В тебе моя жизнь... - Струк Марина. Страница 162

Как сказать ему? Где найти те слова, что не ранят его так сильно при том известии, что она принесла ему? Поймет ли Сергей, почему она поступает именно так, почему выбирает другого? Марина в отчаянье теребила мочку уха, не замечая столь привычного для нее жеста, Сергей же смотрел на ее движения с какой-то странной нежностью в глазах. Она обратила внимание на его взгляд и вспыхнула под воздействием потока воспоминаний, который нахлынул на нее в тот же миг. Они настолько хорошо знали друг друга, что ей даже не стоило ничего говорить о своем душевном состоянии — один небольшой жест выдавал с головой ее волнение сейчас.

— Говори же, — мягко произнес Сергей, и она решилась — быстро, не давая себе времени на раздумья, проговорила:

— Я приняла решение расторгнуть брак, — сказала и замолчала, поразившись тому, что заметила в его глазах. Сначала мелькнуло неверие, он вгляделся в ее лицо, и неверие сменилось надеждой и радостью. Он вдруг резко сорвался с места, взял ее за руку и поднес ее ладонь к губам в таком жарком поцелуе, что у нее затряслись колени. Он ошибся, поняла Марина с горечью, осознав, как можно было истолковать ее слова, после того, как она сама обещала в этом доме недавно, что он непременно будет счастлив, после того, как сама приехала к нему нынче утром.

О Боже, ее затрясло нервной дрожью, она боялась сказать ему то, что должна была поведать. Она не плакала нынче ночью, а сейчас при виде его склоненной головы над ее рукой, при виде надежды в его глазах слезы сами сорвались с ресниц. Одна из них упала ему на руку, и он напрягся, поднял на Марину взгляд, по-прежнему не выпуская ее ладони.

— Значит, это нашбрак ты желаешь расторгнуть, — глухо произнес Сергей, поглаживая большим пальцем ее ладонь. Этот нежный жест заставил ее затрепетать. Она не смогла произнести сейчас то, что должна была, и потому только кивнула в ответ.

— Что ж, это тоже выход из положения, — едва слышно согласился он и перевел взгляд на свой палец, ласкающий ее кожу, словно ему было невыносимо смотреть ей в глаза. — Я почему-то предполагал, что так и будет, когда его сиятельство передал мне твои слова. Весьма опасался, что жалость ко мне может толкнуть тебя на необдуманные поступки, что я не смогу защитить тебя в этой ситуации от тебя же самой. Но ты поступила благоразумно, как я полагаю, посоветовавшись со своим супругом. Что ж, расторжение так расторжение. Я думал и об этом ранее, но не смел предложить тебе пойти на этот риск. Все же существует опасность, что наша тайна может стать явной, и в этом случае твоей репутации пришел бы конец. Расторжение…. Все верно. У вас подрастает ребенок, и признай мы наш с тобой брак — он стал бы… стал бы вне закона, — произнес как можно мягче те страшные слова, что резанули ее сознание. — Разумеется, я возьму на себя вину при прошении. Иначе и быть не может. Иначе быть не должно.

— Нет, — покачала Марина головой. — Тебе не стоит этого делать. Брак можно признать mariage nul [310]. В этом случае ты сможешь вступить в брак повторно. Я бы очень этого хотела…

Она осеклась, осознав, что именно сейчас сказала, совсем не вкладывая этот смысл в свою реплику, хотела поправиться, но поняла, что не может найти для этого слов сейчас. Как странно! Впервые она не знала, что сказать ему.

Сергей же понял ее по— своему. Он отпустил ее ладонь и отошел от нее снова, скрестив руки на груди.

— Ты хотела бы, чтобы я женился? — повторил он ее слова. Марина взглянула на него сквозь слезы.

— Ты прекрасно знаешь, что я хотела сказать. Я больше всего на свете хочу, чтобы ты был счастлив. Пусть даже такой ценой.

Черты его лица смягчились при этих словах, но он по-прежнему стоял на расстоянии от нее, буквально белый от напряжения, лишь шрам алел на его лице.

— На каком основании брак может быть признан mariage nul? — спросил Сергей.

— Нет родительского разрешения, отсутствуют приходские, записи и нет разрешения из полка, — повторила Марина слова Анатоля. Сергей коротко кивнул, признавая правоту ее слов. — Все это ставит под сомнение законность венчания, и можно без особого труда добиться аннулирования брака.

Они оба помолчали, не зная, что еще могут сказать друг другу в сложившейся ситуации. Потом она вспомнила реакцию на слова о разводе другого мужчины, и удивилась тому, что сейчас происходило здесь, в этой комнате.

— Почему ты так легко отпускаешь меня? — вдруг сорвалось с ее губ с сожалением. Марина сама не понимала, какую боль причиняет ему сейчас своим вопросом. Он вскинул голову и посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. Потом лишь слегка улыбнулся и проговорил:

— А разве я могу иначе? К чему мне мучить тебя более? Я никогда не думал о том, что смогу отпустить тебя от себя, и помыслить не мог об том. Но нынче, осознавая, что нет иного пути принести пусть не счастье, но покой в твою жизнь… Я принимаю твое решение, каким бы оно не было, я всегда поступлю так, как ты решишь, как тебе будет лучше, даже тогда, когда сам буду едва дышать от боли. Разве не этого ты ждала от меня? Скажи ты только слово, только одно слово, и я буду бороться за наш брак, бороться за тебя. Но каждый мой шаг, каждое мое действо может причинить вред тебе, и потому я бессилен сделать что-либо. И я отступаю. Ибо такова твоя воля, милая.

Марина застонала про себя. Почему, ну, почему они такие разные, эти мужчины? Тот, от которого она ждала понимания всей ситуации, какого-то благородства, отказал ей в этом, а другой, который всегда предпочитал поступать только согласно своим желаниям, сейчас отступал, уважая ее решение.

Ну, вот и все. Она сказала ему то, что должна была, более ей нечего было делать в этом доме. Она посмотрела на Сергея, и он, прочитав ее мысли, позвонил, чтобы ее проводили. Это напомнило ей, как они ранее могли угадывать желания друг друга еще до того, как они были высказаны вслух, и это воспоминание причинило ей невыносимую боль. Марине сейчас было тяжело до безумия расстаться с ним навсегда и видеть его отныне лишь, как приятеля супруга на светских мероприятиях — на расстоянии, обмениваясь лишь вежливыми фразами и жестами. Снова чужие друг другу люди, некогда делившие друг с другом радость взаимной любви. Всего несколько дней, там, в Киреевке, но для них эти дни были маленькой жизнью.

Ей вдруг захотелось, чтобы он знал, почему она поступает так, почему не борется за свое счастье с Сергеем, и Марина быстро проговорила, глядя в сторону:

— Я делаю это только из-за ребенка. Не будь дочери, я бы ушла от него, невзирая на то, что сулило бы будущее.

Он замер над ее рукой, которую целовал на прощание, потом поднял свой взгляд на нее. У Марины перехватило дыхание от той нежности, что излучали его глаза.

— Я знаю, милая, — сказал Сергей едва слышно, и она еле сдержала слезы, так и норовившие пролиться из ее глаз. — Я знаю.

— Ты…? — начала она, но запнулась, не зная, как спросить его, не вернется ли Загорский опять к своим порокам, но он понял ее. Уголок его рта приподнялся в усмешке.

— Со мной все будет хорошо, — заверил ее Сергей, а потом добавил, заметив, что распахнулись двери в салон, впуская лакея, явившегося на зов. — Я полагаю, вы дадите мне знать, когда потребуется мое присутствие. Уверен, Его Императорское Величество непременно пожелает сам разобраться в обстоятельствах этого дела.

Они кивнули друг другу, и Марина принялась натягивать перчатки, не попадая сразу пальцами в них — так у нее дрожали руки. Затем они снова взглянули друг на друга.

— Прости меня, — прошептала Марина еле слышно. Он покачал головой, глазами говоря ей, что он давно простил ей этот поспешный брак с Ворониным, навсегда разделявший их теперь. Она подобрала юбки и двинулась к двери, следуя за лакеем, что повел ее в переднюю. Спиной Марина чувствовала на себе взгляд Сергея — прощальный, полный тоски и щемящей души нежности. Он отпускал ее. Навсегда.

Это страшное слово вдруг словно отпечаталось в мозгу Марины со всей ясностью. Она осознала, что нынче это действительно был конец их любви, такой короткой, такой сладостной. Тогда, в Киреевке она не поняла этого, в ней была жива надежда, что можно изменить что-нибудь. Но нынче, чувствуя спиной его взгляд, ее сердце сжалось от этой невыносимой для нее потери. Она вдруг остановилась в дверях и резко развернулась. Рванулась к этому мужчине за своей спиной, путаясь в юбках, забывая о лакеях, что виднелись в коридоре и с интересом наблюдали за ними через распахнутые двери.