Все на продажу - Бушнелл Кэндес. Страница 17

Селден Роуз поставил машину на лужайке и вылез, поправляя прописанные окулистом солнечные очки. Обычно он поднимал верх и запирал машину, но сейчас не стал возиться, поскольку чувствовал себя галантным кавалером. Ему понравилось сделанное на ужине в пятницу открытие: Джейни Уилкокс вопреки его ожиданиям и предостережениям доброжелателей не была дурой, а под маской язвительности он рассмотрел в ней бездну доброты. Подобно многим мужчинам без богатого опыта, не понимающим женщин, он не мог вообразить, что красавица способна оказаться стервой, не мог даже помыслить, что далеко не всякой понравится. Поэтому резкие реплики Джейни он объяснял ее желанием защититься — так и положено милой девушке, не привыкшей к добрякам вроде него. Роуз подозревал, что Джейни Уилкокс еще никогда по-настоящему не любили, что у нее еще не было «здоровых отношений» (по крайней мере в этом он не ошибался). Он видел в Джейни женщину, которую надо спасать.

О самом себе Селдену Роузу нравилось думать как о рыцаре в сияющих доспехах. Направляясь к тенту и к ленточке с надписью «VIP», перегородившей вход, он думал о том, что показал себя на приеме у Мими не лучшим образом. Он объяснял это нервами и испытывал воодушевление оттого, что женщина еще может заставить его переживать. За два года после развода у Селдена были встречи с красавицами, но в основном специфического, лосанджелесского пошиба, красота которых походила на купленное час назад платье. Джейни Уилкокс казалась другой: красота была неотделима от нее, как врожденный дар.

Сегодня он постарается произвести благоприятное впечатление, думал Роуз, называя фамилию девушке со списком приглашенных. Правило «Сплатч Вернер» гласило: заметил блеск — хватай его источник, прежде чем его заметили другие. Он не сомневался, что этот принцип можно применить к Джейни. Его не беспокоило, что никто еще не был ослеплен ее сиянием, он считал аксиомой: признание чего-то одним человеком — преддверие всеобщего признания. Поэтому Роуз собирался действовать стремительно и завоевать приз еще до конца лета.

Девушка нашла в списке его фамилию и безразлично приподняла бархатную ленту. На короткой дорожке, ведущей к тенту, дежурили семь-восемь фотографов, мимо которых Селден собирался проскочить незамеченным. Однако перед ним задержался довольный вниманием фотографов и изображающий смирение Комсток Диббл. Он крепко держал за талию высокую брюнетку, демонстрирующую в улыбке добрых полдюйма десен. Селден узнал невесту Комстока, которую видел на приеме. Было забавно, что Комсток выбрал Морган Бинчли, женщину старше его: это наводило на мысль, что Комсток уже достиг вершины и теперь скатывается вниз.

Неудивительно, если это так, размышлял Селден. Комсток Диббл принадлежал к категории — к счастью, ныне редкостной — индивидуалистов, которые преуспели вопреки обстоятельствам и потому ценили самостоятельность. Это сулило победу двадцать — тридцать лет назад, но сегодня, когда прибыли достигали многих миллиардов, Комсток выглядел непокорным чудаком, люди уже поговаривали, что он не заслуживает доверия. Селден никогда не симпатизировал Комстоку и полагал, что рано или поздно его обуздают. Но они были в одном бизнесе и много лет знали друг друга. Поэтому он шлепнул Комстока по спине и протянул руку.

— Комсток! — радостно произнес Селден. Тот обернулся. Судя по выражению маленьких глазок с красными веками, он не ожидал увидеть доброжелателя. Трудно было сказать, рад ли он встрече; скорее нет.

— Селден Роуз! — отозвался Комсток. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты, наверное: любуюсь лошадками.

— Разве здесь собираются для этого? — Казалось, Комсток хочет поставить Селдена на место своим цинизмом знатока.

— Так я по крайней мере слышал, — ответил Роуз.

— Значит, ты решил появиться на хэмптонской сцене… — процедил Комсток, плохо скрывая неудовольствие.

— Прошу прощения, — вмешался один из фотографов, — можно сфотографировать вас вдвоем?

— Нет, спасибо, — отмахнулся Селден и сказал Комстоку Дибблу тем же тоном знатока, каким тот говорил с ним:

— Пусть нас знают наши близкие, а не публика.

— Сказано это было шутливо, небрежно, но попало в цель. Комсток вытаращил глаза. Мать Комстока любила показывать его фотографии своим друзьям. Ей хотелось гордиться сыном, хотелось, чтобы они сравнивали его с принцем Чарлзом — ведь сама она превращалась в таком случае в королеву. Но такому зажравшемуся кретину, как Селден Роуз, никогда этого не понять.

Комсток стоял, провожая глазами Селдена, пока Морган не дернула его в нетерпении за рукав рубашки, вернув к действительности. Он грозно глянул на фотографов — хватит! Селден Роуз ему никогда не нравился, но теперь враждебность превратилась в лютую ненависть.

«Как много секретов!» — думала Мими, оглядывая вечером сидящих за столом. Были секреты и у нее. Один Селден не скрывал своих чувств: он учтиво ухаживал за Джейни, подливая ей шампанского и пытаясь вызвать на разговор о ее карьере модели.

Компания состояла из самой Мими, Джейни, Селдена, Морган и Комстока. Они собрались за угловым столиком под тентом, считавшимся лучшим местом из-за ветерка. На столе стояли пластмассовое ведерко с бутылкой «Вдовы Клико» и тарелка сандвичей от безумно дорогой компании «Уорэнд Стере» (Мими называла ее «Воры и стервы» — ей нравились такие шуточки), но настроение у всех было не слишком праздничное. Атмосфера за столом была под стать угнетающей жаре. Тем не менее Мими наслаждалась происходящим.

Комсток и Джейни игнорировали друг друга слишком тщательно, вызывая подозрение, что их связывали тесные отношения. Три раза Джейни бросала на Комстока сердитый вопросительный взгляд, но тот неизменно отворачивался. Кажется, Морган тоже это заметила, не зря же она завела с Джейни разговор о ее отношениях с Питером Кенноном. Она видела Питера накануне на вечеринке и была возмущена, что он смеет показываться на публике. Селден делал вид, будто его интересует их беседа, но было ясно: он предпочел бы, чтобы Морган замолчала, ведь из-за нее ему никак не удавалось заговорить с Джейни. А та, только потому, наверное, что не любила Морган, отчаянно вступилась за право Питера Кеннона бывать на людях.

— В наши дни все потеряли стыд, Комсток, — сказал Селден. Комсток, восприняв эти слова как укол, проворчал:

Стыд еще никогда никому не помогал.

За столом воцарилась тишина. Джейни глотнула шампанского и посмотрела на поле, где команде Зизи вручали серебряный кубок.

— Не знал, что вы так интересуетесь поло, — обратился к ней Селден.

— Вы многого обо мне не знаете, — коротко ответила она.

Мими предпочла бы, чтобы Джейни была с Селденом повежливее. Селден был неплохой малый и имел все, чего человек может желать, просто, чтобы это понять, нельзя было довольствоваться внешним впечатлением. Обаяния у него было маловато, но гордость и самомнение мешали ему признать важность этого качества. К тому же сам он мог обходиться без него.

— Совсем другое дело — Комсток. Какое странное телосложение: выпяченная грудь и короткие тонкие ножки… Глядя на него, Мими не могла справиться с любопытством: ее очень интересовало, какой части фигуры — верхней или нижней — соответствует его мужское приспособление. Сегодня он натянул узкую черную рубашку на молнии от Прады, на ногах у него были тяжелые черные сандалии той же марки. Он обильно потел и вытирал лицо платком; он вообще был потлив, словно жить на свете было для него непомерным усилием. Это, впрочем, не помешало ему сделать дополнительное усилие — закурить сигару.

— Вы не сказали, над чем сейчас работаете, — обратилась к нему Мими.

— Делаю фильм с Венди Пикколо.

— С кем, с кем? А-а, вспомнила, крошка с роскошным телом!

— Насчет ее тела я не в курсе, — сказал Комсток, косясь на Морган, а потом откинулся в кресле и запыхтел сигарой, явно считая беседу законченной. «Подобно большинству магнатов, он соизволит что-то делать, даже говорить, только если видит в этом пользу для себя», — подумала Мими.