Французы на северном полюсе - Буссенар Луи Анри. Страница 44

Восемнадцатого мая буря наконец утихла, но легче от этого не стало. Всюду, куда ни кинь взгляд, высились огромные сугробы. Положение казалось безвыходным.

Но капитан не терял надежды. С наступлением оттепели на север должны были прилететь птицы. Тогда голод отступит…

Двадцать третьего мая на термометре все еще было десять градусов. Шел мелкий снег.

Двадцать четвертого мая у троих заболел желудок – с непривычки к собачьему мясу. Совсем ослабели больные скорбутом.

Двадцать пятого съели последнюю собаку. Двадцать шестого принялись жевать тряпки, кости, все, что попадалось под руку.

Двадцать восьмого температура резко повысилась до нуля градусов. Ни чая, ни кофе не было, и доктор давал каждому по ложке глицерина.

Двадцать девятого появилась чайка. Уже съедены шкуры собак. Еще оставалась сбруя из тюленьей кожи.

Ослабевшие, бледные, с блуждающими глазами, люди двигались словно тени.

Де Амбрие с напряжением вглядывался в горизонт – не появится ли стая уток или медведь.

Оттепель набирала силу. Лед трещал, текли потоки воды… Дюма, Плюмован и Итурриа пошли на разведку, но вернулись ни с чем. В этот день съели половину сбруи и запили глицерином.

– Ба! – сказал парижанин, который едва держался на ногах.– Завтра мы придем в себя.

Но тридцатого мая, вместо того чтобы «прийти в себя», бедный малый слег от лихорадки, так же как повар Дюма и его товарищи. В отряде не осталось ни одного здорового человека! Доктор, повинуясь профессиональному долгу, все время оставался возле больных. Капитан не щадил себя, стараясь помочь всем. Он распределял последние кусочки пищи, которые и пищей-то назвать было нельзя, их глотали машинально, не думая и ничего не чувствуя. Врач заботился об экипаже, рискуя здоровьем, а может быть и жизнью.

Тридцать первого мая даже самые стойкие поняли, что все кончено, и покорились судьбе, ожидая смерти.

ГЛАВА 16

Странный шум.– Промахнулся! – Помпон.– Сытая собака и голодные матросы.– Прекрасное открытие.– Парижанин рассказывает о мясных залежах.– Что Помпон делал в отлучке.

Тридцать первого мая термометр показал плюс два градуса.

В ясном лазурном небе ярко сверкало солнце.

Изголодавшиеся матросы – кожа да кости – стали есть свои шубы. Больные ловили ртом капельки воды, бежавшие по стенам снегового жилища.

– К оружию!

Дюма схватил винтовку. За ним лейтенант Вассер, парижанин и баск. Появление зверя придало им силы. Ведь он мог стать добычей.

Удивительно, до чего живуч человек. Близкие к смерти матросы бодро выбежали из хижины с винтовками на изготовку.

Но увидели не медведя, а какое-то небольшое животное темного цвета.

Дюма выстрелил с расстояния в двести метров. Но промахнулся. Впервые в жизни. Сказались болезнь и голод.

Пуля упала недалеко от зверя.

Промахнулся и лейтенант. Животное взвыло, но продолжало бежать, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон пули.

Дюма крепко выругался и опять зарядил ружье.

Парижанин тоже прицелился, но вдруг опустил винтовку и воскликнул:

– Помпон!.. Мой Помпон!..

Собака в несколько прыжков очутилась возле хозяина с радостным лаем и визгом.

– Помпон!.. Собачка моя хорошая!..

Помпон между тем бегал от одного матроса к другому и наконец снова вернулся к Плюмовану.

– Черт возьми!..– проворчал Дюма.– Надо было этому псу возвратиться. Я предпочел бы медведя… У него мяса раз в пятнадцать больше… И потом, как-то нехорошо убивать свою же собаку.

– Не смейте трогать Помпона! – с гневом вскричал парижанин.

– У нас люди умирают…– тихо заметил Дюма.

– Неужели не видишь, что Помпон умудрился каким-то образом разжиреть?

– Вижу,– скрепя сердце отозвался повар.– Бедненький! Значит, он что-то ел все эти три недели,

– Совершенно верно. Либо он сам нашел еду, либо кто-то его кормил.

– Ты, прав, любезный,– сказал капитан, подходя к Плюмовану.– Собаку привел к нам инстинкт, чувство дружбы. Как знать? Быть может, в ней наше спасение?

Помпон тем временем залез в хижину, обнюхал всех, огляделся и снова вернулся.

– Проверил, все ли на месте,– заметил Плюмован.

Собака постояла возле хозяина, словно дожидаясь лакомого куска, села на задние лапы, тявкнула раз, другой и побежала вперед, то и дело оглядываясь.

– Лейтенант Вассер! – распорядился де Амбрие.– Возьмите с собой Жана Итурриа, Дюма и Фарена и следуйте за собакой.

– Есть, капитан! И дай нам Бог вернуться не с пустыми руками. Вперед, друзья!

– Подождите минутку,– остановил де Амбрие матросов.– Возможно, вам пригодятся уцелевшие сани, меховые шкуры, спальный мешок, оружие, топор, пила и нож для резки льда. Наденьте эскимосские сапоги без них не обойтись во время оттепели – и разделите между собой остатки табака. А теперь пожмите друг другу руки. В путь, друзья! Помните, наша жизнь зависит от вас.

Собака, очень довольная; вприпрыжку бежала на северо-запад, не отклоняясь от своих следов, местами отчетливо отпечатавшихся на талом снегу.

Тут моряки убедились, что капитан, приказав им взять сани, был, как всегда, прав. Не приходилось, по крайней мере, тащить нехитрые пожитки, казавшиеся ослабевшим людям неимоверно тяжелыми. Полозья легко скользили, и матросы без труда шли за Помпоном, сменяя друг друга в упряжке.

Пес вдруг резко повернул к северу и заметно повеселел, уверенно направляясь к холмам на краю палеокристаллической льдины.

Матросы шли уже часов шесть, силы были на исходе. Собака ласкалась к ним, словно хотела сказать: «Мужайтесь».

– Куда она нас ведет? – то и дело спрашивали баск и провансалец.

– Наверняка туда, где есть что пожевать,– неизменно отвечал парижанин,– Помпон у меня умный, понимает.

Наконец собака взбежала на крутую тропинку, где сани не могли проехать, и скрылась за громоздившимися в беспорядке утесами. Спустя немного Помпон вернулся, неся в зубах что-то черное и твердое.

Плюмован с трудом отломил кусок, попробовал на вкус и удивленно воскликнул:

– Черт побери!.. Да ведь это – мясо! Мороженое мясо!

– Не может быть!

– Отведайте сами, если не верите, лейтенант… и ты, повар… Тогда убедитесь!

– А ведь правда! – радостно вскричал Вассер.– Мясо! Настоящее мясо!

– Для варки вполне годится! – со знанием дела заметил Тартарен.

– Сойдет и сырое! – отозвался баск, набив полный рот.

– Ай да Помпон!.. Привел нас на склад провизии! – вскричал растроганный Плюмован.

Все кинулись за собакой и вскоре достигли огромной ледяной горы с глубоким ущельем.

Помпон разгреб снег, под которым оказалось отверстие, шириной с бочку, влез внутрь и вскоре вернулся с увесистым куском мяса. Он еле его тащил.

– Черт возьми! – весело вскричал парижанин.– Да тут, я смотрю, мясные залежи!..

Вооружившись один ножом для льда, другой топором, лейтенант и Дюма разрубили край трещины длиной более ста метров, и увидели, что на довольно большую глубину она наполнена мясом.

Работали они усердно и жадно уплетали найденную провизию, таявшую прямо во рту.

– Не развести ли огонь, чтобы сварить суп? – предложил Артур, работая челюстями.

– Нет спирта! – отозвался Дюма, уминая за обе щеки отличную вырезку.

– Зато полно жира! Можно налить его в лампу, выдернуть несколько волосков из шубы и смастерить фитиль.

– Варите, если хотите,– сказал лейтенант,– но прежде погрузите мясо на сани, чтобы скорее отвезти нашим умирающим товарищам,