Приключения в стране львов - Буссенар Луи Анри. Страница 16

Слова сенегальца были выслушаны в глубоком молчании, но потом началось что-то невообразимое. Негры выли как сумасшедшие, потрясая луками, дротиками; некоторые целились из ружей, давая понять, что никого не пропустят.

Молодой человек велел повторить сказанное, предполагая, что происходит недоразумение.

Но нет. Крики в ответ только усилились. Просвистело несколько стрел, прогремели выстрелы.

Юноша скрепя сердце приказал отступать, хотя был уверен, что прорвет цепь.

— Конечно, всю туземную эскадру можно разметать одним выстрелом из картечницы, — рассуждал он. — Ну а потом? О нас разнесут весть как о врагах, начнут травить, словно зверей, вовлекая в ежедневные стычки — это будет конец мирной миссии. Ну и жандарм! Заварил кашу. Где он теперь? Преодолел этот кордон или остался где-нибудь в лесу? Хоть бы эти черномазые рассказали, что ли… Я бы им заплатил… Очевидно, они принимают нас за англичан. Скверно. Первым делом надо отойти подальше от стрел этих негостеприимных господ, а там видно будет. И то сказать — отступление не бегство. Машинист, задний ход!

ГЛАВА 11

Паровая шлюпка, вооруженная картечницей, современные смертоносные винтовки против жалких скорлупок негров! Совершенно ясно, чья взяла бы, разразись бой. Тем не менее француз отступил!

Да, он был безусловно смел, но и благоразумен. «Мало, — рассуждал он, — просто проникнуть во враждебную страну, надобно еще и как-то ужиться с ее обитателями». Беспрерывно сражаться с воинственными оравами дикарей не входило в его планы. Именно поэтому Фрике отдал приказ:

— Задний ход!

Негры завыли от восторга, увидев, что шлюпка пошла назад, но преследовать ее не стали. И правильно сделали, потому что парижанин решил на дальнейшие уступки не идти и всыпал бы дикарям как следует.

Выйдя из-под обстрела, юноша распорядился собрать дров на левом берегу, затем, отплыв на середину реки, приказал бросить якорь.

Потом он подозвал сенегальца, успевшего доказать свою преданность:

— Не мог бы ты отправиться к неприятелю на челноке и навести справки о капитане?

— Мой съездит, — кивнул негр.

— Не боишься, что убьют?

— Мне все равно. Убьют — работать не надо.

— Ну, а если они заберут тебя в неволю?

— Не боюсь. Твой придет на шлюпка, с большими ружьями, и отберет лаптота обратно.

— Разумеется. Даю слово, всякий жестоко поплатится за оскорбление моего парламентера. Но, думаю, они не сделают тебе ничего дурного. В особенности если объяснишь, что мы не англичане, а французы.

— Да. Прощай. Мой сейчас сядет в челнок.

Сенегалец сошел в маленькую лодчонку, которую на веревке буксировала за собой шлюпка, схватил рулевое весло и смело поплыл вверх по реке.

Прошло два часа, затем четыре, потом шесть. Нет вестей! Фрике, хоть и знал, что переговоры с дикарями всегда большая канитель, все-таки под конец начал тревожиться. Настала ночь, он пробовал заснуть, но не спалось. Для себя юноша решил: с первыми же лучами солнца пойдет отыскивать слугу. Вдруг вдали, на реке, послышались веселые громкие голоса, шум весел — и в лунном свете показался челнок, плывший рядом с туземной пирогой, в которой сидело несколько негров. Что было у них на уме, молодой человек, естественно, не знал.

— Кто идет? — крикнул он так, что весь экипаж проснулся.

— Это мой, хозяин. Ваш добрый лаптот.

Фрике узнал голос сенегальца и очень обрадовался.

— Хорошо. А кто с тобой?

— Негры-дезертиры. Мой пил, они пили… много пили… мой привел их к тебе на службу — если хочешь. А не хочешь — отрезать им всем головы, и дело с концом.

— Несчастный! Ты пьян как сапожник, — рассмеялся путешественник. — И все-таки очень рад тебя видеть. Добро пожаловать. И собутыльников своих давай сюда. Полезай, да смотри не свались в воду.

Сенегалец, привязывая челнок к шлюпке, проделал это с особенной методичностью, свойственной пьяным людям, желающим доказать, что они вполне трезвы. Потом влез в шлюпку с кормы и стал звать товарищей.

Те мгновенно оказались на борту и, слегка пошатываясь, замерли на палубе.

— Вижу, ты не терял даром времени.

— О, хозяин, мой пил… много пил.

— Вижу, черт возьми. За четверых, должно быть, нализался!

— Мой пил, хотел напоить других, а других поил, хотел расспросить новости.

— Ну это верный способ развязать языки. Что же ты узнал? Про капитана есть что-нибудь?

— Хозяин… угости сперва доброго слугу ромом и беглых негров… тоже угости.

— Милый мой, да ведь ты потом языком не будешь ворочать. Впрочем, раз тебе так хочется…

— О, мой пил сорговое note 64 пиво… и просяное пиво… а ром все покроет.

— На, глотай! Только куда ты после этого будешь годиться.

— Товарищам тоже дай пить, — приставал лаптот.

— И товарищи пусть пьют, — согласился Фрике с терпеливостью человека, знающего чернокожих и умеющего ждать.

Выпив по большому стакану рома, негры, как ни странно, несколько оживились. У сенегальца язык перестал заплетаться, он заговорил более связно и понятно.

— Вести о капитане… Он проплыл мимо, когда мы стреляли крокодилов. Капитан теперь — генералом у Сунгойи, военным министром! А Сунгойя — верховный вождь.

— Ну, я теперь ничему не удивляюсь. Барбантон ищет приключения. Пустился во все тяжкие. За каких-нибудь тридцать часов угодить в генералы и министры! Недурно. Наше австралийское божество отличается. Невозможного для него не существует.

Юноша продолжал расспросы. Дальше выяснилось, что появление Сунгойи в родных местах вызвало целую революцию.

Его приверженцы, как только узнали о прибытии опального вождя, ударили в большой барабан и бросились навстречу все как один. Незнакомого белого человека дикари тоже приняли с большим почетом; им очень понравилась его наружность, осанка, обличавшая великого воина. Прибывших сейчас же посадили в лучшую пирогу, в которой ежечасно менялись гребцы, и быстро помчали в Сунгойю.

Немудрено, что шлюпка отстала: ей приходилось лавировать между скал, потом это сидение на илистой отмели…

— Ну, а те, другие негры, кто такие? Почему они нас не пропускают?

— Они нехорошие… Они из противной партии… Они заперли реку. Не хотят, чтобы мы плыли.

— А, вот как! Не хотят! Мой жандарм сделался главнокомандующим у будущего монарха. Не помочь ли ему, атаковав арьергард note 65 неприятельской армии? Впрочем, какое я имею право вмешиваться в дела этих чучел? Все они друг друга стоят! Нет, лучше мирные средства. Чем идти напролом, постараемся обойти препятствие. Скажи, далеко ли отсюда до Сунгойи сухим путем?

Сенегалец поговорил с товарищами; те подняли вверх пять пальцев правой руки и три пальца левой.

— Восемь дней пути? А если на шлюпке?

Ответ был дан неопределенный: через два дня «огненной лодке» нельзя будет идти из-за камней и мелководья, придется плыть в пироге, по крайней мере, пять дней.

— Понимаю. Раз уж скоро все равно покидать судно, так не лучше ли по суше тихо-мирно прибыть в селение?

На следующее же утро француз начал приводить свой план в исполнение. Трех негров-дезертиров он напрямик спросил, желают ли они поступить к нему на службу. Те с готовностью согласились: им было лестно пойти в поход с белым хозяином. А когда Фрике пообещал каждому по ружью и кружке рома, туземцы пришли в неописуемый восторг и заплясали какой-то сумасшедший танец, объявив, что белый господин — их отец, и они пойдут за ним хоть на край света.

Покончив с этим, парижанин решил отослать шлюпку с обоими матросами во Фритаун, чтобы на стоянке местные дикари не могли напасть и захватить ее. В помощь матросам он оставил одного из негров, а сенегальца и двух других чернокожих взял с собой. Таким образом у юноши оказалась охрана из шестерых здоровых молодцев. Из них трое досконально знали местность, и все вместе были способны нести на себе багаж, провизию и амуницию.