Все дороги ведут в Рим - Алферова Марианна Владимировна. Страница 59

Влага плеснулась о стенки колодца, будто просила прощения у бога.

– Но теперь все будет иначе. А ну-ка, ребята, ступайте вперед.

Логос открыл суму и высыпал черные лоскутья в колодец. Вода была прозрачной, и было видно, как черные, превратившиеся в безобразные лохмотья существа, медленно опускаются на дно хлопьями черного пепла.

– Тебе страшно? – обернулся он к матери.

– Немного, – отвечала Юния Вер. – Но я буду с тобой. Теперь навсегда с тобой. Разве этого мало?

И она прыгнула в воду.

– А теперь вы, золотые яблоки Гесперид. Теперь ваша очередь.

Золотые шары исчезли в воде колодца. Эти быстро ушли на дно: они были тяжелы, как и положено золоту. Вода мгновенно изменила цвет – сделалась непроницаемой и серо-стальной. Логос обнажил меч и прыгнул следом.

Он опускался медленно. Но при этом не ощущал холода. Он даже не чувствовал, что вокруг вода. В колодце было светло. Свет походил на обычный. Лишь какой-то пронзительный. Свинцовый. Тяжелый. Если свет может быть тяжел. Он резал глаза. И глаза переставали видеть. Даже неуязвимые глаза черных лоскутьев, даже глаза бога. Полная слепота. Мир скрылся во тьме. Во тьме, в которой кишела жизнь. Кто-то полз, что-то грохотало. Кто-то рычал и значит – угрожал. И далеко-далеко мерно журчала вода, отмеряя секунды и минуты, измеряя время, утекающее в прошлое. Колодец – кратер, где смешались все элементы бытия, принял назад того, кто мог испить из этой чаши и не обезуметь, и не потерять головы.

Логос тоже не видел несколько мгновений. Слепота его была привычной и не пугала. Пугало другое – это копошение во тьме.

Можно ли установить цель создания мира, находясь внутри этого мира? Ответ может быть только «нет». Чтобы увидеть мир, надо посмотреть на него со стороны. Чтобы понять цель мира, надо находиться вне. Значит, понять его может лишь бог, живущий вне мира – недаром древние считали, что боги обитают между мирами. Или после смерти. То есть, когда время, отпущенное для действий, закончится. Действуя, ты не знаешь цели. Узнав цель, не сможешь действовать. Вернешься назад и тут же забудешь о цели. Мир отделен от Космического Разума не стеной – зеркалом. Космический разум видит мир, а тот, кто находится внутри, не может разглядеть ничего в зазеркалье. Он лишь может подозревать, что там что-то есть.

И так – без конца. Пока не устанешь и не прекратишь всякое действие.

Много-много лет провела в том колодце его настоящая мать Иэра. Она была особенной, не похожей на других. Ее заперли здесь, чтобы не дать встретиться с повелителем мира. Чтобы Логос не пришел в этот мир никогда. Но разве бога или богиню можно запереть в карцере? Разве у богини можно отнять силу? Иэра превратила колодец в чашу познания, из карцера создала колыбель для своего сына. Малышом он должен был отведать амброзии и погрузиться в эти воды. Вместо него в колодец ринулась бессмертная «Нереида».

Логос прозрел. Увидел галерею и двинулся по ней. Нашел собственную оболочку. Она висела по-прежнему на стене. Он вернулся к самому себе спустя двадцать лет. Он отшвырнул меч, сбросил одежду, забрался по колонне наверх и залез в старое тело, как в тунику. На мгновение он слился с собой прежним. А затем прошел сквозь старое тело и спрыгнул вниз. Теперь он видел не одну галерею, а сотни, тысячи галерей, которые лучами выходили из него.

Он подобрал меч и двинулся по галереям. Он шел по всем сразу – по тысячам путей. Он не боялся, что могут явиться стражи. Стражи-псы знают одну лишь дорогу. Они бегают по ней взад и вперед и ищут след. А мечта – возможность ступить на любую из дорог. На все сразу. Прежней галереи не существовало более: под каждой аркой бесконечной аркады открывалась дверь, и в каждую надо было непременно войти, чтобы увидеть сквозь зелень полумрака рассеянный свет, пронизанный иглами огня. Золотые стрелы вонзались в почву, чтобы тут же прорасти из нее лозой с гроздьями спелого винограда. Почему он не заметил этого в прошлый раз? Да потому что в колодце не было воды. Не было знания. Элий испарил воду, прежде чем войти. Это-то и понятно: Элий – человек. И человек нарушил все, что только можно нарушить. Он не вошел – он вторгся. Так всегда действует человек. Но из этого хаоса человеческих ошибок рождаются божественные открытия.

Ступив в один из тысячи проемов, Логос шагнул во все разом, он плеснулся в утробе и вышел на свет, он вырос, состарился и умер, подошел к границе Стикса и вновь родился. Каждый проем стал зеркалом, и Логос отразился в этих миллионах, миллиардах зеркал, в каждом по-разному. Новый бог осознал, что никогда больше не ослепнет.

Меркурий ждал у колодца весь день и всю ночь. Боги могут спать и могут бодрствовать годами – кому как нравится, на то они и боги: мелочи их не волнуют. Сны у богов тоже божественные. Во сне боги видят иные миры, которые могли бы создать, но почему-то не создали. Но Меркурий не хотел видеть очередные обещания иных миров. Он ждал возвращения Логоса, не смыкая глаз. А вдруг ничего не получится? Почему Меркурий должен верить, что этот бог сможет, когда другие бессильны?

Все же Меркурий заснул перед рассветом, не против воли, а потому что так захотел. Показалось – так легче ждать. Во сне он видел яблоко. Огромное золотое яблоко. Он вгрызался в его сочную плоть, и струи кровавого сока текли по лицу и груди. Бог может сожрать мир, если захочет. Но что будет потом?

– Нет! – закричал Меркурий и сразу же проснулся, потому что ему расхотелось спать.

А когда открыл глаза, то увидел перед собой богиню. Она стояла возле колодца и смотрела вниз. Лучи восходящего солнца горели на ее волосах. На богине было длинное платье из белого шелка. Он вглядывался в ее лицо, боясь поверить… Неужели она? Что, если сейчас прыгнет вниз? Меркурий метнулся вперед и успел схватить Иэру за руку. Нереида отпрянула.

– Послушай, не надо. Только не сейчас, – взмолился бог торговцев.

– Не мешай.

– Сейчас я на его стороне.

– Да знаешь ли ты, где вообще та сторона?

– Я тебя не пущу! – Меркурий загородил собою колодец.

– Отойди, – в ее голосе звучала угроза.

– Я знаю, чего ты хочешь: чтобы он стал самым могучим богом на земле, сверг отца и отомстил за твои унижения. Извини, Иэра, но так не получится.

– Отойди!

Она ударила его – и от этого удара все внутри у Меркурия сделалось жидким, на миг он распался на миллионы молекул, разлетелся – и собрался вновь.

Он ударил в ответ и промахнулся.

«Битва богов», – подумал с усмешкой. Какой абсурд. Когда боги дерутся, люди плачут. А боги…

Колодец дрожал.

Меркурий опять промахнулся. Не стоит отвлекаться на посторонние мысли, когда дерешься с богиней. А то… От нового удара из глаз у него брызнули звезды. В прежние времена непременно новое созвездие явилось бы на небосклоне, а следом миф об этом рождении, но теперь ничего не возникло, кроме жгучей божественной боли и горсти метеоритов, которые ночью располосуют небо светящимися штрихами.

Меркурий ударил и опять не достал. Да что ж такое! Надо было Марса позвать в союзники. Сейчас… она нависала над ним – сгустком энергии, готовым распылить его божественную сущность. Свет стал меркнуть… А потом вспыхнул вновь. Иэра исчезла. Будто белую полосу прочертили на небе.

– Что… – пробормотал Меркурий и тряхнул головой. – Что случилось?

Логос подал ему руку и помог подняться.

– Я подарил ей яблоко.

– Что?

– Я подарил ей яблоко, чтобы она могла уйти. Она проиграла. Так что ей лучше было уйти. Как раз вовремя, чтобы ничего не объяснять и ни перед кем не оправдываться.

– Ты знаешь, что она хотела сотворить?

– Совсем не то, что получилось. Всегда получается не то, что планируешь.

Уже рассвело. Но Меркурий не видел, как Логос вышел из колодца.

– Держи! – сказал Логос и швырнул ему золотое яблоко.

– Что это? А, яблочко… – Меркурий повертел его в руках. Да, с помощью этого яблока не удрать с планеты. – Но оно же… другое? – он вопросительно глянул на Логоса и глубоко вздохнул.