освобождать пятерых бунтарей отправились Камилл и ещё трое. Элий взял на себя часового на башне. Часовой дремал, уткнув голову в грудь. Привык, что ночи в крепости тихи и покойны. Да и холодно было – истёртая абба почти не грела спину и плечи. Элий не таясь миновал двор и очутился возле башни. Штукатурка на стене осыпалась, кладка была столь неровной, что казалась скалолазу удобной лестницей к вершине. И Элий полез. Сидение в крепости не добавило ему ни сил, ни ловкости. Дважды он едва не сорвался. Но все же добрался до верхней площадки – не Альпы штурмовал, а всего лишь двадцать футов неровной кладки. Часовой даже не успел проснуться, когда сильные руки бывшего гладиатора сдавили горло. Охранник захрипел, попытался вырваться, но не сумел. А преторианцы уже мчались по лестнице на подмогу. Тело часового обмякло и сползло на каменный пол. Гвардеец вытер о тунику перепачканное кровью лезвие и сдёрнул с плеча убитого винтовку.

– Старьё, третья модель, – шепнул преторианец. – Монголы из лука метче стреляют.

Бесшумно они спустились вниз. Пятерых пленников уже вывели из подвала. Двое так обессилели, что не могли идти. Их вынесли на руках. Один Неофрон казался таким же, как прежде.