В тебе моя жизнь... - Струк Марина. Страница 150

Всю его правую щеку от самого глаза до уголка рта пересекал длинный глубокий шрам с рваными краями. Никто не сказал ей, что он так изменился внешне, посему она сейчас была поражена до глубины души. Марина стиснула перед собой руки, чтобы не подойти к нему и не коснуться его кожи. Боже, как ему, верно, было больно! Какая страшная рана! Он просто чудом сохранил глаз.

— Это кошка, — хрипло сказал Сергей, указывая пальцем на правую щеку. — След на всю жизнь. Чтобы я помнил.

Марина вздрогнула — так непривычно было слышать ей его глубокий голос не во сне, а наяву. Она неосознанно вдруг шагнула к нему, протянув руку, словно желая коснуться его, и он не удалился от этого прикосновения, а наоборот шагнул ей навстречу. Она ласково провела ладонью по его правой щеке, аккуратно нащупывая пальцами его шрам. Тепло его кожи словно обжигало кончики ее пальцев, она вдохнула аромат его кожи и почувствовала, как у нее закружилась голова.

— Ты живой, — прошептала Марина с таким надрывом в голосе, что у Загорского замерло сердце. Он резко повернул голову и коснулся губами ее ладони. Она не отняла своей руки, и он накрыл своей ладонью ее кисть, затем взял ее руку и легко притянул ее к себе, другой ладонью нежно стирая слезы, которые одна за другой катились по ее лицу.

— Ш-ш-ш, тихо, не плачь, — шепнул Сергей чуть слышно. От вида ее слез у него просто разрывалось сердце. — Я думал, ты будешь рада. А ты рыдаешь…

Марина, улыбаясь сквозь слезы, уткнулась лицом в его плечо, обхватывая руками его шею, прижимаясь к нему. Ее сердце так бешено стучало в груди, словно хотело выпрыгнуть из ее груди. Если бы она не ощущала под своими ладонями крепкое тело, то решила бы, что ей снова снится сон, настолько происходящее казалось ей нереальным. Она гладила руками широкие плечи, обтянутые тканью мундира, теплую кожу над воротом и мягкие волосы, наслаждаясь каждой минутой, проведенной рядом с ним.

Сергей вдруг отстранил ее, пристально посмотрел в глаза. Потом перевел взгляд на ее губы, тронул их большим пальцем и стал склоняться к ее лицу. Марина поняла, что он хочет ее поцеловать, и сначала сама подалась ему навстречу. Но затем в ее голове вдруг всплыла с ужасающей ясностью одна мысль, одно единственное воспоминание, приводящее ее в отчаянье, причиняющее ей немыслимую боль.

Она отвернула резко голову, и губы Сергея скользнули по ее щеке, обжигая кожу своим прикосновением. Он не ожидал от нее отстранения, посему Марина легко выскользнула из его рук и отошла от него как можно дальше, сжимая судорожно руки. Вот Сергей держал в руках ее тонкий стан, а вот уже в его объятиях пустота…

— Так нельзя, — с болью в голосе произнесла Марина, отводя взгляд от его лица, на котором она легко прочитала ту муку, что сейчас причиняла ему. — Я знаю, я не всегда помнила о добродетели ранее, но сейчас…

Сергей похолодел, услышав эти слова. О чем она, черт возьми, толкует? Какая добродетель? Но потом вдруг блеснуло кольцо на ее правой руке, когда она поднесла руку с зажатым в ладони платком к губам, и он понял, что она пыталась ему сказать, а затем вспомнил о жестокой реальности. Чужая супруга. Она теперь не принадлежала самой себе. И не принадлежала ему.

Он отвел глаза в сторону, сжал кулаки, чтобы не показать свое состояние сейчас, ибо его вдруг затрясло, словно в ознобе.

— Ясно, — произнес Сергей в никуда, конкретно никому не обращаясь. — Значит, вот как.

— Вот так, — подтвердила Марина, кивая головой. — Я не хотела тебя ни упрекать, ни словом не обмолвиться о том, что было, но… Боже! Если бы ты тогда поступил согласно совести…

— Молчи! — прошипел он хрипло, еле сдерживая себя в этот момент. — Ни слова более, ибо, клянусь Богом, я ударю тебя!

То, как она вздрогнула при его словах, как отшатнулась от него, ее испуг, мелькнувший в больших глазах, причинило ему нестерпимую боль. Неужели она действительно полагает, что он способен на это? Даже если Марина будет убивать его, он не сможет ничего сделать ей в ответ, спокойно подставляя свою голову, без единого намека на защиту.

Сергей попытался обуздать собственные эмоции, чтобы не напугать ее более. Он ясно представлял, как мог напугать ее его рык и нынешний внешний вид. Словно бандит с большой с дороги, усмехнулся он с горечью.

— Своими нелепыми подозрениями ты оскорбляешь меня, — как можно тише проговорил Сергей. — Но ты ведь и ранее делала это, ведь так? И я неоднократно говорил тебе, что будь ты мужчиной, я давно бы прикончил тебя за подобные слова, оскорбляющие мои честь и достоинство. И как ты могла поверить, что я способен обмануть тебя? Так жестоко и грязно поступить? Ты, твердившая мне о своей любви, клявшаяся у алтаря почитать меня.

Тут на него вдруг нахлынули жестокие строчки из дневника Натали, обличающие ее неверность, ее обман, ее лицемерие. Он не хотел в них верить сейчас, когда она стояла перед ним и плакала, когда ее глаза так доверчиво смотрели на него.

— Никакого coquetterie [293]с Анатолем, — произнес Сергей свои собственные слова, сказанные им когда-то, упиваясь той болью и сожалением, что сейчас отражались в ее глазах. — Ты и не стала, верно? Как преданная жена, ты честно не стала флиртовать с ним. Ты просто вышла за него замуж!

Он вдруг так резко сорвался с места, что она даже не успела ничего сделать, схватил ее за плечи, больно сжимая их пальцами.

— Почему? — потребовал Сергей от нее ответа, глядя в ее глаза. Он знал, что она никогда не умела лгать, по крайней мере, ему. Он всегда легко читал по ее лицу все те эмоции и чувства, что Марина испытывала в тот или иной момент. Она всегда была словно открытая книга для него. Вот и сейчас он пытался найти ответ именно в ее глазах, ведь они никогда не лгали ему, в отличие от их обладательницы.

— Почему ты сделала это? Скажи же. Я попытаюсь понять. Твоя тетушка была смертельно больна, в таких случаях мало кто играет свадьбу, — Марина попыталась было отвести взгляд, настолько ей было мучительно больно смотреть в его глаза, в которых сейчас плескались непонимание и странная смесь надежды и боли. Но он не дал ей сделать это, обхватил ладонью ее затылок, снова развернул к себе. — Что могло тебя толкнуть на это шаг? Что это было, что ты сама назначила венчание на более ранний срок?

В глазах Марины промелькнула вина, и ему вдруг стало трудно дышать. Анатоль не солгал ему, как он надеялся, до последней минуты веря, что Марина сама не могла так спешно согласиться на это венчание, что родители заставили ее сделать это, стараясь не упустить выгодную партию.

— Это сделала ты, — прошептал он. — Но почему? Почему? Или…? — мелькнуло в его голове нелепое предположение, но он тут же отверг его — до того странным и неправдоподобным оно ему показалось. — Скажи же мне. Назови любую причину, чтобы я не думал, что я ошибался в тебе. Любую, и я поверю тебе.

— Не могу, — почти простонала Марина, связанная клятвой на образах по рукам и ногам, едва не рыдая во весь голос. — Я не могу. Я не могу тебя обмануть, как бы ни желала облегчить твои муки. Прости меня.

Он понял по ее глазам, что она говорит сейчас ему чистую правду, и его сердце словно остановилось. Он не хотел верить тому очевидному, той ясной картине, что вырисовывалась. Даже Жюли не могла найти оправдания этому поступку Марины, как ему признался в разговоре Арсеньев, а уж та-то знала Марину, как никто другой.

Все очень просто — ради своего благополучия и благополучия своей семьи она пошла под венец с другим. С тем, кто мог обеспечить ей ту жизнь, которой она была достойна. Сергей не обвинял ее в этом. Разве мог? Она всегда была честна с ним по этому поводу. Разве не она сама сказала ему когда-то давно, что ее главная задача, как дочери, выполнить свой долг по отношению к семье? Разве вправе он осуждать ее, когда это происходит сплошь и рядом?

К чему сейчас мучить их обоих? К чему было вообще выяснять причины, которые толкнули ее на брак с Анатолем? Зачем было бередить старые затянувшиеся раны? Что случилось, то случилось. Никто не в силах поменять прошлого.