Герои Малахова кургана - Буссенар Луи Анри. Страница 16

Потом, под предводительством офицеров, толпа бросается к тем пунктам, которые надо укрепить. Во главе толпы идет женщина в черном и несет русское знамя.

Ее приветствуют восторженными криками:

– Княгиня! Да здравствует княгиня! Да здравствует русская патриотка!

Живо! Офицеры намечают места. За работу! Княгиня требует, чтобы ей позволили сделать первый удар лопатой. За ней толпа набрасывается на твердую почву возвышенности и беспощадно взрывает ее. Эта работа продолжается целые часы, дни, ночи – неустанно, безостановочно. Дама в черном в первом ряду рабочих с ожесточением отдается грубой работе.

И когда ее окровавленные руки не могут более держать кирку или лопату, она, совсем разбитая, едва двигаясь, находит в себе силу схватить русское знамя и гордо пройтись с ним по всей линии укреплений.

Прекрасная в своем черном одеянии, она кричит своим металлическим голосом:

– Бодритесь, дети! Бодритесь! За Государя! За святую Русь!

Все эти труды и усилия увенчались успехом. Быстро углубляются траншеи, растут насыпи, бастионы, укрепления Так как для работ не хватало дерева, в ход пустили все: доски, мебель, сундуки, ящики – все годилось для молодцов, готовых защищать город своими трупами.

В это же время привозят пушки, ядра, маскируют амбразуры мешками с землей. Эта гигантская работа длится сто двадцать часов… Четыре дня и четыре ночи. Защитники Севастополя сделали больше, чем было в человеческих силах.

Когда все было готово, Корнилов попросил духовенство благословить войско и работы. Священники появились на укреплениях в сопровождении адмирала, который после службы обратился к солдатам с этими историческими словами:

– Дети, будем драться до последнего! Всем начальникам я запрещаю бить отбой, если кто из начальников прикажет бить отбой, заколите такого начальника! Товарищи! Если бы я приказал ударить отбой, не слушайте, и тот из вас будет подлецом, кто не убьет меня!

Все готово. Русские спокойно ждут неприятеля.

Англо-французская армия подошла к Херсонесу только 26 сентября. Ей понадобилось почти два дня, чтобы подобрать своих раненых и похоронить убитых, и не менее четырех дней, чтобы пройти двадцать пять километров расстояния, отделявшего Альму от Севастополя.

Правда, все продовольствие и амуниция солдат заключается в их мешках, потому что весь резерв находится на кораблях союзного флота, и снабжение продовольствием армии находящейся в пути, было очень длинной и трудной процедурой. Как бы то ни было, время было потеряно. Историки единодушно порицают англичан за их медлительность, которая становилась легендарной и страшно раздражала французских офицеров и солдат. Англичане никогда не были готовы, опаздывали есть, спать, идти далее Это был какой-то кошмар: вечно в запоздании!

Их нарочно ставили впереди других войск, боясь оставить их позади или потерять где-нибудь! Сейчас за англичанами шли зуавы генерала Боске, буквально наступавшие им на пятки. Эти неутомимые ходоки болтали, шутили, смеялись, подбадривая англичан.

– Ну, ну, поскорее, англичане! Ползите! Идите, милорды, идите, заставьте работать ваши пятки… Ну… плетитесь… поскорее!

– Ба! да это устрицы! Надо перевернуть их лицом назад… они сейчас отлично поползут!

Англичане шумно смеялись, показывая свои национальные челюсти, и шутливо отвечали:

– Добрые, славные французы!

В ответ им кричали:

– Славные англичане!

Когда обе армии подошли к Херсонесу, свершилось чудо. Севастополь был готов к защите. Решили начать правильную осаду, которая, по общему мнению, не должна была затянуться надолго.

Союзные флоты заняли два пункта. Англичане взяли себе бухту Балаклавы, а французы – бухту на юго-западе Севастополя.

Затем выгрузили на берег материал для осады, продовольствие и амуницию для войск. Нужно было еще укрепить набережные, организовать транспорт до самого театра предстоящей битвы. Все это заняло много времени.

Русские, защищенные сетью стрелков, продолжали неутомимо рыть землю.

Их укрепления заключали в себе два страшных для противников пункта: первый – на корабельной пристани, вправо от южной бухты, второй – перед самым Севастополем.

Решено было, что англичане займутся осадой первого пункта и расположатся справа, а французы начнут осаждать второй и устроятся слева.

Перед англичанами находились русские укрепления, названия которых тесно связаны с историей этой памятной осады.

Это были Большой Редут, Малый Редут, Малахов курган, первый, второй и третий бастионы. Французы обратили все свое внимание на центральный четвертый бастион.

Небольшую колокольню сделали арсеналом и траншейным депо. Тут же расположился командир траншей подполковник Рауль, достойный противник Готлебена. В беговой беседке устроился походный лазарет, а поблизости от него склад габионов.

Все эти труды и заботы занимали армию до 7 октября, когда была открыта первая траншея. Ночью около тысячи пехотинцев, сопровождаемых саперами, тихо двинулись вперед с ружьями на перевязи, вооруженные кирками и лопатами.

Три батальона следуют позади, а пять остальных находятся в резерве, готовые прибежать на помощь при малейшей тревоге.

Каждый из солдат нагружен габионом (цилиндрическая корзина, открытая с обоих концов, которая наполняется землей и поддерживает внешние насыпи траншеи). Отряд разделяется на две линии, которые сначала идут рядом, потом одна поворачивает – вправо, другая – влево.

По сигналу каждый солдат кладет на землю свой габион, свое оружие и свои орудия. Намечают линию габионов и с бьющимся сердцем ждут сигнала.

В это время отряд, обязанный защищать рабочих, делится на роты, взводы и ставит повсюду часовых. Строго запрещено стрелять, стучать оружием, шуметь. Приказы отдаются шепотом. Наконец капитан тихо произносит команду, которая передается по всей линии: «Руки вверх».

Тысяча лопат поднимаются вверх и опускаются, взрывая землю. Каждый хранит молчание, которое представляет из себя вопрос жизни и смерти.

Ночь очень темна, и русские не подают и признака жизни. Солдаты работают с лихорадочной торопливостью. Разрытая земля бросается в габион, который мало-помалу наполняется и представляет собой отличную защиту против огнестрельного оружия.

В полночь новые рабочие приходят заменить усталых. Траншея растет.

Вдруг раздается оглушительный выстрел из пушки, другой, третий, и русские укрепления заволакиваются дымом. Несмотря на огонь, работы продолжаются, число рабочих увеличивается.

Артиллеристы прорезают амбразуры для пушек, громоздят мешки с землей, уравнивают площадки. Саперы устраивают настоящие лестницы для стрельбы, которые годятся и для осады, когда пушка пробьет брешь в неприятельских укреплениях. Но есть и серьезное затруднение. Не хватает земли для насыпей, кирки колотят о каменистый грунт. Приходится взорвать скалу, брать землю издалека, с полей, и таскать ее мешками сюда.

Каждый солдат соперничает в усердии и энергии с другими, работая над траншеей, готовясь затем к бомбардировке, к приступу и полной победе.

Через пять дней насыпи готовы. Несмотря на адский огонь русских, вооружают батареи, ставят на места восемьдесят орудий, снабжают их порохом, ядрами, гранатами. Все готово, чтобы атаковать город с суши. Со стороны моря флот также детально готовится к осаде. Ожидают только сигнала. Каждый нетерпеливо, с тоской и надеждой задает себе вопрос: не завтра ли это будет?

ГЛАВА II

Новый главнокомандующий. – Капитан Шампобер. – Сорви-голова делается капралом и начальником патруля. – Вольные стрелки. – Бомбардировка. – Гибель русских артиллеристов. – Дама в черном стреляет из карабина.

Прошел месяц со времени победы при Альме. Сент-Арно умер через неделю, 29 сентября, передав командование войсками генералу Канроберу.

Новый главнокомандующий еще молод: сорока четырех лет, энергичный, деятельный, добрый к солдатам, также отвечающим ему любовью, неустрашимый до крайности, он вполне отвечает своему высокому положению. Это человек среднего роста, живой, подвижный, с огненным взглядом. Особая примета: носит длинные волосы, покрывающие воротник его вышитого золотом мундира.