Шерше ля вамп - Набокова Юлия. Страница 13

— Имитаторы? — с обидой в голосе возразила Вероник. — Жанна, все картины — подлинники. Это Климт. — Она указала на вариацию картины с рекламы телевизоров. — Это, — кивок в сторону полотна с крылатыми вампирами, — Шагал. Там, — взмах руки в глубь галереи, — Пикассо, Боттичелли, Моне, Сезанн, Рубенс, Рерих, Врубель.

— Не может быть! — ахнула я. — Они все были вампирами?

— Мало кто, — качнула головой Вероник. — Но в разное время они столкнулись с кем-то из нас и, под впечатлением, написали эти картины. Какие-то из них потом послужили основой для шедевров, которые сейчас знает весь мир. Переписав их в светлых тонах, одни, как Климт и Шагал, стремились избавиться от тягостных воспоминаний встречи с нашими соплеменниками. Но большинство картин так и осталось неизвестными — мы забрали их раньше, чем их увидела публика. Все они там, в глубине. У входа висят самые знаменитые.

— Забрали? — уточнила я с недоверием.

— Какие-то выкупили, какие-то похитили, какие-то отобрали силой, — пояснила Вероник. — Ты же понимаешь, лучше нам себя не афишировать перед широкой публикой.

— Но ведь художники знали, — возразила я.

— Да кто бы поверил их словам? А вот их работы были весьма убедительны, как и все гениальное, поэтому картины надо было изъять. Ну что, составишь мне компанию за столом?

Я с радостью покинула полумрак галереи, вошла вслед за Вероник в ярко освещенную, оформленную в терракотовых тонах столовую и на миг зажмурилась от бьющего в глаза света.

— Слишком ярко? — виновато спросила вампирша. — Бернар все время отчитывает меня, что я вставила чересчур мощные лампы. Но я так люблю солнечный свет, а по понятным причинам бывать на солнце не могу, поэтому здесь постаралась…

— Все в порядке, Вероник, — остановила я ее. — Я тоже люблю солнце.

Хозяйка мне благодарно улыбнулась, а Бернар сердито громыхнул подносом, ставя передо мной тарелку овсянки.

— Кажется, я ему не по душе, — заметила я, когда он удалился.

— Ну что ты! — поспешила разуверить меня Вероник. — Бернар сам по себе бука, зато за домом следит — не придерешься. Знала бы ты, сколько парижских вампиров пытались переманить его к себе, но он верен этому дому, и это заслуживает уважения.

Я с сомнением подцепила ложку пышной овсянки, щедро сдобренной сливочным маслом. Надеюсь, милому Бернару не придет в голову отравить нежелательную гостью, чтобы спасти репутацию беззаботной хозяйки? Да и страшно интересно, что же за слухи бродят вокруг меня среди местных, отчего Вероник может пострадать? Однако от нее самой я ответа не добьюсь — это к бабке не ходи. Мексиканка ни за что не захочет меня огорчать и примется уверять, что все местные вампиры только и мечтают со мной познакомиться и уже заочно меня обожают.

— Все просто мечтают с тобой познакомиться! У меня телефон ни на минуту не умолкает, — в подтверждение моих слов прощебетала она. — Так что сегодня мы устраиваем бал в твою честь!

Только не это! Я вспомнила свою дебютную вечеринку в Москве: все вампиры настороженно таращились на меня, пытаясь понять, что за темную лошадку к ним занесло. А бонусом к застолью шла развлекательная программа с участием прославленных вампиров-фокусников, гимнастов, певцов и музыкантов. Пир завершился настоящей чумой: гимнастку-китаянку убили в женском туалете, а мне «посчастливилось» обнаружить труп.

— А как же месье нотариус? — спросила я. — Он говорил, что сегодня мы должны встретиться по делам.

— О! Он только что звонил и сказал, что возникли какие-то трудности. Он еще позвонит позже. Вы увидитесь с ним завтра, а сегодня — бал!

Глядя в сияющие глаза Вероник, было понятно, что отсидеться в гостевой комнате мне не удастся. Что ж, посмотрю, какие они, парижские вампиры. И попробую выяснить, с чего вдруг они меня так невзлюбили. Может, я перешла кому-то дорогу в завещании богатого наследства? Но Вероник на мой вопрос уверенно ответила, что живых кровных преемников у Жана, кроме меня, нет.

— А мертвых? — Я чуть кашей не поперхнулась.

— Дело давнее, — беззаботно отозвалась хозяйка. — До Пражского договора Жан инициировал вампиров, но все они быстро сходили с ума и погибали. Ой, прости, Жанна! — виновато воскликнула она, глядя на меня.

— Ничего. — Я сглотнула овсянку, ставшую в горле комом. — Я уже привыкла.

Вспомнилось, как бывшая Гончая Лаки хотела убить меня только потому, что Жан поделился со мной своей кровью и сделал вампиром. Лаки тогда упомянула свою родственницу, жившую сотней лет раньше. Ее тоже сделал вампиром Жан, и спокойная девушка, известная своим милосердием и добротой, под действием крови Жана превратилась в сумасшедшую убийцу и была растерзана толпой людей, мстивших за своих близких.

Я машинально дотронулась до пирсинга на животе. Раньше я носила там Серебряную Слезу Привлекательности, не подозревая об этом. Мой бывший парень Федор, увлеченный кладоискатель, подарил мне ее, когда она еще была старинным кольцом. Негламурный подарок я переплавила в хорошенький цветок-пятилистник для пирсинга, с которым не расставалась. И именно Слеза, которую так искал Жан, стала причиной моей встречи с вампиром. Тогда борьба, завязавшаяся между нами, привела к моему случайному заражению вирусом вампиризма. А так как Жану, в силу его неконтролируемой жестокости, было официально запрещено инициировать новых членов Клуба, тот растерялся, сбежал в Париж и на время забыл о Слезе. Из-за крови Жана и попадания в Клуб в обход правил (традиционно решение о принятии в вампиры принимается всеобщим голосованием) на меня косо смотрели все московские вампиры. А теперь и парижские тоже будут. А Слезу Привлекательности Жан у меня все-таки отобрал и воссоздал легендарную Чашу, которая давала власть над всеми вампирами. Я убила Жана, разрушила Чашу, а Аристарх вытащил из магического огня серебряную подвеску — Слезу Милосердия. Оставшись без любимого пирсинга, я переплавила Слезу в новое украшение, на этот раз выбрав символическую форму замочка с ключиком — в знак того, что Слеза оберегает меня от влияния Жана, «запирает» его темную сущность, которая передалась мне с кровью. Со Слезой я не расставалась даже в ванной. Однако вампиры, не подозревая о том, что у меня есть оберег от влияния Жана, по-прежнему считают меня потенциальной маньячкой, которая может сорваться в любой момент и устроить техасскую резню бензопилой или кошмар на улице Вязов. Возможно, именно об этом предупреждал дворецкий Вероник и именно такого поворота событий опасаются парижские вампиры.

Задумавшись, я и не заметила, как съела всю овсянку. Бернар забрал у меня пустую тарелку и что-то сердито пробурчал в ответ на мое «мерси». Похоже, расположить к себе старого брюзгу комплиментом его кулинарному таланту не удастся. Что ж, не велика беда. Я здесь всего на несколько дней и уж как-нибудь вытерплю недовольную физиономию дворецкого.

Вероник подошла к старинному буфету и открыла его ключом.

— Мужская, женская? — обернулась она ко мне.

— Что? — не поняла я.

— Кровь, — буднично пояснила хозяйка. — Предпочитаешь женскую или мужскую?

— Все равно, — смущенно пробормотала я. Три месяца в роли вампира, а я никак не привыкну спокойно относиться к насущной проблеме утоления голода.

Словно не заметив моей неловкости, Вероник уточнила:

— Группа крови?

— Без разницы.

Тут вампирша в удивлении глянула на меня:

— Без разницы?! Но у них совершенно разный вкус. Первую и вторую невозможно пить в чистом виде: первая чересчур пресная, вторая горчит. От третьей болит голова. Я предпочитаю четвертую — она самая мягкая и сладкая. Она самая редкая из всех, но в этом и плюс положения старейшины. — Вероник мило улыбнулась, словно речь шла о сортах вина. — Что считается деликатесом для обычных вампиров, то всегда в свободном доступе для старейшин. — Она вынула из шкафчика красивую рифленую бутыль темного стекла и встряхнула ее. — Свеженькая, только вчера привезли. Позволь мне тебя угостить — и ты сама поймешь, что я имею в виду.