Из Парижа в Бразилию по суше - Буссенар Луи Анри. Страница 131

Французы были потрясены, увидев, сколь изощренно действовали полковник Батлер и капитан Боб: предвидя возможность побега своих жертв из лепрозория, они заранее позаботились о том, чтобы перуанские власти, в случае чего, приняли французов за агентов враждебной страны.

Придя немного в себя, Жюльен снова попытался воздействовать на суд.

— Довольно! — жестко оборвал он председателя, произносившего панегирик [631] во хвалу полицейскому. — Существуют у вас законы или нет? Солдаты вы или убийцы?

— Что вы хотите этим сказать?

— В Лиме располагается посольство Франции с полномочным его представителем и главой флота адмиралом Дюперрей. Я лично знаком с обоими. Прикажите послать к ним курьера с письмом от меня… Вот все, что я требую от вас именем закона и взывая к вашей воинской чести!

— Хорошо, сеньор, ваша просьба будет удовлетворена: курьер отбудет завтра утром… Достопочтенные господа, на этом заседание суда объявляю закрытым!

Стена начала медленно опускаться, мало-помалу скрывая от взора узников решетку и находившихся за нею членов военного совета.

В зале послышалось оживленное перешептывание в связи с уступкой, сделанной французам председателем суда.

— Как, ваше превосходительство, — произнес ошеломленный этим неожиданным поворотом дела начальник полиции, — вы действительно пошлете курьера?

— Конечно!

— И он поедет в Лиму?

— Да. Необходимо, чтобы посол Франции и адмирал получили письмо от арестантов: в этом наше спасение.

— Я отказываюсь понимать… Если они невиновны, то в каком ужасном положении окажемся мы!.. Что подумают о нас другие?

— Они не невиновны!.. Впрочем, сие уже не имеет значения.

— Почему?

— Слышите вой толпы? Народ жаждет крови, и он ее получит!

— Да, но… что вы хотите этим сказать?

— До Лимы сто пятьдесят лье, так что курьер доберется туда не ранее чем через десять дней. А за это время узники, виновны они или нет, отойдут в мир иной.

— Вы уверены в том?

— Абсолютно! — заявил председатель, обнажив в жестокой ухмылке белые зубы.

ГЛАВА 14

Освобождение Эстебана. —Письмо послу Франции и адмиралу. —Потомок дяди Тома. —Желе из цедры [632], варенье из кокосового молока, пастила из гуайявы и ананасовый компот. —Безумная жажда. —Изощренное истязание. —Пять дней ужасных страданий. —Упадок сил. —Беспамятство Жака. —Самоотверженный поступок Жюльена. —Пушечный выстрел. —Военный совет в составе одного человека. —Приступ безрассудной ярости. —Приказ начальника полиции. —Захват в плен перуанских солдат.

После окончания судебного заседания уже знакомый нам негр — он же тюремный надзиратель — принес чернила, перья и бумагу и сообщил французам о решении военного совета, которым ему предписывалось выпустить на свободу в тот же вечер метиса Эстебана: согласно непререкаемым правилам, узники этого мрачного заведения не могли пользоваться услугами близких им лиц.

— Очень хорошо, — спокойно произнес Жюльен, ничем не выдавая охвативших его чувств.

Когда страж исчез, верный спутник наших друзей разразился стенаниями и плачем: его разлучали с людьми, ради которых он готов был пойти на все! Но добрая улыбка, осветившая лицо Жюльена, осушила слезы славного молодого человека.

— Глупцы! — тихо сказал Жюльен Жаку. — Они, конечно, хотят превратить наше затворничество в сущий ад, лишить нас всяческой возможности общаться с внешним миром…

— Не исключено также и то, что наши «опекуны» просто решили удалить нежелательного свидетеля на случай, если им вздумается совершить над нами акт насилия, — вполне резонно заметил тот.

— Пожалуй, ты прав…

— Ну что ж, воспользуемся постановлением военного совета в своих целях. Хотя в любом случае местным властям придется связаться с послом, а уж он найдет, к кому обратиться с требованием освободить нас.

— Так что не все потеряно!

— Надо сделать так, чтобы Эстебан тоже отправился в Лиму, но один, а не с курьером, посланным нашими врагами: у нас есть все основания не доверять гонцу, хотя люди, снарядившие его, заинтересованы в том, чтобы мои письма попали в руки представителей нашей страны.

Спустя два часа, во время которых Жюльен написал письма послу Франции в Перу и адмиралу, чья флотилия располагалась в Кальяо, самым тщательным образом проинструктировал метиса и вручил ему конверт, с тем чтобы слуга доставил его во французское посольство, вернулся негр с двумя закрытыми салфеткой блюдами, — вероятно, с едой для узников.

— Возьмите корреспонденцию, — проговорил холодно Жюльен, протягивая послания черному стражу, и затем обратился к молодому человеку: — Ну, иди!.. Тебе посчастливилось — ты на свободе! Прощай же!

— Прощайте, хозяин! — рыдая, промолвил метис. — Ваш слуга никогда не забудет, как вы были добры к нему!

— Раб, — проворчал негр, высокомерно пожимая плечами и подталкивая метиса к двери.

— Смотрите-ка, — заметил Жак довольно кстати, когда они с Жюльеном остались одни, — потомок дяди Тома [633] неплохо устроился!.. Но шутки в сторону: у меня в желудке бурчит от голода. Сейчас самый раз, чтобы познакомиться с рационом этого дома.

Открыв одно из блюд, он не смог сдержать недовольной гримасы при виде густого желеобразного месива, с воткнутой в него деревянной ложкой.

— Ба!..

— Что там такое?

— Да это какое-то яство. Именно — сладкое! И, я бы добавил, довольно изысканное!

— И впрямь изысканное, — ответил Жюльен, отведав содержимое второго блюда. — Но этим не насытишься.

— Еще бы! Десерт, заменивший нам и завтрак и обед!

— Однако, поскольку потомок дяди Тома ничего другого не собирается предложить своим подопечным, возблагодарим судьбу и за то, что есть, и вспомним в связи с этим, что сахар в соединении с другими растительными субстанциями может в крайнем случае заменять в течение какого-то времени остальные продукты.

Насытившись студенистой массой, друзья ощутили вдруг дикую жажду и вспомнили, что с тех пор, как их поместили в камеру, у них не было ни капли во рту.

Они забыли о воде! — сказал Жак то ли со смехом, то ли сердито. — Как, тюрьма без классического кувшина!.. Это не видано!

— Они стали звать сторожа, громко стуча в дверь ногой и кулаком. Но бесполезно: мрачная темница была нема как могила. Выбившись из сил, узники бросились на свои кровати и заснули с жгучей сухостью в гортани, закусив простыни в надежде вызвать хоть какое-то отделение слюны, дабы смочить распухший язык и потрескавшиеся губы.

Ночь была нескончаемо длинной, а сон — плохим. На заре вновь появился сторож с такими же, как и накануне, блюдами.

— Воды!.. Воды!.. — в один голос прокричали изнывавшие от жажды заключенные. — Как, опять сладкое месиво?! Еще раз?!

— О! — проговорил черный с любезным видом. — Ваши светлости должны бы заметить, что это вовсе не та еда, что вчера…

— Как же, палач, не такая?.. Ты что, смеешься над нами?!

— Вчера их превосходительствам давали желе из цедры, а сейчас я принес варенье из кокосового молока.

— А где вода?!

— Заключенным ее не положено, — сказал, осклабясь, надзиратель, открыв в жестокой усмешке два ряда зубов, которым позавидовал бы и волк.

— Как это так, негодяй?! Что это значит: не положено воды?.. Вы хотите, чтобы мы сошли здесь с ума от жажды? Хорошо же, ты поплатишься за это!

Негр поспешил ретироваться.

Жак, в бешенстве набросившись на дверь, закрывшуюся за стражем, начал выкрикивать проклятия, — увы, столь же бессмысленные, как и удары, которыми он награждал ни в чем не повинную деревянную преграду.

— Успокойся! — сказал Жюльен, более владевший собой. — Если ты будешь вот так бесцельно расходовать энергию, то лишь еще больше захочешь пить.