Кругосветное путешествие юного парижанина - Буссенар Луи Анри. Страница 78

— А вот какое. Изготовленная из тафты оболочка шара вмещает в себя двадцать пять тысяч кубических метров водорода… Теперь представь себе: сильным сжатием весь этот газ загоняется в прочнейший баллон емкостью в восемь — десять литров. Что произойдет?

— Ну, если газ сжат до такой степени, он ищет выхода, а не найдя, просто разорвет баллон…

— Отчасти ты прав. Однако давление может быть столь сильным, что газ превращается в жидкость и занимает невероятно малый объем. Тем не менее он способен к расширению и стремится занять первоначальный объем, если вступит в соприкосновение с воздухом. Как я уже говорил, раньше водород считали «абсолютным газом», то есть газом, не способным переходить в иное состояние. Но вскоре стало очевидно, что подобное утверждение ошибочно, — двое знаменитых химиков, Кейе и Рауль Пикте, сумели перевести водород не только в жидкое, но и в твердое состояние, тем самым колоссально уменьшив занимаемый веществом объем. Преследуемые нами мерзавцы владеют, да простят мне столь тривиальное выражение, энергией в баллоне. Сосуды для водорода прочны, взрыв исключается. Когда надо запустить сатанинскую машину, к ней подсоединяют одну из емкостей. Водород при контакте с воздухом переходит в газообразное состояние. Высвобождается значительная энергия, подобная энергии пара, приводящей в действие генераторы, однако в десять, двадцать раз мощнее. Задумайся: жидкость в баллоне, заставляющая привязной аэростат двигаться вверх! Газ давит на поршни, и машина приходит в действие.

— И это все, доктор?

— Да этого вполне достаточно! Подумай-ка о преимуществах подобной системы. Она постоянно под давлением и позволяет получить мощность, которую в настоящее время не способен обеспечить никакой другой механизм…

Вот так через двадцать четыре часа после драматических событий, описанных в предыдущей главе, беседовали наши друзья, от которых командир «Эклера» барон де Вальпре и не собирался скрывать откровения расстрелянного пирата.

Читатель помнит восклицание Фрике на рейде Вальпараисо, куда он прибыл вместе с Андре и доктором Ламперьером, после того, как разглядел приближающийся корабль.

— «Корабль-хищник»! — закричал он.

И наши друзья тотчас же уселись в шлюпку и прибыли на борт «Эклера».

Фрике сразу же рассказал капитану о кое-каких особенностях пиратского судна. Он прекрасно представлял его конфигурацию. Ему были знакомы все его метаморфозы. Он также знал о существовании загадочной машины, не требовавшей для работы ни угля, ни воды.

Крейсер начал преследование. Противник же, вместо того чтобы быстро скрыться, умышленно вел крейсер по следу. С самого начала стало ясно зачем. Он хотел удалиться от оживленных морских дорог, вступить с крейсером в смертельную схватку и победить.

Однажды суда сошлись в бою. Встреча кораблей состоялась на пересечении тридцать второй параллели и сто тридцатого меридиана. Исход битвы известен: оба противника получили серьезные повреждения. У «Эклера» оказалась пробоина в одном из отсеков, куда залилась вода.

Крейсер шел плохо и имел сильный крен. Но поскольку де Вальпре хотел дойти любой ценой до логова бандитов, «Эклер» без страха ринулся через весь Тихий океан. Приходилось экономить уголь, ибо предстоял трудный переход, осложненный рифами и мелкими островками, особенно опасными в штиль или при встречном ветре. Крейсер шел на всех парусах и использовал паровую машину только в крайних случаях.

Огромные водные пространства «Эклер» преодолел без приключений. Казалось, Тихий океан желал оправдать имя, данное ему в насмешку мореплавателями.

Капитан де Вальпре вел судно по прямой, в почти не исследованных водах.

Сколькими этнографическими, ботаническими, зоологическими и географическими открытиями пополнялась бы наука, если бы вместо преследования бандитов блестящий офицер занимался любимыми им научными исследованиями!

Чтобы дойти до атолла, служившего убежищем для бандитов, необходимо было преодолеть три тысячи сто двадцать пять лье… почти треть пути вокруг земного шара.

В водной пустыне нет оазисов. Разве что на пересечении тридцатого градуса южной широты и сто восьмидесятого градуса восточной долготы можно в отдалении заметить Кермадек — три островка и два рифа.

На пересечении сто семьдесят пятого и тридцать третьего градусов де Вальпре слегка отклонился к северу и увидел первые коралловые рифы. Начиналось Коралловое море.

Требовалось пройти вдоль огромного кораллового барьера, параллельного восточному побережью Австралии.

«Эклер» уже вышел на траверз [391] мыса Йорк крайней северной точки материка и принялся медленно лавировать среди рифов неподалеку от Кардуэлла, места, где кончается телеграфная линия, идущая от залива Карпентария.

Поскольку на картах обозначены далеко не все островки и не всегда точно показаны очертания подводных образований, часто и быстро меняющих конфигурацию, впереди крейсера шла шлюпка. В ней сидели шестеро гребцов и двое рулевых, матросы то и дело забрасывали лот [392], промеряя глубины. Так продвигается армейский корпус по вражеской территории, высылая вперед походный дозор.

Доктор, Андре и Фрике получили от командира почетное право плыть в шлюпке; Ламперьер решил лично проверить теорию Дарвина относительно возникновения отмелей, течений и коралловых рифов, а его товарищи вызвались ему помочь.

Все шло как нельзя лучше. Близился час отдыха. Шлюпка возвращалась на борт. «Эклер» замедлял ход. И вдруг загадочная, неодолимая сила подняла ввысь и вспенила бешено забурлившие воды — как будто поспел первый бульон в огромной кастрюле, подогреваемой, быть может, подводным вулканом.

В один миг шлюпка поднялась на гребень водяного вала, отбросившего ее в одну сторону, а корабль — в другую.

Менее чем за минуту черное как смоль, окаймленное оловянно-серой полосой облако показалось на горизонте, постепенно оно распространилось по всему небу. Вода окрасилась в свинцовый цвет.

Грозную тучу прочертили беловатые зигзагообразные сполохи. Раздался удар грома, громкий как выстрел из морского орудия, затем последовала серия странных и жутких звуков. Тут же задул мощнейший ветер. Корабль с бешеной силой выбросило в открытое море, а шлюпку, которую швыряло, словно соломинку, — на берег.

Все, кто в ней находился, были обречены на неминуемую гибель. Ни один крик не вырвался из груди приговоренных к смерти. Может, их только оглушило? Никто ничего не мог сказать, ибо внезапно наступила ночь.

Ревели воды, гремел гром, выл ветер. На верхушках кораллов белела пена. Вдруг среди хаоса раздался пронзительный крик, причудливо преломлявшийся на фоне бури. Это был не отчаянный призыв, а скорее дерзкий вызов, брошенный юным парижанином всеобщему ужасу.

— Пиии-у-у-ит-ит!.. Пиии-у-у-ит!..

Гамен остался жив, и теперь он хотел одного: спасти друзей, воспользовавшись собственной геркулесовой мощью и великолепным умением плавать.

Случай тотчас же послал ему захлебывавшегося доктора, которого накрыло огромной волной.

Фрике не мог схватить этот «случай» за волосы — на голове доктора, гладкой, как арбуз, не было даже парика.

— Уф! Уф! Пьюф! Ко мне!

— Иду, папа!.. Иду. Держись.

— Месье Андре… Сюда!

Молодой человек, оказавшийся на гребне волны, сумел протянуть руку. Он, как известно, обладал недюжинной силой. Ему удалось ухватить доктора за руку, а Фрике, вцепившись в край докторской рубашки, приготовился к безопасно высадке на берег.

Прибой обладал невероятной силой. Водяная гора была до того высокой, что с лихвой перекрывала коралловые рифы.

Все трое перенеслись на другую сторону кораллового барьера и очутились на песчаном берегу, избитые, истерзанные, исцарапанные до крови, опутанные водорослями.

«Кругосветное путешествие юного парижанина», по всей видимости, было далеко от завершения: Фрике и двое его друзей оказались на северо-восточном побережье Австралии.