Тень Нерона - Алферова Марианна Владимировна. Страница 5

– Вам нужен проводник? – спросил портье.

– Проводник? – Марк торопился отвязаться от навязчивого служителя туристического бизнеса и уже поднял с пола сумку с вещами. От услуг робота-носильщика Корвин отказался еще на космодроме.

– Я имею в виду – гид. Гостиница предоставляет гида бесплатно. Это входит в перечень услуг. Кого вы предпочитаете? Женщину? Мужчину? Какого возраста?

– Молодую женщину, – новый постоялец направился к прозрачной кабине лифта.

– Ждите через час. Только учтите, господин, ничего такого! Для этого у нас другие девочки!

Настроение было безнадежно испорчено. Юноша злился, понимая, что злиться глупо. Понятно, почему этот парень отказался признавать его за аристократа из метрополии. Патрициев Лация всегда отличала идеально правильная речь: они начинали говорить раньше других детей, и генетическая память предков помогала четко произносить слова и ставить нужные ударения. Никакой невнятицы, проглоченных окончаний, потерянных согласных и искаженных гласных. Малыш Марк начал говорить в полтора года, правда, как будто с чужого голоса. Но двенадцать лет, проведенные в рабстве на Колеснице Фаэтона, навсегда изуродовали его речь. Как ни бился все последние месяцы Корвин, вытравить проклятый акцент до конца не сумел. К тому же невысокий рост обращал на себя внимание – редко кто из патрициев бывает ниже ста девяноста сантиметров. А Марк и до ста восьмидесяти не дотянул. И вот теперь дурак портье напомнил про обидные дефекты.

– Дурак! – выругался Корвин вслух, открывая дверь в свой номер. Злость и обида не проходили.

Он оглядел номер, и раздражение лишь возросло. Комната слишком просторная для одного, слишком ярко освещенная утренним солнцем, мебель вычурная, но при этом видно, что дешевая – пластик и имитация под кожу. Да, все здесь чрезмерно, вычурно и фальшиво. Оставалось надеяться, что хотя бы Океан настоящий.

Марк бросил вещи прямо на пол, скинул блузу и направился в ванную. Но сделал всего пару шагов, когда в дверь постучали.

Что это? Неужели гид такбыстро пожаловал?

“Надеюсь, гостья менее противная, чем этот чертов портье”, – юноша распахнул дверь.

На пороге стояла девушка лет двадцати в блузе и брючках цвета морской волны, смуглая, черноволосая, чем-то похожая на Эбби. Может быть, щеки у нее были еще чуть-чуть детские, может быть, губы улыбались так же, но только память об Эбби вспыхнула, перекрывая все воспоминания о чужих любовях генетической памяти.

Эбби, которая осталась на Колеснице. Эбби, его первая страсть, чье тело приходилось делить с другими. Милая, увидимся ли? Вопрос звучал риторически. На Колесницу бывшему рабу путь заказан.

“А вот глаза у нее совершенно другие”, – отметил Марк.

Удивительные глаза – серые или даже серо-зеленые, с темной обводкой, они, казалось, светились изнутри. Смуглая кожа и черные ресницы только подчеркивали их блеск. Бывают такие глаза от природы? Или это столь модная ныне коррекция радужки?

Он мог бы смотреть в эти глаза долгие часы и не насмотрелся бы, – вдруг мелькнула мысль.

– Привет, постоялец! – воскликнула девушка весело. – Куда мы хотим отправиться?

– В Пирамиду.

– Уже? С утра пораньше? – Она отрицательно тряхнула головой. – Не пойдет. Пирамида – только вечером. Сейчас там скучно, могу тебя заверить, как в самой обычной гробнице. Портье сказал, что ты – патриций с Лация. А я ответила: “Не может быть!”

– Почему не может быть? – Корвин немного обалдел от дерзости местного персонала. Девушка вела себя так, как будто была его давней подружкой. Впрочем, в отличие от портье, она его не раздражала. Ему даже показалось, что она немного боится и потому ведет себя так вызывающе. Может быть, Марк – ее первый клиент, которого она должна вести по бурным волнам развлечений?

“Орк! Пожалуйста, без вульгарностей. Эта странная планета так на меня действует, – подумал юный патриций. – Скоро я не смогу отличить фальшь и вульгарность от истинной красоты”.

– Потому что патриции с Лация не останавливаются в нашей “Жемчужине”, а непременно выбирают “Колизей”, – продолжала тем временем девушка. – Любители экзотики заказывают номер в “Палаццо Венеция”. Жемчужина – приют плебеев и колонистов. Но ты не думай, я не имею ничего против плебеев и колонистов. Если не будешь брюзжать, приставать, а чаевые дашь сносные, мы с тобой поладим. Так куда мы идем сегодня утром? Хочешь посетить “Палаццо Венеция”? Покататься на гондоле? Если ты патриций, у тебя хватит кредов, чтобы покататься на гондоле.

– Пойдем в аквапарк, – решил Корвин. Он, в самом деле, еще не придумал для себя программу отдыха. Только решил, что должен побывать в аквапарке. Просто потому, что его отец был в аквапарке, и теперь юноша наяву хотел испробовать, что это такое.

– Пожалуйста. Обожаю аквапарк. Когда за тобой зайти?

– Через два часа. – Он запнулся, но тут же осмелел. – Или, может, позавтракаем вместе?

– Сегодня – нет. Я должна составить карту для тебя и смету. Работа – в первую очередь, завтрак – потом. Иначе завтракать будет нечем – в прямом смысле слова. А вот обедом можешь меня угостить.

– Как тебя зовут?

– Верджи. А ты – Корвин?

– Марк Валерий Корвин, – преставился он полным именем, однако не стал уточнять, что он – следователь по особо важным делам.

Впрочем, если его гид хоть немного в курсе лацийских дел – она и так должна знать, кто он такой. Но, услышав его имя, Верджи не выразила никаких эмоций.

– Тогда встретимся через два часа. – Девушка постучала пальчиком по его груди. – И не забудь, Марк Валерий Корвин, что я только гид, а девочки на ночь – это из Мулен Руж!

– Я говорю, мне это удалось! – фраза, сказанная за соседним столиком слишком громко, заставила Марка очнуться от раздумий. – Векторы надо брать только у Тимми. У него – самые хорошие! Понял?! А?!

Корвин не подал виду, что разговор его заинтересовал. Он продолжал отправлять в рот одну за другой ложечки с мороженым из прозрачной вазочки и делал вид, что до троих парней за соседним столиком, уставленным бутылками и пустыми тарелками, ему дела нет.

– Ерунда. Все это жалкие подделки, хоть у Тимми бери, хоть у кого другого, – возразил второй парень. Этот если судить по хриплому, простуженному голосу и обветренной коже, вряд ли он родился и вырос на Лации. Скорее, он с какой-нибудь суровой колонии – с Психеи или даже Петры.

– А я говорю, что очутился на берегу. Захлебываясь в пене прибоя, – опять повысил голос первый – парень лет тридцати, загорелый и светловолосый. Лицо – смутно-знакомое. Однако Марк был уверен, что лично он с этим человеком никогда прежде не встречался.

– А если бы тебя зашвырнуло в открытый Океан? Или в кратер вулкана? – насмешливо спросил хрипатый.

О чем они говорят? Пока не удавалось ухватить суть разговора.

– Сегодня снова пойду в Пирамиду и все проверю! – опять на весь зал объявил блондин.

– Тише, – шикнул третий парень, прежде молчавший. – Все это плохо пахнет, уверяю вас. Это не нулевки. Обман. Имитация. Гипноз. Уж не знаю что. Только психи пользуются векторами.

Ого! Неужели на Лации и его колониях есть тайны, недоступные префекту по особо важным делам Корвину? Следователю, который знает во всех деталях подробности громких преступлений за последние несколько сотен лет? Или в Пирамиде нет ничего преступного? Тайна без преступления? Разве бывает такое?

Юношу разбирало любопытство.

– Я найду проводника, – объявил человек, который вчера так странно веселился в Пирамиде. – Есть такие, кто умеет рассчитывать вплоть до нескольких метров. Я найду.

– Ты обещаешь это уже третий день, Минни, – загоготал обладатель хриплого голоса. – Но дело в том, что здешние проводники – не идиоты. Никто из них не захочет сесть с тобой на вектор. Так это, кажется, у них называется?

“Минни”. Это имя или, вернее, прозвище, тут же вызвало в памяти Корвина яркую картину.

Желтовато-серая степь, редкие кустики серой мертвой травы и медленно бредущие сгорбленные фигуры. Изорванная в клочья одежда, пропитанные потом повязки на головах. С лиц и рук струпьями сползает обгорелая кожа. У двоих или троих висят тощие котомки за плечами, у остальных при себе только фляги с водой. Вездеход, в котором сидит Марк и с ним еще двое – сержант и рядовой, нагоняет идущих. Разумеется, в джипе не Марк лично, а его дед, префект по особо важным делам (юный Корвин уже давно научился различать, чьи воспоминания всплывают внезапно в его мозгу).