Никогда, Никогда (ЛП) - Фишер Таррин. Страница 10

— Мы были вместе четыре года, Чарли. Ты не можешь винить меня в том, что я немного расстроен!

Девушка качает головой.

— Они были вместе четыре года. Чарли и Силас. А не мы. Кроме того, кто сказал, что ты у нас ангел? Ты свои-то сообщения просматривал?

— Я уже боюсь. И не делай этого.

— Чего?

— Не говори о нас в третьем лице. Ты — она. Я — он. Нравится нам это или нет.

Как только я начинаю выезжать со двора, звонит телефон Чарли.

— Это моя сестра, — говорит она, прежде чем ответить. Девушка внимательно слушает с пару секунд, все это время разглядывая меня. — Она была пьяной, когда я вернулась домой. Скоро буду. — Она заканчивает разговор. — Снова в школу. Моя пьяная мать должна была забрать сестру после плаванья. Похоже, нам предстоит встреча с очередным родственником.

Я смеюсь.

— Наверное, в прошлом я был шофером.

Чарли напрягается.

— Я перестану говорить о нас в третьем лице, если ты перестанешь говорить об этом, как о прошлой жизни. Мы не умерли, Силас. Мы просто ничего не помним.

— Кое-что мы помним, — возражаю я.

Я начинаю ехать в направлении школы. По крайней мере, я разобрался с маршрутом.

— Была одна семейка в Техасе, — начинает Чарли. — У них был попугай, но он пропал. Четырьмя годами позже он появился из ниоткуда… и заговорил на испанском. — Девушка смеется. — Почему я помню эту глупую историю, но не что я делала двенадцать часов назад?

Я не отвечаю, вопрос риторический, в отличие от тех, что крутятся в моей голове.

Когда мы вновь паркуемся у школы, у входа стоит копия Чарли с крепко сложенными на груди руками. Она садится на заднее сидение, на место моего брата.

— Как прошел день? — спрашивает Чарли.

— Заткнись.

— Я так понимаю, что не очень?

— Заткнись, — снова рявкает она.

Чарли смотрит на меня круглыми глазами, но с озорной улыбкой на лице.

— Долго ждала?

— Заткнись!

Теперь я понимаю, что Чарли просто подстрекает ее. Я улыбаюсь.

— Мама была в дрова, когда я вернулась домой.

— Что еще нового расскажешь? — отвечает сестра.

«По крайней мере, на этот раз она не приказала ей заткнуться».

Девушка задает еще пару вопросов, но сестра полностью ее игнорирует, сосредотачиваясь на своем телефоне. Когда мы паркуемся у их дома, она открывает дверь прежде, чем машина успевает остановиться.

— Передай маме, что я буду поздно, — говорит Чарли ей вслед. — Как думаешь, когда папа вернется домой?

Ее сестра замирает и смотрит на нее с презрением.

— От десяти до пятнадцати лет, если верить словам судьи. — Она хлопает дверью.

Такого я не ожидал, и Чарли, судя по всему, тоже. Она плавно поворачивается в сидении и смотрит вперед. Медленно вздыхает.

— Моя сестра ненавидит меня. Я живу на свалке. Мама — алкоголичка. Отец в тюрьме. Тебе я изменяю. — Она смотрит на меня. — Почему ты вообще со мной встречаешься?

Знай я ее получше, то непременно бы обнял. Взял бы за руку. Сделал бы хоть что-то. Но я не знаю, что делать. Не существует протокола с указаниями, как успокоить девушку, с которой встречаешься четыре года, и при этом узнал ее только этим утром.

— Ну, если верить Эзре, я полюбил тебя раньше, чем научился ходить. Наверное, такое быстро не проходит.

Она смеется себе под нос.

— Должно быть, ты очень верный. Даже я начинаю себя ненавидеть.

Я хочу коснуться ее щеки. Заставить посмотреть на меня. Но не решаюсь. Я разворачиваю машину и держу руки при себе.

— Может, в тебе есть что-то большее, чем твой финансовый статус и семейная история.

— Ага. — Она смотрит на меня, и ее разочарование сменяется улыбкой. — Может.

Я тоже улыбаюсь, но мы оба отворачиваемся, чтобы скрыть это. Когда мы вновь выезжаем на дорогу, Чарли включает радио. Она переключает несколько станций, останавливаясь на песне, которую мы тут же начинаем петь. Как только первая строчка слетает с наших уст, мы поворачиваемся друг к другу.

— Текст, — тихо говорит девушка. — Мы помним тексты песен.

Как-то это не складывается. Мой разум так устал, что я даже не пытаюсь разобраться во всем этом бреде. Просто хочу насладиться музыкой. Видимо, Чарли тоже — всю дорогу она сидит тихо. По прохождению нескольких минут, я чувствую ее взгляд на себе.

— Мне жаль, что я изменяла тебе. — Она мгновенно увеличивает громкость и усаживается в сидении. Девушка не ждет ответа, в ином случае я бы сказал, что все нормально. Я ее прощаю. Потому что она не похожа на того человека, который изменил мне прежде.

Она так и не спросила, куда мы едем. Да я и сам не знаю. Просто еду — это единственное занятие, которое помогает мне успокоить разум. Понятия не имею, сколько проходит времени, прежде чем солнце, наконец, садится, и я решаю вернуться назад. Мы оба погружаемся в свои размышления, что забавно для людей без воспоминаний.

— Нам нужно проверить наши телефоны, — говорю я. Это первые слова за целый час. — Просмотреть старые сообщения, мейл, голосовую почту. Вдруг мы сможем найти этому объяснение?

Она достает мобильный.

— Я уже пыталась, но у меня не такой модный телефон, как у тебя. Я могу только получать сообщения, и то их мало.

Я паркуюсь у тени возле заправки. Не знаю, зачем нам нужно для этого уединение. Просто не хочу, чтобы к нам подходили случайные знакомые, которых мы все равно не узнаем.

Я выключаю двигатель, и мы начинаем просматривать мобильные. Начинаю с нашей переписки. Все сообщения короткие и по теме. Расписания, время встреч. «Люблю тебя» и «скучаю». Ничего, что могло бы рассказать о наших отношениях.

Судя по моим звонкам, мы общаемся как минимум по часу каждую ночь. Я проверяю все входящие и исходящие звонки за прошедшие две недели.

— Мы общались по часу каждую ночь, — говорю я.

— Правда? — девушка искренне удивлена. — О чем же мы могли болтать целый час?

Я ухмыляюсь.

— Может, не так уж много мы и общались.

Она качает головой и тихо смеется.

— Почему твои пошлые шутки меня не удивляют, хоть я ничего о тебе не помню? — Тут она стонет. — О Боже, — девушка поворачивает ко мне телефон. — Посмотри на это. — Она открывает картинки. — Сэлфи. Одни сэлфи, Силас. Еще и в туалете. — Она выходит из приложения. — Убей меня.

Я смеюсь и открываю свои картинки. Первая — нас двоих. Мы стоим перед озером и, естественно, делаем сэлфи. Я показываю ей, и она стонет еще громче, театрально откидывая голову назад.

— Мы начинаем мне не нравиться, Силас. Ты — богатенький мальчик, который отвратительно обращается с домработницей. Я — злой, бесхарактерный подросток, который делает сэлфи для увеличения собственного эго.

— Уверен, мы не так плохи, как кажемся. По крайней мере, мы друг другу нравимся.

Она смеется себе под нос.

— Я изменяла тебе. Не так уж мы были счастливы.

Я открываю свою почту и нахожу видео под названием «Не удалять». Нажимаю на него.

— Глянь. — Я поднимаю подлокотник и подвигаюсь к ней. Затем включаю магнитолу, чтобы звук шел через блютуз. Девушка тоже поднимает подлокотник и садится рядом.

Я нажимаю на проигрыватель. Мой голос доносится через колонки машины, из-за чего становится ясно, что оператор — я. Экран темный, похоже, я на улице.

— Сегодня наша официальная вторая годовщина. — Мой голос приглушен, словно я не хочу быть пойманным за своими действиями. Я поворачиваю камеру на себя, и она освещает мне лицо. Я выгляжу моложе на год или два. Судя по всему, мне шестнадцать, основываясь на факте, что это наша вторая годовщина. Я пытаюсь пролезть через окно.

— Через пару секунд я разбужу тебя и пожелаю счастливой годовщины, но сейчас почти час ночи, будний день, и я снимаю это на случай, если твой отец убьет меня.

Я снова поворачиваю камеру к окну. Экран темнеет, но мы слышим, как открывается окно, и я карабкаюсь внутрь. Оказавшись в комнате, я свечу камерой на кровать Чарли. Под одеялами лежит неподвижный комок. Я снимаю всю спальню. Первым делом я замечаю, что эта спальня не похожа на ее нынешнюю.