Идеальная пара - Томас Шерри. Страница 12

Тремейн начал отнекиваться, но миссис Роуленд утверждала, что он обязательно заблудится, если не откажется от своего безрассудного намерения, и отправится сейчас к себе в поместье. В конце концов маркиз согласился отобедать с ними, а потом с комфортом доехать до дома в карете.

Но Джиджи нисколько не обрадовалась. Ей хотелось, чтобы лорд Тремейн побыстрее убрался к себе в поместье. И ее совсем не позабавило то, что мать еще больше оживилась, рассмотрев лорда получше при хорошем освещении. Глядя, как мать заботится о госте и как улыбается ему, она то и дело хмурилась.

Но Джиджи все равно надела свое лучшее вечернее платье – легкий воздушный наряд из темно-синего, как ночное небо, шелка. Кроме того, она распорядилась, чтобы ей заново уложили волосы – очень уж хотелось предстать перед маркизом хорошенькой и соблазнительной.

За обедом миссис Роуленд искусно и терпеливо расспрашивала лорда Тремейна о его жизни. И оказалось, что он – гражданин мира. В свои двадцать с небольшим он успел пожить во всех главных столицах Европы и вдобавок побывать на великом множестве популярных европейских курортов.

Держался же маркиз с достоинством принца, но без надменности, которую большинство аристократов впитывают с молоком матери. И тем не менее он был аристократом до кончиков ногтей. Тремейн не только наследовал герцогский титул, но по линии матери, урожденной Виттельсбах, был связан кровными узами с династиями Габсбургов, Гогенцоллернов и даже самих Ганноверов.

В отличие от Каррингтона, чей безвольный подбородок и бессмысленный взгляд почти сразу же бросались в глаза, лорд Тремейн был настоящим красавцем, в это еще больше огорчало Джиджи – слишком уж решительно он отклонил ее предложение.

А миссис Роуленд явно благоговела перед ним. Многозначительно поглядывая на дочь, она словно говорила: «Не молчи же. Очаруй его. Разве ты не видишь, что он само совершенство?» Но Джиджи сидела и хмурилась. Настроение ее с каждой минутой, ухудшалось, и она с нетерпением ждала конца обеда.

Но и после обеда ее мучения не закончились. Миссис Роуленд знала, что маркиз – замечательный пианист, поэтому попросила его сыграть для них. Что он и сделал, блеснув талантом прирожденного исполнителя. А Джиджи украдкой, поглядывала на него и то и дело тихонько вздыхала. «Уходи же, уходи побыстрее», – твердила она мысленно.

Но вскоре выяснилось, что мучениям Джиджи конца не будет. Приблизившись к окну, лорд Тремейн нахмурился – оказалось, что снежная буря усиливается. И тут миссис Роуленд с улыбкой заявила, что гость может не беспокоиться, – мол, благодаря ее, миссис Роуленд, исключительной дальновидности к его родителям уже давно был послан слуга, чтобы сообщить: из-за непогоды лорд Тремейн заночует в гостях.

Джиджи надеялась, что маркиз уедет и что она больше никогда его не увидит. Как же ей теперь пережить ночь под одной крышей с ним?! А ведь все это время она будет знать, что он совсем рядом…

Камден никак не мог уснуть, но чужая кровать была здесь совершенно ни при чем – к чужим кроватям он давно привык. Не имея собственного дома, переезжая из города в город, перебираясь из дома в дом, он частенько ночевал в комнатах, которые ему не принадлежали.

Он не солгал миссис Роуленд. Он действительно жил едва ли не во всех европейских столицах и побывал на самых лучших курортах Европы. Просто маркиз умолчал о причине своих странствий. Все дело в том, что его родители обращались с деньгами чрезвычайно беспечно, поэтому постоянное жилище было им не по карману.

Их переезды из города в город и с курорта на курорт не совпадали с сезонной миграцией состоятельных людей. Например, летом, когда все устремлялись в Биарриц и Экс-ле-Бен, они обосновывались на вилле какого-нибудь родственника в Ницце. Иногда задерживались где-нибудь, если пустовал дом друзей или родственников, отправившихся в путешествие. Но средств постоянно не хватало, уже в тринадцать лет Камден взял на себя ведение домашнего хозяйства. К тому времени он научился договариваться с кредиторами, задабривать слуг и быстро выучивать новые языки, чтобы торговаться с местными лавочниками. Он не имел ничего против бедности, но ему претило лгать, лицемерить и изворачиваться – и все только для того, чтобы его родители могли и дальше преспокойно закрывать глаза на плачевное состояние своих финансов.

Рядом с Теодорой он отдыхал душой. Они познакомились в Санкт-Петербурге, где их матери в складчину держали тройку. Ей тогда было пятнадцать, ему – шестнадцать. Она тоже была бедна и тоже постоянно переезжала с места на место. Они сразу же понравились друг другу, потому что понимали друг друга без слов.

Но не мысли о Теодоре лишали его сейчас сна, а мисс Роуленд. Еще до их случайной встречи Тремейн более или менее ожидал, что она предложит объединить его будущий титул и свое состояние. Он также ожидал, что будет кусать локти, отвергая богатство, о котором мечтал всю свою жизнь.

Вот только сама мисс Роуленд оказалась для него полнейшей неожиданностью – бессердечная, ожесточенная, не по годам циничная. Но беспощаднее всего она поступала с самой собой, упорно настаивая, что предел ее мечтаний – оглушить герцога его собственным гроссбухом и отвести к алтарю.

Однако за обедом на лице этой хладнокровной и расчетливой особы явственно проступали горечь и разочарование. Было очевидно, что он, Камден, понравился ей, понравился настолько, что она не просто расстроилась из-за его отказа, а впала в самое настоящее уныние.

Удивительно, но Камдену она тоже понравилась. Ее откровенность – она называла вещи своими именами – была словно глоток свежего воздуха после туманных намеков и недомолвок, которые всю жизнь сопровождали его отношения с людьми вне семейного круга. И все-таки отнюдь не это качество произвело наибольшее впечатление на Камдена. Он не мог уснуть, он ворочался с боку на бок, потому что его поразила ее необычайная чувственность.

Ей хотелось прикоснуться к нему – это желание весь вечер отражалось в каждом ее взгляде – и в прямом, и в брошенном украдкой. «Как только мы скрепим брак, можете вообще уйти и не возвращаться, пока вам не понадобится наследник». Кажется, именно так она сказала. Возможно, она все-таки девственница, однако чистой и непорочной ее никак не назовешь. Мисс Роуленд прекрасно разбиралась в этих делах.