Жестокие игры - Стивотер Мэгги. Страница 80

Мне хочется подождать его. Я знаю, что он прекрасно выигрывал и без меня, четыре раза подряд, но мне просто не хочется покидать его.

Я слышу крик Шона Кендрика:

— Вперед!

И я подстегиваю Дав.

Шон

Нам не вырваться.

Корр легко мог бы обойти Скату, если бы мы продолжали мчаться вперед, но Мэтт Малверн ухватил один из моих поводьев. Он подтягивает голову Корра к себе, чтобы Корр оказался в пределах досягаемости для зубов пегой кобылы. И тянет как раз со стороны того глаза, которым Корр почти не видит. Корр вне себя от страха, так как не знает, что ему противостоит, его глаза выкатываются; нос дергается, снова и снова втягивая воздух. Ската щелкает зубами, задевая его щеку. Я сражаюсь с Мэттом за повод Корра, мое колено колотится о колено Мэтта, я ощущаю жар…

Ската и Корр несутся галопом, плечо к плечу, и каждый шаг уносит их все дальше в волны прибоя. Я чувствую на языке вкус соленой воды; мое седло стало скользким от нее. Каждая мышца тела Корра напряжена, дрожит. Глядя на Мэтта, я вижу, что ему очень трудно удержаться в седле.

А я слишком поздно замечаю его нож.

Я вскидываю руку. Нет, мне не защитить ни себя, ни Корра.

Однако Мэтт опускает нож не на меня. Он скользит его концом вдоль шеи пегой кобылы, оставляя алую линию. Пегая разъяряется от боли. — Попробуй справиться с этим, Кендрик! — кричит Мэтт.

И отпускает поводья.

Ската обрушивается на нас.

Пак

Сначала я догоняю Блэкуэлла на Марго. Марго — крупная, подтянутая гнедая кобыла, длинная, как железнодорожный вагон, и она отчаянно сопротивляется Блэкуэллу. Я вижу, что ее рот полуоткрыт, она ухмыляется, как тот черный кабилл-ушти, который нашел нас с Финном в сарае. До этого она неслась с ошеломительной скоростью, но теперь я вижу, что Блэкуэлл изо всех сил удерживает ее. А стоит ему чуть-чуть отпустить поводья, и кобыла тут же бросается к океану.

Но моей Дав абсолютно наплевать на море. Я пригибаюсь к ее гриве — шея у лошадки вспотела, и мои руки тоже, и мне очень трудно удерживать поводья — и прошу мою кобылку поднажать. Она проскальзывает мимо Блэкуэлла.

Теперь впереди нас остался только Прайвит на Пенде. Прайвит держит приличную дистанцию от линии прибоя, так что я легко могу пройти между ними. Но если мне удастся подманить Пенду поближе к ноябрьской воде, то, может быть, я смогла бы и отвлечь ее настолько, чтобы вырваться вперед. Однако это означает, что я должна подобраться очень близко к кабилл-ушти, не имея при этом плана отступления, а Дав уже напугана до последней степени.

Времени остается немного, до конца дистанции недалеко. Может быть, всего три фарлонга. Я не хочу надеяться, но просто ощущаю, как надежда пульсирует во мне.

Вот только… здесь бы следовало быть Корру. Я не должна была оставаться наедине с Пендой.

Когда я оглядываюсь, я не вижу Корра. Но вижу Марго, быстро настигающую нас. И вижу бешено бьющиеся на ветру перья самодельного чепрака Дав.

Я слышу голос Шона, говорящий мне, что это возможно. И голос Пег Грэттон, которая велит мне показать им всем, чего я стою. Я знаю, что в конечном счете дело не в храбрости Дав. Я пригибаюсь к шее лошади — Дав, моей лучшей подруги, — и прошу ее сделать последний рывок.

Шон

Я пытаюсь удержать Корра, но хватаюсь за пустоту. Откуда-то доносится высокий пронзительный крик — а потом я падаю.

И в тот момент, когда я лечу на землю — между спиной Корра и волной прибоя, — я прежде всего вспоминаю о десятках водяных лошадей, несущихся следом, а уж потом — о смерти отца.

Мой единственный шанс в том, чтобы успеть уйти с их дороги. Моя надежда в том, чтобы, ударившись о землю, суметь откатиться с пути множества копыт. Если не потеряю сознания, я могу выжить.

Какое-то мгновение я чрезвычайно отчетливо вижу все: Корра, его морду, превратившуюся в красную маску, его разорванную ноздрю; горизонт, растянувшийся вдали, слишком далеко; синее-синее ноябрьское небо над нами…

Пегая кобыла поднимает ногу, чтобы ударить меня копытом по голове.

Когда я шмякаюсь на песок, перед моими глазами все расплывается, как в воде. Во рту у меня прибой, подо мной — берег, дрожащий от грохота копыт, и что-то красное, ярко-красное надо мной…

Глава шестьдесят третья

Пак

В тот момент, когда мы обходим Яна Прайвита на Пенде, Ян смотрит мне в глаза, и я вижу, что он просто не верит в происходящее.

Но гонка уже закончена.

Даже когда я вижу, что мы первыми пересекаем линию финиша, даже когда через полсекунды ее минует Марго, а еще через секунду — лошади Айка Паллсона и доктора Халзала, ноздря в ноздрю, — я не могу поверить.

Я осторожно веду Дав, чтобы она остыла, похлопывая ее по шее, я смеюсь и вытираю слезы тыльной стороной окровавленной ладони. Всю мою боль как будто смыло; осталась только неутихающая дрожь. Я, дрожа, поднимаюсь на стременах, отводя Дав подальше от всех этих кабилл-ушти, пересекающих линию финиша. Вороные и серые, гнедые и каурые…

Но я не вижу Шона.

В ушах у меня продолжает шуметь. Я далеко не сразу понимаю, что это рев толпы зрителей там, наверху, на утесах.

Они громко выкрикивают мое имя и имя Дав. Мне кажется, что я различаю в этом гвалте голос Финна, но, скорее всего, мне это лишь чудится. А водяные лошади еще бегут и бегут, рыча, ревя и пытаясь сбросить всадников.

Вот только я не вижу Шона.

Ко мне подходит один из распорядителей бегов, протягивает руку к уздечке Дав. Мои руки продолжают безудержно дрожать, и внутри все трясется от страха.

— Мои поздравления! — говорит распорядитель.

Я смотрю на него, пока смысл его слов медленно доходит до меня, а потом спрашиваю:

— Где Шон Кендрик?

Распорядитель не отвечает, и я разворачиваю Дав и отправляюсь обратно вдоль дистанции. Эта часть песчаного берега уже кишит взмыленными кабилл-ушти и усталыми наездниками. А дальше пляж выглядит ничуть не похожим на тот, по которому я только что скакала в противоположном направлении. Сейчас передо мной — голый песок, и ничего больше. Океан вполне мирно накатывает на него волну за волной, это уже не та голодная, темная масса воды. Я направляю Дав в обратную сторону, внимательно осматривая влажный песок. Там, где происходили схватки, на песке видны пятна крови; у самой воды лежит мертвая гнедая водяная лошадь. Подальше от воды — чье-то тело, прикрытое простыней, и у меня все сжимается внутри… но этот человек слишком крупный, чтобы быть Шоном.

А потом я вижу Корра, стоящего у самого края прибоя; его красная шкура отражается в мокром песке под ним. Он поджал под себя одну из задних ног, почти не касаясь песка даже краем копыта. Его голова низко опущена, и когда я приближаюсь, то вижу, что он дрожит. Седло съехало с места и висит почти вверх ногами.

Под Корром на песке — очертания чьего-то тела, опутанного поводьями. И, несмотря на грязь и песок, я узнаю сине-черную куртку. А то красное, что я по ошибке приняла за отражение, — просто кровь, медленно размываемая каждой новой волной.

Я вдруг вспоминаю о том, как Гэйб говорил, что ему всего этого не вынести, а я ему не верила, потому что, конечно же, можно вынести все, если захочешь.

Но вот теперь я прекрасно понимаю Гэйба, ведь мне не вынести смерти Шона Кендрика. Только не после всего того, что было. Не после того. Уже и то плохо, что, судя по позе Корра, у него сломана нога. Но Шон… Шон не может быть мертв.

Я соскальзываю со спины Дав. Рядом откуда-то берется еще один распорядитель бегов, и я сую поводья ему в руку. И тащусь по песку к Корру. На мгновение я приостанавливаюсь, когда прямо перед моим лицом проносится чайка. Чайки уже собираются над следами кровавой бойни на песке… почему их никто не прогоняет?